Рок семьи Романовых. «Мы не хотим и не можем бежать…»
Шрифт:
Вероятно, правительство не приняло всего этого в расчет, давая согласие на просьбу Милюкова предоставить царю убежище в Англии. Не учло оно и того, что британский народ не забыл жестокости, с которой в России была подавлена революция 1905 года. Стэмфордхэм был дотошен, если не сказать навязчив, делая все, чтобы привлечь внимание монарха к любой статье или заметке, способной вызвать его беспокойство. «Нет ни одной социалистической газеты, ни одного клеветнического листка, с любыми оценками – позитивными или негативными – его величества и королевской семьи, которые не были бы прочитаны и показаны королю», – заявил он21. Его систематические атаки на и без того пошатнувшуюся уверенность короля в том, что правительство верно подходит к проблеме, вскоре принесли желаемые плоды.
Между тем 3 апреля в Александровский дворец со своим
Отвечая на вопрос Николая, Керенский не смог сообщить что-либо определенное относительно его отъезда из России, но сказал, что все еще надеется устроить такой отъезд. Керенского привели в замешательство пассивность и отрешенность царя, показавшиеся ему странными – ведь после тех бурных событий, которые Николай пережил, прошло еще совсем мало времени. В нем чувствовалось глубокое одиночество, даже какая-то опустошенность. «Он не желал бороться за власть, и она просто выпала из его рук»; уход Николая в безвестность существования обыкновенного частного лица «не принес ему ничего, кроме облегчения». Освободившись от необходимости сидеть часами за письменным столом и подписывать «эти бесконечные документы», он, казалось, был вполне доволен жизнью, читая, гуляя, коля дрова и ухаживая за садом вместе со своими детьми. Только Александра «остро переживала утрату власти и не могла примириться со своим новым статусом»; ее отрицательное и враждебное отношение ко всему, что ее окружало, на всех действовало деморализующе23. Позднее Керенский признался одному из своих друзей, что его составленное заранее мнение о Николае было предвзято и несправедливо. Полное чувства собственного достоинства поведение бывшего царя произвело на него столь глубокое впечатление, что он неожиданно для себя самого, обращаясь к нему, говорил: «Ваше императорское высочество» вместо того, чтобы именовать его просто Николаем Александровичем24.
В первые дни апреля, ничего не зная обо всей закулисной возне вокруг его эвакуации из страны, Николай записал в своем дневнике, что начал разбирать свои вещи, «откладывать все то, что хочу взять с собой, если придется уезжать в Англию»25. Когда один из вынужденных тюремщиков семьи Романовых (П.П. Коцебу. – Прим. ред.) намекнул Александре, что, возможно, ей следует поторопить события и «написать английской королеве, чтобы она позаботилась о ней и ее детях», она резко его оборвала: «Мне не к кому обращаться с мольбами после всего пережитого нами, кроме Господа Бога. Английской королеве мне не о чем писать…»26.
Во время своего визита Керенский сообщил семейному врачу Романовых доктору Евгению Боткину, что королева Дании отправила из Копенгагена телеграмму Временному правительству, «чтобы справиться о здоровье бывшей императрицы». Это беглое замечание всегда толковалось как вопрос о здоровье царицы Александры, но оно, разумеется, относилось не к ней. С какой стати датчанам было вдруг интересоваться здоровьем немки по рождению Александры? К тому же больна была не она, а ее дети. Так что не было ли это вопросом о здоровье вдовствующей императрицы Марии Федоровны, до замужества датской принцессы Дагмар и тети короля Кристиана, которая к этому времени уже вернулась в Киев и вести о которой доходили в Данию нерегулярно? [15]
15
Вдовствующая императрица Мария Федоровна (Дагмар), страдавшая желудочным расстройством, с мая 1916 года жила в Киеве. Там она занималась делами Красного Креста и другой работой в госпиталях. Это и спасло ее от ареста и заточения в Царском Селе, что почти наверняка произошло бы, если бы она по-прежнему жила в Петрограде. – Прим. авт.
Кроме того, очевидцы слышали, как Керенский обронил, что «английская королева» тоже справлялась о здоровье императрицы. И эти слова обычно истолковываются так же неверно из-за неточного употребления в столь коротких телеграммах терминов «королева» и «императрица». Учитывая шумиху, поднятую вокруг недавней телеграммы ее мужа Николаю – пусть та носила и частный характер, – королеве Марии, разумеется, и в голову бы не пришло отправлять такое же частное послание, чтобы справиться о здоровье царицы. Нет, упомянутая телеграмма была отправлена Александрой, королевой-матерью, настойчиво пытающейся получить вести о своей сестре – вдовствующей императрице, до замужества – принцессе Дагмар27.
В тот критический период переговоров о предоставлении семье Романовых убежища в Англии королева-мать стала для британского правительства чем-то вроде камня в ботинке. «Милая матушка» постоянно изводила своего сына Георга вопросами «о России и Ники», ибо ее «все это очень огорчало». Хотя король и провел приватную встречу с изгнанным из России великим князем Михаилом Михайловичем [16] о «планах приезда в Англию бедного Ники», в его посольство в Петрограде без его ведома поступали и телеграммы от его матери, которая «жаждала узнать новости», поскольку она не получала вестей от своей сестры Дагмар «уже несколько дней»28.
16
Великий князь Михаил Михайлович, или Миш-Миш, как его называли в семье, был изгнан за пределы России Александром III за то, что в 1891 году заключил морганатический брак с графиней Софией фон Меренберг. В 1900 году он поселился в Англии, где позднее арендовал резиденцию Кенвуд-Хаус в парке Хэмпстед Хит. – Прим. авт.
Королева-мать просила сэра Джорджа Бьюкенена пересылать ее письма своей сестре в Киев в обход бюрократических процедур. С такими же просьбами обращались к нему и другие члены королевской семьи – все они беспокоились о своих родственниках в России, но никто не мог ничего сообщить об их судьбе. Однако посол с сожалением сообщал всем, что не может этого сделать, «пока не получит разрешения от правительства». В телеграмме, отправленной в британское Министерство иностранных дел 4 апреля, Бьюкенен признавался, что эти частные вторжения вызывают у него массу проблем. «Я слышал, что две телеграммы, отправленные королевой Александрой, были задержаны. Одна из них была вполне безобидной, но боюсь, выражения, в которых была составлена вторая, были довольно компрометирующими. Так что сейчас ее величеству нет смысла посылать телеграммы»29. Имелись веские основания полагать, что подобные телеграммы окажутся не в тех руках: русские перехватывали и читали все британские телеграммы, отправляемые открытым текстом, а также, вероятно, и зашифрованные дипломатические – взлом кодов был давнишней традицией «охранки» (российской тайной полиции, учрежденной еще при царском режиме).
В архивном деле FO 80/205 под грифом «Россия и Сибирь» содержится прежде нигде не опубликованная, но о многом говорящая переписка между личным секретарем королевы Александры сэром Артуром Дэвидсоном и министром иностранных дел Артуром Бальфуром. Ее содержание демонстрирует, какое раздражение британского правительства вызывали постоянные попытки членов королевской семьи отправлять частные весточки в Россию через голову политиков – при том, что лишь несколькими днями ранее неофициальная телеграмма короля Георга со словами поддержки Николаю вызвала в правительстве такой переполох.
Сэр Артур Дэвидсон объяснил Бальфуру суть проблемы:
«Мы надеялись, что Ее Величество более не будет посылать телеграмм, поскольку продолжение этой практики может легко привести к весьма неприятным последствиям, которых лучше избежать. Однако Королева Александра совершенно не расположена прислушиваться к советам, если только они не исходят от Первоисточника мудрости [т. е. ее сына короля Георга], и я боюсь, что на нее не подействуют или почти не подействуют никакие предостережения, если только они не будут подкреплены чем-то исходящим из гораздо более авторитетного источника.
В этой связи не могли бы вы послать мне… короткий меморандум, объясняющий, что поскольку в России сейчас переходный период, ситуация в настоящий момент очень щекотлива и может очень легко стать еще более опасной»30.