Рок
Шрифт:
Я засмеялся:
– Во-первых, у нас нет никаких отношений, а во-вторых, если бы они и были, ты безнадежно испортил их, когда убил мальчишку.
– Я не хотел его убивать, мне просто нужно было выяснить, откуда ветер дует. А тот, кто его убил, сам подох, так что…
– Вареный обманул тебя. Это он застрелил Вадика. Вадик в этот момент набрал мой номер, но не успел ничего сказать, зато я слышал по телефону, как Вареный обшаривал его и как он после этого звонил тебе и врал, что Вадика убил Басмач.
–
– Нет, - ответил я, - мне не нужен этот тупой подонок. Мне нужен ты.
Глаза Марафета расширились.
– Мне нужен ты, - повторил я, - а кроме того, я не люблю, когда кто-то берет в заложники моих любимых женщин.
Он открыл рот, но не успел ничего сказать, потому что в этот момент мой правый кулак вылетел вперед со скоростью летящего камня и ударил его в горло.
Марафет вскинул руки и захрипел.
Мой следующий удар пришелся в его левый висок, и я отчетливо услышал, как треснула височная кость. Он поднял руки к голове, и тут я тыльной стороной ладони вбил кости его носа прямо в его жадный мозг.
Он уронил руки и мягко, как упавшее с вешалки пальто, повалился на утоптанный земляной пол.
Я сделал шаг назад и, достав сигареты закурил. При этом я не сводил с него глаз и ждал, что он шевельнется, чтобы добить. Но этого делать не пришлось. Он лежал неподвижно, как вещь, а на его брюках спереди появилось быстро увеличивавшееся мокрое пятно.
Я его убил.
Убил совершенно хладнокровно, следуя плану, который составил для себя еще вчера вечером. Я не сказал о своих намерениях никому, даже Косте, и он сейчас ждал того, что мы с Марафетом выйдем из сарая под ручку, беседуя о погоде и прочих приятных вещах, как и следует двум договорившимся уважаемым людям.
Прости меня, Костя, но - хрен тебе.
С некоторых пор мое отношение к тем, кто берет людей в заложники, резко изменилось, и ни один террорист, попавший ко мне в руки, не мог рассчитывать на благополучное продолжение своей жизни. Я приговорил их всех еще тогда, на Исаакиевской площади, когда посланник Надир-шаха Ахмад показывал мне фильм, который должен был устрашить меня и сделать сговорчивым и послушным.
Марафет лежал на боку, и я толкнул его тело ногой. Он перевалился на спину, и я увидел, что к его широко раскрытым неподвижным глазам прилип какой-то мусор с пола. Ну что же, значит - он точно мертвый, подумал я, повернулся и пошел к двери. Предстоял наиболее ответственный момент операции, но я ни секунды не сомневался в том, что все пройдет как надо.
Выйдя на улицу, я остановился и прищурился.
Когда глаза привыкли к яркому дневному свету, я, не торопясь и засунув руки в брюки, пошел в сторону сгрудившихся вокруг своих машин марафетовских братков, которые даже не подозревали, что их повелитель уже лежит на земле мертвый.
Подойдя к ним, я остановился и, оглядев ничего не понимающих бандитов, сказал:
– Прошу внимания. Во-первых, если кто-то решит стрелять, пусть сперва сосчитает хотя бы до пяти. Ситуация такова, что поспешные импульсивные действия могут повредить всем.
Они смотрели на меня и молчали.
– Марафет мертв. Я только что убил его голыми руками. Все честно.
Они зашевелились и загалдели, глядя то на меня, то друг на друга, но ни один из множества стволов, которые они держали в руках, не направился в мою сторону.
– Тихо!
– Я поднял руку, как на митинге. Братва заткнулась.
– Теперь тот из вас, кто хочет заниматься делами и дальше, будет со мной. Те, кому это не подходит, могут уйти и даже унести с собой свое оружие. Преследования не будет.
Я замолчал и, строго оглядев стоящую передо мной небольшую толпу братков, завершил свою речь:
– Со всеми вопросами к моему помощнику. Обернувшись, я жестом подозвал Костю, и он, держа в руке «магнум», подошел ко мне.
– Ствол можешь убрать, - сказал я ему так, чтобы мои слова услышали все.
Он засунул пистолет в кобуру и, улыбнувшись браткам, сказал:
– Это и к вам относится, между прочим. Оружие постепенно исчезло, и Костя, продолжая дружелюбно улыбаться, спросил:
– Бригадир-то кто?
Из толпы выбрался рослый широкий парень со сломанным носом и, хмуро глядя на Костю, сказал:
– Ну я бригадир…
– Меня зовут Костей, - сказал Костя.
– А тебя?
– Кувалда.
– Да я не погонялово спрашиваю, ты мне имя свое скажи.
– Имя… Альберт, - сказал Кувалда и застеснялся.
– Очень приятно, - ответил Костя и протянул ему руку.
Я посмотрел на них и обратился к Альберту:
– Первое, что тебе нужно сделать, - немедленно освободить женщину, которая у вас там в заложниках. Возьми своих и моих людей и - мухой! И чтобы ни один волос! Жизнью ответишь.
Альберт кивнул и повернулся к Косте, а я сказал:
– Что-то я утомился сегодня. Вы тут разбирайтесь, а я поехал в Джексонвилль. Риту привезете туда.
Костя хотел что-то спросить, но я остановил его жестом:
– Потом. Все - потом. И пошел к машинам.
Мне хотелось остаться одному и переварить все то, что произошло за последние несколько дней. А потом меня ждала встреча с Ритой, и я хотел…
В общем, я много чего хотел.
Но больше всего я хотел забраться в ванну и до скрипа отмыть руки, которыми только что убил Марафета, посмевшего прикоснуться к моей…
Эпилог
Академик Владилен Михайлович Наринский был в ударе.