Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
Через час «джип», пыхтя, медленно пылил по саванне…
Жара становилась нестерпимой. Запасы содовой, фруктов и пива заметно оскудели. После часа езды накатанная дорога закончилась. Пыль и пот покрывали красные лица охотников. А солнце жгло беспощадно. Казалось, что Земля застыла на месте, прекратив вращение, как и это раскаленное одинокое Солнце.
— Может быть, вернемся? — робко предложил Дараян, искоса поглядев на хозяина. — А утром возьмем проводника.
— Нет, Дараян, еще немного, где-то поблизости должна быть деревня.
И действительно, минут через
— Джойс! Бери левее! Там жилье! — воскликнул масай, выкинув длинную и тонкую, как плеть, руку.
Джойс послушно повел машину в направлении, указанном Мумбой. Ананду, несмотря на зной, пыль, укусы насекомых, все нравилось. Сейчас он жил жизнью этой природы.
— Дядя! Это похлеще Раджпутаны!
— Да, Ананд! Я уже вспоминал и Мадрас, и Малабар в засушливый сезон. Скоро у нас на Родине начинается барсат — сезон дождей. Живительная, но унылая пора! А сейчас — раби. Убирают рис, хлопок, бобовые. Страда, одним словом… — произнес Джавар на кашмири и, взглянув на Ананда, подмигнул ему. «Выше голову, племянничек! Живы будем — не помрем» — говорил его взгляд.
Вскоре показалась бома — огороженный сухими кустами участок, по краям которого расположились две хижины — енканчи, обмазанные глиной с навозом. Рядом — небольшой сарай для скота. В центре — двор, видимо, загон, усеянный козьей дробью и верблюжьими лепешками, похожими на гнезда фламинго.
— Это, бвана, африканские, как их… — запнулся Мумба, показывая пальцем на лепешки, — …вспомнил! Африканские торты.
Джавар развеселился.
— Мумба! Да ты, оказывается, не только хороший человек и охотник, ты еще и прекрасный юморист! — шутливо оценил он остроумие масая.
Мумба принял гордый вид. Звякнув копьем, он вышел из машины. Вслед за ним все остальные буквально «выпали» из нее.
Из хижины вышла женщина с ребенком на руках и плотный мужчина. Джойс поговорил с ней и выяснил, что это семья из племени сук. У мужчины — две жены и семеро детей. Старшая жена и двое сыновей отправились на верблюдах за водой, а третий сын пасет коз. У семьи пять верблюдов и сорок коз. Они выращивают маниоку. А если бывают дожди — то кукурузу и сорго.
Малыш был курчавым. Он водил из стороны в сторону крупными вишневыми глазками, вокруг которых вились мухи, и улыбался. Ананд смотрел на малыша с умилением. Сердце его больно сжалось. Он подошел поближе и увидел, что в уголках его глаз копошатся белые червячки. Бросившись к машине, Ананд вытащил свою дорожную сумку с походной «африканской» аптечкой.
— Что у него в глазах?! — с испугом спросил Джойс.
— Это личинки, отложенные мухами, — ответил Джавар.
— Какой ужас! — произнес Мумба.
Ананд извлек из аптечки пакет с борной кислотой и подал его матери. Через Джойса ему удалось растолковать ей, что надо чаще промывать ребенку глаза, и он тут же продемонстрировал ей, как надо производить эту процедуру.
— Ананд у нас настоящий фельдшер, вайдья! — гордо и важно заметил Джавар, явно довольный поведением племянника.
Хозяин объяснил им, как проехать к озеру Рудольф. Джойс все понял и сел за баранку. Ананд с состраданием поглядел на умытого малыша, улыбнулся и сел в машину.
Джавар подарил хозяину бутылку «Пилзер» и пластмассового слоненка малышу.
Когда машина миновала несколько поворотов, все увидели перед собой бирюзовую полосу озера. Дорога пошла под уклон. Навстречу «джипу», вытянувшись примерно на километр, не спеша, под глухой звук деревянных колокольчиков, двигался караван верблюдов, нагруженный огромными колебасами и бурдюками с водой.
Караван возглавлял поджарый и мускулистый абориген средних лет, в сандалиях из автомобильной покрышки и набедренной повязке из вылинявшего красного лоскута. На его голове держалась непонятно какой силой глиняная шапочка, увенчанная роскошным страусовым пером.
Преградив Джойсу путь копьем, он объяснил, что тот должен подождать, пока верблюдов не выведут на обочину. Вместе с подростком, который, прыгая с камня на камень, подбежал к вожаку, они осторожно «вытягивали» верблюдов с дороги. Эта «операция» заняла более часа.
— Объехать караван мы не сможем из-за камней! — горячился Джойс, отбиваясь, как от оводов, от нападок Мумбы, который упрекал его в недальновидности и плохом зрении, назвав его «кротом». Между ними чуть было не вспыхнула ссора. Но Джавар, со свойственной ему жесткостью, резко «прихлопнул», словно муху, разгоревшийся спор.
Освободив дорогу, африканцы, большой и малый, поздоровались с каждым из путешественников за руку и поинтересовались, откуда они и кто такие.
Джавар кратко объяснил.
— А! Индия! Да, да! Страна чудес! Слышал, слышал! — восклицал на суахили вожатый. — А мы из племени рендилле. В сухой сезон раз в неделю мы приводим караван к озеру. И так круглый год.
— Да! Вам приходится очень ценить воду!
— Еще бы, бвана! Наша жизнь без воды — ничто…
Распрощавшись с рендилле, Джавар дал знак, и все быстро сели в машину.
Поросшие пальмами дум окрестности Лакваканголе, как и все западное побережье озера Рудольф до угандийского горного массива Рувензори, — исконные земли племен туркана.
Мужчины-туркана почти не носят одежды. Это очень удивило Ананда.
— Почему вы носите глиняные шапочки? — спросил он у молодого человека с бусами на шее и копьем в правой руке.
— Если не носить такие шапочки, солнце выгонит из головы все, что в нее вложил Нк-хайй, — перевел Мумба ответ африканца.
На улице деревни, между длинных дворов для скота, сидел дряхлый старец, превративший свою голову в нечто, напоминающее дикобраза: из его глиняной шапки во все стороны торчали длинные рыбьи кости, к концам которых были прикреплены разноцветные бисеринки. У старика, сидевшего рядом с ним, на голове красовалось сооружение из перьев страуса и кусочков скорлупы от яиц. Мимо них прошагал величественный старик, спину которого прикрывала целая львиная шкура. Голова его была выбрита на макушке и залита глиной. В глину были воткнуты разноцветные перья. Шарик из белого страусового пуха покачивался на копье, которое старик нес на плече.