Родовая Магия. Книга 2
Шрифт:
У девушки расширились глаза, и она со страхом посмотрела на меня. Я с наигранным сочувствием поджала губы и покачала головой, мол, я тут ни при чём.
– Она хотела, чтобы я разбила кувшин, – потупившись, призналась Эдна, – а я неправильно поняла.
Я наконец нащупала шестерёнку и, вытащив её на свет, увидела, что руки ободраны очень сильно.
Валлери, перестань, – увидев кровь, прохрипел Дизер и произнёс заклинание нейтрализации щита. Оно не сработало.
«Аппн», – произнесла я на всякий
А ты подумала, что будет с Эдной, если ты сейчас сбежишь? – спросил меня Эндрю.
Валлери, – в отчаянье сказала девушка, – помоги мне, ты обещала.
Я вздохнула, посмотрев на неё, и прикрыла глаза, надеясь, что нервы и ободранные руки не помешают магии. Она отозвалась сразу. Увидев всполохи, я толкнула их в Эдну. Девушка завизжала, не понимая, что с ней происходит, но в какой-то момент, дотронувшись до щеки, замерла.
Я выдохнула и продолжила наматывать жгут. В повозке все молчали, что меня вполне устраивало.
– Валлери! – рычащим тоном начал Гастон.
– Нет! – перебила его я.
– Что «нет»? – спросил герцог.
– Всё – нет, – ответила я, пытаясь вставить намотанную шестерёнку в хроносы.
– Прости, Валлери, – замялась Эдна, я обернулась к ней, – а ты можешь освободить меня от этого? – спросила девушка, недвусмысленно указывая на свой живот.
– Что? – Я потрясла головой, не веря своим ушам.
– Ну, ты мне обещала помочь, так помоги уж по полной, – просяще улыбнулась она.
Я замерла в шоке, сидя в ящике и не понимая – как так?! Ну, серьёзно? Как можно каждый раз так ошибаться в людях!
– Вот так, прелесть моя, – сказал мне с сочувствием Дизер. – Иногда приобретённый внешне изъян – всего лишь воплощение внутреннего уродства! – И он попытался снести мой щит.
Ну, Валлери, прекрати, пожалуйста, – встал с ящика Гастон, неотрывно глядя на мои руки, – давай подпишем договор, и целый год ты будешь проводить с нами только несколько часов в выходные, – он сделал пару шагов, встав вплотную к щиту.
Ты просто ещё слишком молода и не осознаешь всех плюсов от союза с нами, – сказал Дизер, тоже подойдя вплотную, а я заметила неуловимый обмен взглядами между братьями.
– Но, если ты сейчас выйдешь сама, я обещаю, что мы тебя даже не накажем! – улыбаясь, пообещал Гастон, а я, подняв бровь, дёрнула жгут.
В следующий момент я услышала рык Крекши и, пригнувшись, откатилась в угол.
Крекша, Крекша, – позвала я пуму, – это я, – вытянув руку в её сторону, я с ужасом осознала, что моя рука вся в крови.
Пума, услышав своё имя, успокоилась. Стоя напротив меня на трясущихся ногах, тяжело вдыхая воздух, она захрипела и буквально рухнула на солому. Я, испугавшись, посмотрела на неё: шерсть местами висела клочьями, под
Да, что же это такое, – прошептала я, не понимая, как можно было оставить кошку без воды.
Я осторожно вылезла из повозки. Она стояла в глухом лесу, и дорога нигде не просматривалось. Я обошла повозку кругом. Что лошадей нет, я поняла сразу, а когда увидела вывернутые сумки и кровь на козлах, всё стало понятно. Скорее всего, лиходеи увидели в одинокой повозке лёгкую добычу и напали, не ожидая, что в ней окажется старая пума.
Увидев привязанный сбоку козёл бурдюк, в котором обычно возили воду, я схватила его и отправилась к Крекше. Налив воду в чашку, пододвинула её к морде. У пумы хватило сил, чтобы свесить язык.
Я намочила какую-то тряпку, засунула в пасть пуме и сжала, она попыталась сделать глоток, но большая часть вылилась. Повторив попытку ещё пару раз, я поняла, что так кошку не напою, и села рядом, привалившись к решётке.
Бездна, как я устала, – заплакала я. Крекша покосилась на меня и что-то рыкнула, как мне показалось, осуждающе. – И мне ещё должно быть стыдно? – спросила я пуму и засмеялась. – Отлично, теперь ещё и истерики не хватало, – я ударила себя по щеке и, помотав головой, сделала несколько глотков из бурдюка. Скривилась – вода была застоявшейся.
Я посидела какое-то время, наблюдая за кошкой. Один её глаз почти заплыл, ухо над ним повисло тряпкой, шерсть тоже свисала клочьями, открывая широкие залысины, а одна лапа была искусана – то ли от голода, то ли от желания напиться хотя бы крови.
Успокойся, Валлери, – сказала я себе, – отчаянье – не мой путь, а слёзы – не способ решения проблемы.
И, сделав ещё один глубокий вдох, потянула силу. И в этот момент ощутила такое, что пришлось несколько раз судорожно вдохнуть, чтобы осознать.
Лес отозвался эхом: каждое дерево, каждый куст и каждая травинка словно ответили мне. Сердце громко забилось в горле, а в повозку ворвался лёгкий ветерок, развевая мои волосы и унося с собой тревогу. Я распахнула глаза и остро ощутила всё живое вокруг: дыхание деревьев, песню ветра, прохладу воды. А когда увидела яркие всполохи света с красным отливом, подождала, не торопясь вставать.
В повозке стало светло и уютно, как будто в ней разожгли камин, а на стенах заиграли отблески света. Я, наслаждаясь ощущением силы, подошла к Крекше и, повернув обе руки ладонями к пуме, толкнула это всё в неё.