Роковая кукла. Сборник фантастических романов
Шрифт:
Свистун все время держался впереди. Мы очень редко видели его, и то лишь в те моменты, когда он задерживался на какой-либо господствующей высоте, чтобы убедиться, продолжаем ли мы идти следом.
Незадолго до полудня я увидел, как он быстро, перекатываясь с боку на бок, спускается по склону нам навстречу. Обрадовавшись возникшему вдруг предлогу сделать привал, я бросил на землю тюк с поклажей и стоял, выжидая, когда он подойдет. То же сделала и Сара, только Тэкк, остановившись одновременно с нами, не снял рюкзака. Он застыл, сгорбившись под весом давившего на него груза
Свистун наконец скатился по тропе и остановился перед нами.
— Впереди лошадки, — прогудел он в мою сторону. — Десять раз по десять лошадок. Но они без полозьев, и у них лица, как у вас.
— Кентавры, — догадалась Сара.
— Играют, — задыхаясь, пропыхтел Свистун. — В низине между горами. Во что-то играют. Гоняют шар палками.
— Кентавры играют в поло! — восторженно воскликнула Сара. — Сколько в этом гармонии!!!
Она грациозно подняла руку, чтобы поправить упавший на глаза локон, а я, следя за ее движением, вновь уловил знаковый облик той чудесной девушки, которая встретила меня в холле старого дома на Земле — той прежней Сары, какой она была до того, Как пыль пустыни и усталость скрыли лучшие грани ее красоты.
— Я понял, — сказал Свистун, — именно их вы искали. Очень рад, что нашел.
— Спасибо, Свистун, — сказала Сара.
Я поднял свой рюкзак и продел руки в лямки.
— Веди нас, Свистун.
— Неужели ты думаешь, — спросила Сара, — что кентавры сохранили мозговой блок? Они наверняка потеряли или сломали его, а, может быть, уже использовали для какой-нибудь цели.
— Поговорим с ними, — узнаем, — ответил я.
— А что же с памятью? Если мы найдем блок и поставим его на место, сработает ли память? Будет ли робот помнить то, что он знал до изъятия мозга?
— С памятью все будет в порядке, — уверил я ее. — Все, что он помнил, при нем и останется. Так уж сконструирован мозг роботов. Они ничего не забывают, в отличие от людей.
Конечно, у меня сохранялось опасение, что на планете было не одно племя кентавров, могли быть и другие племена, и это, которое развлекалось игрой в поло на нашем пути, не обязательно было тем, которое когда-то завладело мозговым блоком Роско. Но я не стал волновать своим предположением Сару.
И потом, кентавры могут не пожелать с ним расстаться. Хотя мне трудно было представить, какую практическую пользу можно извлечь из мозга робота, не имея самого робота.
Когда мы приблизились к вершине холма, следующего за тем, с которого скатился Свистун, неся нам долгожданную весть, он шепотом сообщил, что кентавры находятся сразу же за холмом.
Я не знаю, почему мы повели себя таким образом, поскольку никто не предлагал этого делать, но мы все дружно залегли, подобрались к вершине ползком и осторожно заглянули на другую сторону.
Перед нами предстала ровная песчаная равнина с чахлой растительностью, а за ней — обширная желтовато-красная пустыня, на которой кое-где возвышались редкие невысокие скалы.
Свистун
Между тем, по нашим наблюдениям, игра закончилась. Игроки какали за пределы поля, а толпа начала расходиться.
Неподалеку от игрового поля находилось несколько несуразных сооружений, по внешнему виду напоминавших навесы. Они представляли собой несколько больших кусков грубой материи, привязанных к концам закрепленных в земле шестов. Их предназначение, видимо, ограничивалось простой защитой от солнца. Кое-где под навесами виднелись кучки мешков, по всей вероятности, составлявших нехитрое имущество племени.
Кентавры кружились по равнине без видимой цели — так обычно дефилируют толпы беззаботных людей, вышедших в праздничный день на прогулку в парк.
— Что нам теперь делать? — спросила Сара. — Просто спуститься к ним?
И тут Тэкк вышел из транса.
— Спуститься, но не всем сразу, — предложил он. — Только одному из нас.
— И я полагаю, что этот один — ты, — сказал я с издевкой.
— Конечно, я, — ответил Тэкк. — Если кому-то суждено погибнуть, то я — первый кандидат.
— Я не думаю, — предположила Сара, — что они просто так возьмут и убьют кого-то из нас.
— Это ты так думаешь, — резко возразил я.
— Давайте размышлять логически, — сказал Тэкк в своей противной надменной манере, которая провоцировала меня задать ему хорошую трепку. — Из всех нас я самый последний претендент на то, чтобы быть убитым. Самый скромный на вид, безобидный, без всяких признаков агрессивности. Более того, я похож на человека, у которого не все дома. Я ношу коричневую сутану, а на ногах у меня не тяжелые ботинки, а сандалии…
— Эти детки внизу, — сказал я ему, — не имеют ни малейшего представления о таких вещах как сутана и сандалии. И их не интересует, гений ты или дурак. Если они решат кого-нибудь прибить, то не будут особенно раздумывать…
— Но ты не можешь знать этого, — сказала Сара. — А что, если они вполне дружелюбны?
— Они что, кажутся тебе дружелюбными?!
— Нет, я полагаю, они не такие уж добрые, — ответила она, — хотя только по одному внешнему виду судить преждевременно. А Тэкк, по-моему, обладает одним достоинством, с которым к ним не страшно пойти. Может быть, им ничего не известно о коричневых сутанах и сандалиях, но они, должно быть, способны почувствовать простую человеческую душу. Они вполне могут определить, что Тэкк совершенно не опасен, а наоборот полон благочестивых мыслей.