Рокировка
Шрифт:
Локонте выставил перед собой меч — за мгновение до того, как его коснулась цепь, — и перерубил моё оружие на лету.
— Ваши действия следует расценивать, как отказ? — осведомился он.
— А на что было похоже? На попытку ухаживания?
— Вы, кажется, просто не понимаете, что я предлагаю! — потеряв терпение, взвизгнул Локонте. — Это — власть, поймите! Вы сможете делать всё, что вам будет угодно!
— Да нет. Это вы не понимаете, — хмыкнул я. — Охотитесь за мной уже год и до сих пор не поняли одну простую вещь. Я всегда делаю то, что мне угодно, ясно? Всегда поступаю
— Я действую во благо этой страны и всего мира!
— И поэтому до сих пор ты ни разу не заговорил со мной открыто? Не показал, кто ты есть на самом деле? Ты правда думал, что я соглашусь стать очередной марионеткой в твоих руках?
— Вы меня неверно поняли! Всё не так!
— Я прекрасно тебя понял, — заверил я. — И я тебя найду, клянусь. Я хочу заглянуть в твоё настоящее лицо. В твои глаза — перед тем, как их вырву.
Мне показалось, что Локонте вздрогнул. Но быстро взял себя в руки. Взвизгнул:
— Тебе не выбраться отсюда! Эту ловушку ты не одолеешь! Спрашиваю в последний раз — ты готов идти со мной?!
Вместо ответа я подсёк его ноги цепью.
Голем был силён: он не упал и даже не дрогнул. Но — на мгновение отвлёкся, опустил голову вниз. И этого мгновения мне хватило.
Вперёд прянул другой конец цепи, и в этот раз приём сработал.
Голова скелета отделилась от туловища и покатилась мне под ноги. Я, вложив в удар всю свою силу, раздавил череп ногой.
Кости захрустели, раздавленное крошево окутал сонм магических искр.
«Сдохни, clochard!» — прошелестел у меня в ушах ненавидящий шёпот. Последнее напутствие, видимо.
Магические искры потухли.
А на меня начали сыпаться кости — те, что составляли стены подземелья.
Я бросился бежать — вперёд, по коридору. В ту сторону, где должны были находиться Кристина и остальные ребята.
Но за то время, что беседовал с Локоне, здесь явно что-то произошло. Я не видел никого из своей команды. А кости и черепа продолжали сыпаться. Они завалили коридор уже по щиколотку. По колено. По пояс…
Я остановился. Бежать дальше возможности не было. Меня заваливало костями.
Я принялся крутить цепь. Скорее в силу привычки не сдаваться до последнего, чем в надежде что-то сделать. Я отказался умирать на коленях в своём мире — не умру и здесь. До тех пор, пока могу дышать — я буду бороться.
Силы тают, держать цепь всё труднее. Но я не сдамся.
— Я не сдамся, слышишь?! — прохрипел я.
И понял вдруг, что чувствую странное жжение.
Мне жгло бедро. Сквозь карман, в котором лежали отцовские часы…
Протолкнуть руку через груду костей, заваливших меня уже почти по плечи, оказалось непростой задачей. А кости продолжали сыпаться. К тому моменту, как я добрался до кармана, о том, чтобы вращать цепь, уже и речи не было — меня засыпало по шею. Ещё десяток секунд, и завалит полностью… Я сжал в кулаке часы.
Рывок.
Мою ладонь, с зажатыми в ней часами, будто захватило в петлю. И тот, кто её накинул, с невероятной силой дёрнул за другой конец троса.
Моя рука, пробив
—… Костя! Костя!
Дежавю. Я снова прихожу в себя в незнакомом месте, и снова меня зовёт старческий голос — в котором дрожат слёзы.
Только теперь я знаю этот голос. И знаю, почему он дрожит.
— Я здесь, дед.
Я разлепил веки.
Дед бросился ко мне, неловко попытался обнять.
Какая-то женщина застрекотала по-французски, требуя немедленно отойти от больного. Дед ответил — резко и твёрдо. Дрожание в голосе мгновенно прекратилось. Француженке отвечал не старик, до смерти перепугавшийся за любимого внука, а глава рода Барятинских.
Суть замечания сводилась к тому, что ему, князю Григорию Михайловичу Барятинскому, лучше знать, что сейчас требуется данному конкретному больному. А лучшее, что может сделать мадемуазель доктор — скрыться с глаз долой. У организаторов Игры и так будут серьёзные неприятности, уж об этом он позаботится! Не стоит усугублять ситуацию, она и без того весьма паршивая для принимающей стороны…
— Не буянь, — постарался улыбнуться я. — Я в порядке.
— И это ты называешь порядком?! — Дед отстранился от меня, осмотрел. Пышнотелая докторша в кокетливом халатике обиженно отошла в сторону. — Нам едва удалось тебя вытащить!
— «Нам»? — переспросил я.
Дед знакомо шевельнул ладонью, ставя глушилку.
— Часы твоего отца — это артефакт, накрепко привязанный к нашему роду, — принялся рассказывать он. — Помнишь, я говорил о том, что они не потерпят прикосновения чужих рук? А на наш призыв — призыв рода Барятинских, — часы откликаются. Я и сам почувствовал, что что-то не так — когда Игру вдруг остановили. Сердце было не на месте. А тут ещё всполошился твой друг, Мишель. Он побледнел, закричал, что ты в опасности, и тебе нужна помощь. Я понял, что ты застрял в катакомбах. Постарался призвать часы. Надя подключила свою магию, но вдвоём мы бы не справились. Нам очень помогли твои друзья. Мишель, Андрей, Полли… Мне удалось пробиться к тебе и вытащить из катакомб на поверхность. Тебя выбросило в Люксембургском саду, около часа назад. Оттуда доставили в медицинский пункт — вот в этот шатёр, во время проведения Игр их устанавливают в обязательном порядке. Госпожа Алмазова кому-то позвонила, прибыл целитель — если я правильно понимаю, кто-то из вашего с ней… гхм, ведомства. Осмотрел тебя, сказал, что твоей жизни ничего не угрожает, нужно просто подождать, пока восстановятся силы. И вот я — жду.
— Ясно. Извини, что напугал. — Я приподнялся. Сел.
— Ничего. — Дед помолчал. — Костя… Это снова был он?
— Снова.
— Да сколько же можно! — Дед ударил кулаком по спинке кровати. — Неужели тайная канцелярия не в состоянии оградить тебя от этого мерзавца?!
— Тайная канцелярия делает всё, что в её силах, — заверил я.
— Да-да, — язвительно кивнул дед. — Господин и госпожа Корицкие тоже наверняка так думают.
— А Корицкий жив? — быстро спросил я.
Дед аж отшатнулся. Всплеснул руками, перекрестил меня.