Рокировка Сталина. С.С.С.Р.-41 в X.X.I веке
Шрифт:
— Да провались ты дрыном косматым, против шерсти волосатым, трижды злоепахучим продрыном вдоль и поперек с присвистом через тридцать семь гробов в центр мирового равновесия, — прочитав мероприятия, необходимые для обеспечения базирования даже одного ракетного крейсера стратегического назначения, не выдержал адмирал.
— Где я им это все возьму, рожу, что ли, — глядя на равнодушно светящуюся лампу, добавил он.
Где-то в Литве.
Сергей Громов, лейтенант, 62-й
— Ну что там? — тихо спросил вернувшегося с опушки Сергея Владимир, летчик-истребитель, которого группа выходящих из окружения бойцов первого батальона встретила вчера вечером.
— Пока все по-прежнему, тишина, — автоматически ответил шепотом Громов, — но подождем еще немного. Не нравится мне этот танк, слишком уж непонятно стоит. Не похоже, что подбит, вроде бы брошенный, но люки аккуратно прикрыты. Пусть Тюкалов еще посмотрит, что-то мне не нравится в этой деревушке.
— Ждать так ждать, хотя и не люблю я этого, точно, — улыбнулся Владимир.
— Слушай, пока ждем, расскажи, как тебя… — начал было Сергей, но осекся, увидев изменившееся лицо младшего лейтенанта.
— Вот так и сбили, — справившись с собой, ответил Акимов, — нас трое, а их шестеро. Да и скорости у наших «ишачков» не сравнить с их «хейнкелями». [17] Мы к тому же только из боя вышли, я одного «юнкерса» сбил, и мой ведомый одного, остальные деру дали. Но сам понимаешь, боезапас, он не бесконечный, да и бензину уже в обрез оставалось.
17
В 1941 г. в СССР истребители «Мессершмитт Bf-109F» ошибочно назывались «Хейнкелями He-113».
— Погоди-ка, а где сбил? Не в этом квадрате? — Сергей раскрыл полевую сумку и показал летчику карту.
— Точно, где-то здесь. Девятка немецких пикировщиков наши позиции бомбила, точно. Ну, мы завалили две штуки, а еще один пехота… — Тут Володя сообразил: — Так это вы были?
— Мы, мы, — рассеянно ответил Громов, подтягивая поближе автомат. Впрочем, и летчик уже выхватил свой «ТТ», да и сидящие рядом бойцы защелкали затворами, заслышав треснувшую ветку.
Тревога оказалась ложной, к расположившейся в тени деревьев группе вышли Тюкалов и отправленный с ним в дозор Симоняк. Нахмуренный вид старшины лейтенанта насторожил. Становилось понятно, что принесенные им вести ничего хорошего не сулят.
— Товарищ лейтенант, разрешите доложить? — уставное обращение старшины было произнесено таким тоном, что все покрепче вцепились в оружие.
— Докладывайте, старшина.
— Немцев в деревне нет. — Новость была неплохая, но продолжение никого не обрадовало. — Но в ней засели местные бандиты. Я оставил Рошаля и Симоняка в дозоре, а сам пробрался к хатам и осмотрел все. На центральном пятачке наши танкисты, — старшина сглотнул, — на колах, трое. У въездов в деревню — два вооруженных дозора, по паре часовых с винтовками. Я насчитал всего до полутора десятков вооруженных, они, не скрываясь, ходят везде. Рошаля я оставил на посту, следить за деревней.
— Хорошо. Садись, Антонова только на помощь
— Мы должны быть здесь, — показал он. — А ведь мы влипли, точно. По карте получается — либо плыть через реку, либо прорываться сквозь деревню, — и добавил: — А я плавать не умею, совсем.
— С ранеными плыть придется, — задумчиво добавил Тюкалов, — плот нужен.
Сергей задумался, пытаясь принять решение. Старшина и летчик уважительно молчали, ожидая, когда он выскажется. Но додумать лейтенанту не удалось, неожиданно подбежал Антонюк.
— Рошаль литовцам сдался! Бросил винтовку и ушел в деревню! — запыхаясь, прокричал он.
— К бою! Тюкалов, бери пулеметчиков и занимайте позицию слева, у прогалины! — Громов неожиданно успокоился и почувствовал себя курсантом, решающим тактическую задачу, причем решение появилось словно само собой. Команды Сергея подняли красноармейцев, поспешно занимавших указанные позиции. Оставшись вместе с Акимовым, взявшим у одного из раненых винтовку, на месте, Сергей задумался.
«Десятка полтора, пусть даже два, вооруженных бандитов против пятнадцати здоровых, готовых к бою красноармейцев с ручным пулеметом и автоматом… Нет у литовцев при атаке никаких шансов. Но они могут задержать их группу в лесу до прихода немцев. Тогда бандитам лучше всего послать несколько человек для охраны подходов к реке и перекрыть въезд в деревню. Придется атаковать населенный пункт, а это лишние потери…»
Неожиданно грохнуло сразу несколько выстрелов, и на голову Громова упала срезанная пулей ветка. Выругавшись от неожиданности, он приподнялся и пригляделся. Впереди, среди подлеска, мелькали фигуры атакующих.
— Суки, точно ничего не боятся, — выругался лежащий рядом Акимов, на секунду отвлекая внимание. В этот момент грохнул дружный залп и загрохотал «дегтярь».
Наверное, нападавших каким-то образом поджимало время или просто их командир решил, что позиционная война разлагающе действует на личный состав. А самое главное, они, кажется, до сих пор не имели понятия, какие силы им противостоят. Первый же залп положил, по оценке лейтенанта, почти половину атакующих. Перекрывая грохот стрельбы, раздались громкие крики раненых литовцев. Стрельба противника как-то резко стихла, но одновременно сбоку раздались невнятные крики и шум.
— За мной, — бросив винтовку и выхватив «ТТ», Акимов рванул на шум, пригибаясь и маневрируя между деревьями. Выругавшись, Сергей подхватил брошенное оружие, крикнул раненым, чтобы не высовывались, оставил одному из них автомат и побежал вслед за летчиком…
На небольшой полянке, матерясь, трое красноармейцев отбивались от пятерки довольно грамотно атакующих их литовцев. Поблескивали штыки, гремела сталь, казалось, еще немного, и…
Акимов, неожиданно для Громова, очень грамотно, не высовываясь из-за дерева, открыл огонь из «ТТ». Трое бандюг упали, еще один бросил винтовку, воткнувшуюся штыком в землю, а последний бросился в чащу, но тут же рухнул, подстреленный одним из бойцов…