Роковая любовь
Шрифт:
Энэлайз, сдерживая волнение, сказала:
— Я… Я не понимаю. Ты хочешь жениться на мне из-за того, что обидел меня?
— Энэлайз, я люблю тебя! Я хочу жениться на тебе, потому что ты одна — единственная в моей жизни любовь. Первый раз, когда я попал сюда, я так не думал, но моя любовь взяла вверх. Я тебя любил постоянно, независимо от того, как вел себя. Прошу тебя, Энэлайз, поверь мне.
Энэлайз уставилась на него в изумлении. Он любил ее. Он думал, что Эмиль был ее любовником, и поэтому он ревновал ее. Энэлайз почувствовала, что у нее вот-вот начнется истерика, но сумела взять себя в руки.
Марк потерял всякую надежду услышать что-либо от нее, а потому сказал сам, прервав наступившее затишье.
— Я не думаю, что ты все еще любишь меня. Я знаю, что после всего пережитого тобой, нельзя рассчитывать на ответную любовь. Но, Энэлайз, подумай о ребенке. Ребенку нужно имя, отец, деньги и безопасность. Ради ребенка выйди за меня замуж! Я клянусь тебе, что сделаю все, что ты пожелаешь. Я не буду принуждать тебя спать со мной. Если ты пожелаешь, я не буду даже подходить к тебе.
Энэлайз посмотрела на уставшее и измученное лицо Марка. Слезы брызнули у него из глаз, и, когда Энэлайз увидела их, что-то перевернулось у нее внутри. Всхлипывая, она бросилась в его объятия. Марк обнял ее. Ее голос заглушали ее собственные рыдания, но он отчетливо слышал то, что и хотел услышать.
— Да, да. Я люблю тебя, Марк!
Замирая от восторга и утешившись, Марк прислонился своей щекой к ее мягким волосам.
— О, любовь моя! — прошептал он. — Любовь моя!
ЧАСТЬ II
ИЗГНАННИЦА
Глава 10
Энэлайз и не помышляла, что она будет так счастлива, как в последовавшие за объяснением с Марком недели. Они с Марком поженились на следующий день. На брачной церемонии присутствовали армейский священник, Полина и один из сослуживцев Марка в качестве свидетелей. Энэлайз когда-то мечтала, как и все девушки, о прекрасной церемонии бракосочетания в церкви. Она представляла себе эту церемонию возвышенной и прекрасной, а себя — сияющей от счастья, в красивом белоснежном платье. Но сейчас об этом даже нечего было и говорить. Все, что действительно осталось от ее грез, так это их любовь, которую теперь не нужно было скрывать ни от кого.
Поразительно, как изменилась ее жизнь за одну ночь! Теперь она знала, что Марк любит ее. Теперь ей хотелось жить. Она часто гуляла по улице и заходила к Полине, чтобы поболтать с нею. Когда же она шла по улице, то теперь всегда шла с гордо поднятой головой, игнорируя возмущение и неодобрение ново-орлеанского общества. Ей было по-прежнему обидно за то, что никто совсем не хотел с нею разговаривать. А ей хотелось бы заговорить с кем-нибудь и рассказать о том, что она думает об этом обществе, ей хотелось бы рассказать о любви к своему мужу.
Центром ее мира давно был Марк, но если раньше она ждала его со страхом, то теперь, освобожденная от необходимости бороться со своей любовью, — с радостью.
Он осыпал ее подарками, и теперь она не отдавала их служанкам с целью позлить его, а принимала с восторгом. Она нашила себе красивых платьев из тканей, что подарил Марк, и с гордостью демонстрировала их перед ним и перед всем городом. И по ночам она уже не делала покорно то, чему он учил, а отдавалась, искренне любя.
Однажды она даже одела ту соблазнительную прозрачную красную сорочку и, гордо вскинув голову, предстала перед ним. А его жгучую страсть не надо было даже подогревать соблазнительными нарядами. В его глазах только при одном взгляде на нее вспыхивали огоньки желания.
О, как он обожал ее! Марка больше не терзали угрызения совести и припадки ревности. Его жизнь вошла в нормальное русло после того, как он освободился от терзавших его подозрений и следовавших за ними приступов гнева. Теперь они так страстно и неистово любили друг друга, что каждая новая вспышка любви казалась им ярче прежней.
Прошел месяц их счастливой жизни и тут случилось нечто, перевернувшее их налаженную жизнь.
На когда-то написанный Марком рапорт о переводе из Нового Орлеана пришло удовлетворительное решение. Марку надлежало прибыть в Вирджинию для дальнейшего прохождения службы.
— Нет! — такова была первая реакция Энэлайз на это известие. — Только не теперь и не сейчас! Они не могут сделать этого! Неужели ты не можешь все объяснить и попросить отсрочить приказ? Неужели ты не можешь отказаться, наконец? — спрашивала она.
Лицо Марка тронула невеселая улыбка.
— Моя дорогая, — сказал он, — нельзя «отказаться» от устава армии Соединенных Штатов. У меня нет выбора — я сам просился, чтобы меня отправили сражаться в Вирджинию, и мне нельзя сейчас отступать назад. Я не могу сказать командиру, что я изменил свое решение. В данном случае — я просто опозорю свою военную репутацию, — сказал Марк.
— Ты хочешь поехать туда? — обиженно спросила Энэлайз.
— Да, мне лучше сражаться на поле боя, чем наблюдать за женщинами и детьми здесь. И, если ты помнишь, я говорил тебе, что у меня есть в жизни несколько заветных желаний. Выиграть в этой войне — одно из них.
— Вот почему ты хочешь уехать? — закричала Энэлайз, и слезы посыпались у нее из глаз.-Тебя дахе ничего не интересует!
— Меня интересует все, — ответил он рассудительно и прижал ее к своей груди. — Я так люблю тебя, что не хочу уезжать от тебя. Я хочу быть с тобой и спать с тобою. Я хочу быть с тобою, когда родится наш ребенок. Для меня это сущий ад быть без тебя. Ты не можешь представить себе, как мне будет одиноко. Ведь это ужасно — не видеть тебя, не иметь возможности дотронуться до тебя, не слышать твоего звонкого смеха! Неужели ты думаешь, что мне лучше спать на сырой земле, чем рядом с тобой в постели? И неужели ты думаешь, что мне больше по душе поля сражений, а не наша любовь.
— Но…
— Но у меня долг, Энэлайз! Долг перед своей страною, перед теми, кто томится здесь в рабстве. Но главное — это долг перед самим собой. Я хочу быть частью всего этого. Я говорил тебе раньше, что не могу поступиться своими принципами. И сейчас я также не могу этого сделать, даже ради тебя, — сказал Марк.
Губы у Энэлайз дрожали, пока он старался ее убедить. Но Энэлайз не позволила себе разрыдаться, она только сильнее закусила их. Она уже знала, что было бесполезно переубеждать Марка, если он уже имел свою точку зрения по какому-то вопросу. И ей сейчас не хотелось разрушать блаженство их любви.
— Хорошо, — сказала она. — Я обещаю не досаждать тебе. Я понимаю, что ты должен ехать. Но, Марк, я не знаю, как я все это перенесу.
Марк крепко прижал ее к себе и зарылся своим лицом в ее густых мягких локонах. Какое же это было для него и счастье, и наказание — видеть ее такой расстроенной из-за его отъезда. В конце концов он поцеловал ее волосы и, вздохнув, выпустил ее из своих объятий.
— А теперь, давай поговорим о деле. В четверг отсюда отплывает корабль в Мэриленд [26] . Я уже купил билеты на него. Ты успеешь собраться? — спросил Марк.
26
один из штатов на севере Соединенных Штатов, по которому проходила граница между Союзом и Конфедерацией.