Рок-4 Дорога в Эсхатон
Шрифт:
– Правильно, Зорко!
– громко прокричал привратник.
– Железо уйдёт вниз, чтобы через полтора миллиарда лет окончательно сформировать ядро планеты.
– Немо, а как же реголит под полюсами?
– Никак, он и сейчас там, вы просто плохо искали, - он схватил Артёма и резко нырнул к Земле, уже покрытую плотным слоем облаков.
Они повисли над огромным куском тёмно-коричневой суши, возвышающимся под самые облака, с которых непрерывно шёл дождь. Вода потоками неслась между угловатых скал и срывалась с обрыва в многокилометровую бездну, прихватывая с собой песок и мелкие камни. Зрелище
– Вот и первичный океан, - раздался из-за спины голос привратника, только пока мелкий очень.
– Немо, - прошептал Артём, глядя на неспокойные воды, - В воде уже есть жизнь?
– В этом кислом растворе, хотел ты сказать?
– хитро улыбнулся привратник.
– Конечно, есть! Надо только рассмотреть поближе.
Поверхность воды рванулась навстречу, Артём невольно набрал в грудь воздуха, но Немо хихикнул и ткнул его под ребро: 'Дыши спокойно, Зорко' и они нырнули. Здесь было очень мелко, но дно стремительно рванулось вниз и в стороны, превращаясь в бескрайнюю щербатую поверхность, песчинки превращались в глыбы, затем в громадные скалы, между которыми мелькали полупрозрачные разноцветные пятна. Они беспорядочно метались, сталкивались, некоторые слеплялись с соседями, формируя замысловатые фигурки, нити, которые вскоре вновь распадались.
– Немо, это бактерии?
– Нет, Зорко, пока это всевозможные органические соединения, в том числе аминокислоты и нуклеотиды. Видишь, сколь они разнообразны? Ты можешь себе представить, чтобы из всей этой суеты сама собой образовалась живая клетка?
Артём энергично помотал головой.
– Это невозможно!
– Да?! А ваши учёные утверждают, что молния ударила и вдруг раз, и жизнь родилась. Веришь?
– Теперь не верю, - тихо ответил Артём.
– То-то! Смотри, как было.
Среди молекулярной толкотни появились голубоватые пятна света, их становилось всё больше. В какой-то миг они синхронно закружились в невероятном танце, в ходе которого одни молекулы отталкивались, а другие втягивались и вставали на заранее определённое место. На глазах Артёма голубовато-прозрачные пятна росли, уплотнялись, наливались сине-зелеными и жёлто-коричневыми оттенками. Едва родившись, микроорганизмы принимались искать пищу. Одни поглощали вокруг себя неорганические частицы, росли, стремительно делились и бесконечным дождём роняли вниз отходы своей жизнедеятельности. Среди этих микроорганизмов мелькали большие шарики с вертлявыми жгутиками, позволяющими им двигаться, они поглощали органику своих мелких собратьев, иногда прихватывая и живые молодые микроорганизмы.
– Заметь, Зорко, - зазвучал голос привратника в голове Артёма, - чтобы эти искорки жизни не истощили мир, в котором рождены, пришлось создавать одновременно и гетеротрофные организмы и автотрофные. Ты знаешь, о чём я говорю?
– Конечно. Автотрофы потребляют неорганические вещества и превращают их в органику,
– И что такое творение даёт?
– Равновесие?
– Правильно, Зорко! Равновесная система это главное условие существования жизни. Стоит нарушить равновесие и всё смещается, чтобы найти новое равновесие, но уже для другой жизни. Ты понимаешь, о чём я?
– Вполне, - мрачно ответил Артём. Только сейчас до конца он понял, сколь уязвимо человечество.
Его мысли уловил привратник и одобрительно закивал.
– И теперь скажи, Зорко, могло ли такое свершаться по воле случая, как утверждают ваши учёные, а не по заданной матрице?
– Я уже говорил: не может!
– То-то!
– довольно констатировал голос Немо.
– А что это ты погрустнел опять?
– Немо, я только сейчас понял: люди близки к нарушению равновесия!
– Подумаешь, - легкомысленно усмехнулся привратник, - будет новое равновесие. Так всегда было и будет.
– Но уже без людей?
– Ты забыл, - рассердился Немо, - я говорил тебе, что шанс есть всегда! Давай руку, поехали дальше!
Они вернулись на мгновение в круглую пещеру, тут же нырнули в новое светящееся пятно и очутились высоко над новым миром. Его рельеф почти не изменился, но куда делась мрачная серо-коричневая блёклость?! Мир вдруг стал невероятно красивым и ярким. Вода на бесчисленных отмелях под солнечными лучами отсвечивала красно-алыми оттенками, омывая красно-фиолетовые отмели.
– Что это?!
– изумлённо выдохнул Артём.
– Царство жизни!
– пафосно, без тени улыбки отозвался Немо.
Привратник чуть дрогнул рукой и внизу пейзаж задвигался. Прибрежные воды покрылись фиолетово-оранжевой шагренью, от берегов вглубь суши живыми гигантскими змеями поползли цветные языки, образовывая возле ручьёв и озер ярко-красные сочные пятна.
– Зорко, хочешь увидеть, кто изобрёл колесо?
– Колесо, здесь?!
– Именно здесь!
Они рванулись с высоты вниз, и шагрень превратилась в цилиндры разной величины. Неисчислимые бочонки и огромные бочки катались по мелководью, повинуясь волнам и приливам.
– Это такие животные?
– Нет, Зорко, это одноклеточные прокариоты, они не могут рождать многоклеточные организмы, зато умеют строить замкнутые экосистемы, целые города, в которых распределены функции и обязанности, а пища достаётся каждому жителю! Они живут так сотни миллионов лет, разве это не совершенство равновесия?
– Ты хочешь сказать, что эти бочонки бессмертны?!
– Они ощущают мир вокруг и себя в нём вечным и неизменным сочетанием. Впрочем, разве вы, люди, не думаете также?
– Мы знаем, что бессмертия не бывает.
– А они об этом не знают! И посмотри, как им хорошо здесь.
– Но какой прок от такой жизни, они же застыли, ни мысли ни развития!
– Каждому своя мера, дорогой Зорко. Что касается Земли, то здесь всегда есть необходимая мера разума.
– Я понимаю, - Артём поморщился, - только очень пёстро, в глазах рябит.
– А по мне - красиво. К тому ж, друг мой, эпоха хлорофилла ещё не наступила, хотя некоторые крохотные пурпурные труженики уже готовят мир к кислородной атмосфере. Вот, смотри, что они творят!