Рокировка
Шрифт:
— Да.
— Соболезную. И тебе, и отцу… Теперь ясно, почему госпожа Алмазова старшая запретила мне произносить при ней имя господина Витмана.
Кристина фыркнула и отвернулась.
А из такси между тем выгрузили наш багаж.
— Прошу за мной, дамы и господа, — сказал по-французски один из сопровождающих. — Дальше мы прогуляемся пешком, тут недалеко. Основные корпуса студенческого кампуса находятся не здесь, но исторические здания тоже сохранились. Сейчас в них — отели. Вы будете жить там, где учащиеся Сорбонны селились
— Когда проведёшь первую тренировку? — спросила Кристина.
— Сегодня.
— Сегодня?
— Ну, а чего тянуть? Тем более, что на завтра у нас с тобой — другие планы. Хотя…
— Что?
— Между сегодня и завтра есть ещё ночь. Как думаешь о том, чтобы провести это время с удовольствием?
Кристина покраснела. Проворчала:
— Не понимаю, о чём ты говоришь. Лично я ночью собираюсь выспаться.
Она поудобнее перехватила чемодан и прибавила ходу.
Глава 6
Мсье Триаль
На следующий день мы с Кристиной выбрались из отеля, где нас поселили, ранним утром.
В путанных улицах Парижа Кристина ориентировалась не хуже, чем в тропинках Царского села. Мне только и оставалось, что поспевать за ней, попутно поглядывая по сторонам — на всякий случай. Вряд ли, конечно, меня попытаются убрать средь бела дня прямо на улице. У моего противника слишком масштабные методы для этого, а геноцид в его планы, насколько я понял, пока не входит. Но всё же — бережёного и бронежилет иногда спасает, как шутили у меня в отряде, когда узнали, что корпоратским выдали патроны с бронебойными пулями.
— Может, проще было взять такси? — не выдержал я, когда мы в очередной раз свернули, и дорога снова пошла в гору.
— Почти пришли, — откликнулась Кристина.
— Ты это говорила десять минут назад.
— Ножки устали? — посочувствовала она.
— Мы — российские аристократы, госпожа Алмазова. Есть такое понятие, как статус и статусное поведение. На кой чёрт нужны такси, если ими не пользоваться?
— Почти пришли, — повторила Кристина, как попугай, и опять свернула в какую-то улочку.
Я, закатив глаза, последовал за ней. И тут она, наконец, остановилась.
— Здесь.
Я посмотрел на вывеску булочной, исполненную таким витиеватым образом, что прочитать название было попросту невозможно, даже будь оно написано на русском. Потом огляделся.
— Мы эту улицу пересекали три раза в разных местах.
— Нет, — заявила Кристина, слегка покраснев.
— Ты что — следы заметала?
— Я сказала — нет! — Краски стало больше.
— Ясно. У тебя топографический кретинизм, — вздохнул я. — И когда ты собиралась мне в этом признаться? А если это передастся нашим детям?
— Барятинский, я перережу тебе горло! — взвыла Кристина. —
С этими словами она рванула на себя дверь и вошла в булочную. Мне пришлось ловить дверь.
Входя, я с некоторым усилием собрал у себя в голове наш маршрут, совместил его с картой города и пришёл к выводу, что булочная находится буквально в паре кварталов от отеля. Только вот мы сразу пошли не в ту сторону.
Надо отдать Кристине должное: шагала она всё это время уверенно, с выражением лица человека, который точно знает, что делает. И я почти до самого конца ничего не заподозрил.
В небольшом уютном помещении вкусно пахло свежеиспечённым хлебом. Стены были отделаны тёмным деревом, между столиками — а их было всего четыре — висели полочки с потрёпанными книгами. Видимо, таким образом создавалась домашняя обстановка.
Кристина заняла угловой столик и отвернулась, демонстрируя, что разговаривать со мной не намерена. Я подошёл к прилавку. Невысокая полная девушка в белоснежном переднике улыбнулась мне и проворковала приветствие.
Я ответил ей тем же, внутренне содрогаясь. Хотя французский знал уже неплохо, но до сих пор использовал его только в своём кругу. Выдать постороннему человеку всю эту кучу-малу из звуков казалось попыткой поглумиться.
— Дайте, пожалуйста, две булки, — произнёс я фразу из учебника.
— У вас прекрасный французский, мсье, — засияла девушка.
«Говорю, как дебил», — мысленно перевёл я. Будь у меня действительно прекрасный французский, она бы и внимания не обратила на то, что он — не родной мой язык. Вот что значит вежливость.
— Спасибо, — криво улыбнулся я.
— Чай? Кофе? — Девушка поставила передо мной сплетённую из соломы корзиночку с двумя тёплыми булками.
— А что-нибудь холодное у вас есть?
— Могу предложить домашний лимонад.
Коммуникация, в целом, состоялась успешно. Рассчитавшись, я взял корзинку, две открытые стеклянные бутылки и подошёл к столику, за которым сидела Кристина.
— Люблю Париж, — сказал, сев напротив. — Можно купить булку и при этом не дать никому автографа. Может, мне остаться тут навсегда?
— Для того, чтобы через неделю на тебя здесь молилась каждая собака, — фыркнула Кристина, — так же, как в Петербурге.
Она запустила руку в корзинку и взяла булку. Ну, хоть дуться перестала.
Я откусил половину своей булки и отдал должное искусству пекаря. Вкус был слегка необычным, сладость в нём не выпячивалась на передний план. Пожалуй, такую булку можно было съесть не только в качестве десерта, но и в качестве перекуса.
— И где тот, кто нас ждёт? — спросил я, отпив лимонада — до такой степени холодного, что заныли зубы.
— Надо подождать, — проворчала Кристина.
— На сколько мы опоздали? — вздохнул я.
Все координаты, пароли и явки были у Кристины. Она насупилась.