РОКОШ
Шрифт:
«Искин!», — заверещал он, брызгая слюной.
— Слушаю, господин граф.
— Начальника моей СБ ко мне, живо! И вызови Портера!
«Приказ выполнен», — скупо доложил механический голос.
Планета Гаррана. Территория десантной академии империи Аратан имени флаг-адмирала Сильдони.
На прошлой неделе несколько курсантов из нашей учебной роты умудрились накосячить, да еще как, на очередном торжественном построении по случаю какого-то государственного праздника, смысла которого никто из присутствующих не знал, они умудрились облажаться и сбить ногу во время строевого шага. Как уж так получилось я не знаю, но факт остается фактом, десантник первого класса Харт Керн был нещадно и прилюдно морально выпорот заметившим это непотребство штаб-лейтенантом и началась у нас очередная волна закручивания гаек. Как будто без этого их нам не хватало, теперь, часть своего свободного времени мы отдавали строевой подготовке, да что там часть, практически всё, оно оставалось только на вечерний туалет и на короткий беспокойный сон. Пришлось взять это дело в свои руки, потому как чувствует мой седалищный нерв, что пока мы не исправим ситуацию, ротный с нас не слезет.
Однако, паталогический кретинизм некоторых наших товарищей в купе с тем, что рост некоторых из них начал приближаться к великанским размерам, нам очень мешал. Пришлось вводить доселе неизвестное тут понятие — строевой песни. Пришлось немного переработать одну из наших строевых песен, которые мы пели в Рязани. Правда, некоторые слова надо было изменить, потому как оригинал бы тут не поняли, и надо сказать, получилось неплохо. Когда до самых труднопроходимых голов дошел смысл слов инструкции, которые я разослал им на нейросети у нас начало получаться. Правда, с каждой категорией десантников отдельно требовалось поговорить и объяснить, кому надо делать шаг пошире, а кому и поуже. Скрипя, с трудом, но у нас получилось, родная песня помогла. Теперь мы горланили ее во все наши могучие десантные горла, шагая по плацу.
Сначала, конечно же, как только в вечерней тишине академии раздались первые робкие голоса поющих парней и девчонок, моментально образовался дежурный офицер в сопровождении группы быстрого реагирования в штурмовых скафандрах, и всех нас уложили мордой в плац за нарушение порядка на территории учебного заведения, но потом, разобравшись, офицер, оказавшийся на удивление понятливым, отошел в сторонку и начал наблюдать за нами. Итогом его наблюдений, как я узнал позже, стала докладная записка на имя начальника учебной части, в которой расписывалась новая авторская методика строевой подготовки за именем этого ушлого офицера. Бумаге дали ход, офицеру премию и еще что-то, а нам всем пришлось по новой вникать и осваивать мини базу знаний по строевой подготовке. По замыслу этого мыслителя каждое подразделение должно было само придумывать свою песню, видимо, так он воспринял информацию о том, что нашу песню сочинили мы сами, вернее я, но суть не в этом. Вот тут уже началось самое интересное, как оказалось, мозг солдата в далеком космосе не всегда способен творчески мыслить, итогом этой проблемы стал ряд ужасных строевых шедевров, от прослушивания которых очень хотелось проткнуть гвоздем свои уши. Очередное увольнение приближалось, и нам не хотелось его лишаться. Вот и старались мы, четко чеканя шаг, совершенствовать свои навыки, дружно оглашая окрестности своей песней.
Военная форма, бездонное небо,
Закрыты забрала, мы падаем в ад.
Мы в небе как дома, и с нами победа!
Парит гордой птицей наш космодесант!
Космодесант, это дружба мужская,
Космодесант это братство солдат.
На крыльях победы, приказ выполняя,
Спускается с неба наш космодесант.
Империя помнит, надеется, знает,
Для нас ничего невозможного нет.
Мужчина лишь тот, кто свой дом защищает,
Мы твердо храним наших предков завет.
Закончив очередной круг по плацу, я повел свою роту в расположение, так как обязанности нештатного заместителя командира учебной роты с меня никто не снимал.
Уже на лестнице со мной поравнялась Лесли и, прижавшись к моему плечу своей раздавшейся грудью, пробасила, ставшим гораздо ниже, чем в начале обучения, голосом: — «Джонни, надеюсь ты помнишь про наш уговор, я жду увольнительную», — красавица, ставшая гораздо шире меня в плечах, задорно улыбнулась и больно ущипнула меня за ягодицу.
«Помню, помню», — подавив желание взвизгнуть, промямлил я и задумался.
«А так ли нужно мне это увольнение? Там будет меня поджидать этот монстр в псевдоженском обличье, и ведь не отвертишься. Хотя, с другой стороны, это тоже опыт и какое-никакое развлечение», — тут на секунду на меня накатила паника, и я представил, что произойдет еще через полгода или год, она ведь станет еще больше.
Отогнав от себя грустные и местами страшные мысли, я переключился на другие, мне нужны были базы знаний, в последнее время я поймал себя на мысли, что мне этого не хватает, хочется постоянно изучать что-то новое, а за прошедшие полгода наверняка у торговцев появилось хоть что-то новое.
Примерно раз в три месяца мы проходили полное медицинское обследование в капсуле и вот тут уже появились некоторые вопросы ко мне. Мой индекс интеллекта и другие показатели ФПИ значительно увеличились, видимо, именно вследствие этого я начал показывать отличные результаты в огневой подготовке. Временами мне казалось, что я просто не могу промахнуться, причем, из чего бы я не стрелял, я практически со стопроцентной вероятностью попадал в цель, мне даже не требовался баллистический вычислитель, встроенный в нейросеть, я стрелял по наитию, на вскидку и попадал. Скорость моей реакции также увеличилась, возможно это оттого, что сработали изученные базы знаний, я не знаю, но среди легких десантников нашего курса я был лучшим. Уж не знаю, чему нас будут учить еще год, мне кажется, мы и так уже все что нужно освоили.
Пришлось даже идти к старшине роты и интересоваться у него чем же нам предстоит заниматься в следующем учебном году и был изрядно удивлен его ответом. Во-первых, нам предстояло несколько месяцев соревноваться с другими подразделениями, а во-вторых, нас ждала самая настоящая практика, десант на какую-нибудь дикую и наверняка недружелюбную планету. По словам Ганса это был самый опасный и ответственный момент, большинство смертей курсантов как раз и приходилось на практику. Никто не мог знать куда империя отправит, подчас, во время дальних рейдов к самому краю изученного пространства обнаруживались самые разнообразные миры, иногда они были настольно смертельно опасными, что там и кадровые части с трудом справлялись, не то, что курсанты. Ну а после всего вышеперечисленного будут окончательные итоговые экзамены, подведение итогов, присвоение первичных воинских званий и торжественный выпуск. Потом распределение на службу.
Озадаченный подобным ответом, я распрощался и вернулся в казарму. В последнее время я все чаще вспоминал Фариала и пытался анализировать все произошедшее со мной. Чем я был так опасен для молодого парня, что меня решили таким способом удалить, отправив к черту на кулички, тем более с неплохим шансом сдохнуть на какой-нибудь дикой планетке? Не иначе есть в этом какой-то смысл, он должен быть, хоть я его и не вижу явно. Опасались, что я стану приближенным к принцу? Возможно, хоть мне этого и не было нужно. Не доверяли мне и просто решили удалить под присмотр? Тоже возможно. А может быть в этом замешан тот, кто парня и продал в рабство? Вопрос интересный и неоднозначный. Тот тип, с которым я разговаривал мне показался матерым службистом, но никак не предателем, но это ничего не значит. Враг может быть рядом с ним и действовать скрытно. Это как раз в духе дворцовых интриг. И ведь никак парню-то не поможешь, судя по всему, определили меня на службу конкретно, сидеть мне теперь как слива в попке и ничего не поделаешь, сдается мне, распределение у меня будет тоже на край вселенной.
Зайдя в санитарную комнату, я поднес руки к крану и, набрав пригоршню холодной воды, умыл лицо и посмотрел на свое отражение. Из зеркала на меня смотрел крепкий молодой мужчина, черты лица после установки нейросети у меня выровнялись, и теперь я не производил отталкивающего впечатления, вполне себе красивое мужественное мужское лицо, коротка стрижка — а-ля автоцирюльник, глаза только выдают множество испытаний, слишком редко они улыбаются, все чаще смотрят холодным анализирующим все вокруг взглядом.