Рокировка
Шрифт:
— По-моему, он просто держит нас за идиотов, — подала голос Кристина.
— Не знаю, как вы, а я очень не люблю, когда меня держат за идиота. — Боровиков начал вставать.
— Сядь, — приказал я.
В купе воцарилась тишина.
— Вопрос ты услышал, — сказал я Корицкому. — Отвечай.
— Повторяю, — Корицкий отбросил со лба длинные волосы. — Я ни на кого не нападал! Если бы вы были более сведущи в теории предсказаний, я, возможно, попробовал бы объяснить…
— Он второй раз назвал нас идиотами, Капитан, —
— После меня, — буркнул Боровиков. — Старшим надо уступать.
— Тогда поклянись, что не убьёшь его! Это будет нечестно по отношению ко мне…
— После Игры — резвитесь, сколько влезет, — оборвал перепалку я. — А раньше, чем закончится Игра — никаких дуэлей. Мне негде брать других игроков.
Парни недовольно замолчали.
— Говори, — приказал Корицкому я.
— Что? — он приподнял бровь.
— Ну, ты только что сказал, что, будь мы поумнее — попытался бы что-то объяснить. Валяй, объясняй.
— Это сложно…
— Это я уже слышал.
— И долго…
— А мы никуда не торопимся. До Парижа — двое суток. — Я демонстративно потянулся к двери купе и запер задвижку. — Ну?
Глаза Корицкого забегали.
— Вы что — полиция? — попробовал вякнуть он. — Я что — арестован?
— Нет. Да, — сказал я. — Мы, конечно, не полиция. Но ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока не ответишь на мои вопросы.
— Ты не имеешь права!
— Подай на меня в суд.
— Когда мы вернёмся…
— Вот именно, — кивнул я, — когда вернёмся. А до тех пор, пока не вернулись — ты будешь делать то, что требую я.
Я оперся кулаками о стол, грозно приподнялся. Потребовал:
— Говори!
Вот теперь Корицкий испугался уже по-настоящему, даже отпрянул. До сих пор, видимо, не отдавал себе отчёт в том, что здесь и сейчас находится полностью в моей власти. Что ему не придёт на выручку его могущественный род, друзья его могущественного рода, и кто там ещё по списку.
— Я… — голос у Корицкого сел. — Я не помню, что нападал на тебя.
— Зато мы, пятеро, помним. Этого достаточно.
— Ах, да я не о том! — Корицкий, видимо, успел придумать, как можно выкрутиться. — Я пытаюсь вам объяснить, что работа с нитями судьбы — материя чрезвычайно тонкая. Этот аспект очень мало изучен, и побочные эффекты порой непредсказуемы. Всё, что я помню — я взял из твоих рук карту. А что делал дальше, не помню.
— Вообще? — простодушно удивился Анатоль.
— Абсолютно. Как отрезало.
Теперь Корицкий смотрел на меня уже с нескрываемым облегчением. Он нашёл-таки лазейку. Повторил:
— Ничего не помню! Имейте в виду, господа и дамы: это те слова, которые я буду говорить в суде. В случае, если Барятинский соберётся обвинить меня в нападении.
— Барятинский тебя и без суда по стенке размажет, — пообещал я. — Пошёл вон.
— Что? — изумился
— Я говорю — вон отсюда. — Я открыл замок и сдвинул дверь купе. — Давай-давай, живо! Не заставляй вышвыривать тебя пинком, как нагадившего кота. И если ты ещё хоть раз до конца пути попадёшься мне на глаза — серьёзно об этом пожалеешь.
— Почему ты его отпустил?!
Когда мы расходились, Кристина придержала меня за рукав и потащила за собой в тамбур.
— Потому что не захотел попусту тратить время.
Здесь, в тамбуре, в отличие от купе первого класса, шумоизоляцией никто не озаботился — логично, в общем-то. Уютный перестук колёс превратился в такой грохот, что мы с Кристиной едва слышали друг друга, приходилось кричать. Ну, зато глушилка не нужна. Во всем есть свои плюсы.
— Но он ведь врал, что ничего не помнит! Это же неправда!
— Я знаю. Дальше что? Мы ведь никак не докажем, что он врёт. А переходить на следующую стадию ведения допроса пока нельзя, у этого подонка девятый уровень владения магией. Он самый сильный маг в команде, после меня. На Игре он нужен мне живым и здоровым.
— Следующая стадия ведения допроса? — свела брови Кристина. — О чём ты?
— Ну… не знаю, как по-вашему. У нас называлось — с применением спецсредств.
— Пытки? — прочитал я по губам Кристины.
Кивнул.
— И ты… В своём мире ты делал это?
— В своём мире я обычно доверял профессионалам. А со мной — делали, бывало.
— В своём мире ты многое пережил, — пробормотала Кристина.
— Как и ты, — я провёл рукой по её волосам. И поспешно отстранился — не то время и место, чтобы погружаться в воспоминания. — В общем, не знаю, как твой — а опыт моего мира подсказывает, что такие подонки, как Корицкий, будут врать и изворачиваться до последнего. А прижать его нечем.
— Нечем, — подумав, с досадой согласилась Кристина. — Ты прав. Если, конечно, дело и впрямь дойдёт до суда; если Корицкого вынудят принести клятву дворянина… Но до такого доходит крайне редко. А у его рода наверняка очень хорошие адвокаты.
— Наверняка, — кивнул я. — Потому я его и выгнал. Мы ничего бы не добились, только время бы потеряли.
— А у тебя есть предположения?
— О чём? Почему он на меня кинулся?
— Да.
— Ну, так… — я поморщился. — Это даже предположением не назовешь. Скажи: почему могла бы напасть на кого-то ты сама?
— Н-ну… — задумалась Кристина. — Это, вроде, очевидно. Если бы хотела его убить и давно вынашивала этот план.
— Нет, — я покачал головой. — Спланированные убийства суеты не любят. А свидетелей — тем более. Если бы ты давно собиралась это сделать — неужели стала бы убивать свою жертву в присутствии четырёх свидетелей? Как минимум двое из которых — близкие друзья жертвы, то есть непременно попытаются прийти на помощь?