Роковая любовь
Шрифт:
Энэлайз села в кресло и ответила:
— Я ходила навестить своих родителей. Я надеялась, что все-таки победит здравый смысл, но нет… Они даже отказались видеть меня.
Впервые за долгое время Марку стало жаль свою жену. Это он был виноват в размолвке между ней и ее семьей.
— Мне очень жаль, Энэлайз, — сочувственно произнес Марк.
— А мне теперь нет, — зло выкрикнула она. — Пара выживших из ума ханжей! Они сами себе навредили этим, потому что только я смогу им помочь! Но я высказала им все, что я о них думаю! Мне противно
Марк громко рассмеялся, и Энэлайз, вспышка гнева которой уже кончалась, засмеялась невольно вместе с ним.
И только сейчас она поняла, что они легко разговаривают! Что они переступили барьер молчания, существовавший последние месяцы между ними!
Энэлайз посмотрела на Марка, и ей показалось, что он заметил то же самое. Они замолчали, и шаткое взаимопонимание вдруг опять куда-то исчезло, и настороженность вновь появилась в их глазах.
Она неловко встала из кресла и направилась к двери позвать Джексона. Тот снял с Марка одежду, и Энэлайз, налив себе в ладони лекарство Моники, стала привычно втирать его в руку Марка.
«Как жаль, что так быстро погасла искорка доверия», — печально думала Энэлайз, массируя руку.
Марк сожалел о том же и, боясь встретиться с ней взглядом, лежал не открывая глаз.
Энэлайз, закончив работу над рукой, перешла к ноге. Марк уже несколько дней не испытывал тех адских болей, что сопровождали вначале процедуру, но сегодня под прикосновением ее пальцев по бедрам вдруг разлилось приятное тепло. Он почувствовал, что проснулась его плоть и, покраснев, желал только, чтобы простыня, укрывавшая пах, не дала заметить этого Энэлайз.
Его гнев на Энэлайз сковывал его желания, но сегодня он потерял над собой контроль и понял, что она по-прежнему желанна для него. Его любовь к ней выжила, несмотря на боль, страдания и жажду мести.
Как он упорно подавлял ее, но она еще была жива. Нет, он не хочет, чтобы страсть к Энэлайз снова возродилась, и он примет к этому меры, — решил для себя Марк.
Как только Энэлайз ушла, Марк подозвал сержанта и сказал:
— Джексон, я хочу просить тебя об одном одолжении!
— Да, сэр.
— Возьми у меня денег и приведи мне хорошую проститутку.
Джексон изумился.
— Но, сэр, как — сюда?!
— Да, черт бы тебя побрал! Что ты на меня уставился? Неужели ты не понял, что я никогда не был монахом?!
— Конечно нет, сэр. Мне очень радостно за вас. Я рад, что вы вновь захотели женщину. Только никак не пойму… Зачем искать проститутку, когда у вас жена такая красавица и живет тут же с вами?!
— Ты, наверно, забыл, что она сказала мне, что будет со мной разводиться? — сухо спросил Марк.
— Конечно, я помню. Но я понял, что миссис Шэффер говорила неправду из своих соображений. Я так думаю, что она сказала вам неправду, чтобы привести вас в бешенство и заставить вас выздоравливать…
— И с чего это ты пришел к такому выводу? — спросил его Марк.
— Сэр, — продолжил сержант, — вы не видите леди, когда она уходит из этой комнаты после вашего лечения. Если вы видели ее, когда она возвращалась после ваших страданий! Она всегда была бледной, как простыня. А однажды я даже видел, как она, выйдя от вас, сразу же уселась в зале и разрыдалась.
— Как трогательно, — произнес Марк. Джексон продолжил возбужденно.
— Я не думаю, что она крутила любовь с этим парнем из Нью-Йорка. Если бы это было на самом деле так, то зачем бы ей было приезжать сюда и нянчиться с вами? Она бы преспокойно находилась бы там с ним.
— Она считает своим долгом быть со мной, — сказал Марк.
— Ха! Но если у нее такое сильное чувство долга — зачем же ей быть тогда неверной женой? — спросил Джексон.
— Ты не знаешь южан, Джексон! У них необычное чувство морали, — сказал Марк.
— Зачем же тогда неверной жене работать до седьмого пота со своим мужем-калекой и стараться всеми силами, чтобы он выздоровел? Зачем? Чтобы, став здоровым, он смог прекратить ее похождения? Да? Она же себя такой работой доведет до могилы. Сначала возится с вами, потом бежит в тот магазин, не говоря уже о заботах по дому и по воспитанию сына. Вы не обращали внимания, как она выглядит? Она похудела, под глазами у нее залегли темные круги. Или вы так заняты собой, что ничего вокруг себя не замечаете?
— К черту все! Сержант! Достаточно! — прорычал Марк. — Я не собираюсь извиняться ни перед тобой, ни перед кем. Моя жена не любит меня, а ты ничего не знаешь, что было между нами в прошлом. Я знаю, почему она не любит меня и почему полюбила того немца. Но даже, если бы она и любила меня, то я отказываюсь ее любить снова.
— Вы снова взялись за ту игру «любит — не любит». Она видит ваши искалеченные ноги и руки по нескольку раз в день на протяжении нескольких недель. Она растирает постоянно ваши шрамы. И с чего бы это вдруг они стали отталкивать ее сейчас?! — спросил Джексон.
— Она смотрит на них беспристрастно, как должен смотреть доктор. Но если бы ты знал, каково мне лежать раздетым перед ней и разрешать ей дотрагиваться до этих шрамов, до этого ужаса! Но и это не самое главное. Есть вещи и похуже этих шрамов. Это то чувство, что внутри меня и от которого ее надо защитить. С того времени, как я встретил ее, я все делал ей назло, как только мог. Я всегда ревновал ее и вел себя с ней отвратительно. Я любил ее и обижал ее. Ее сопротивление меня так злило, что я даже мог убить ее. И сейчас, стоит только мне подумать о ней, и я начинаю сгорать от страсти как мальчишка-школьник. Короче говоря, сержант, наша совместная жизнь — это ад для нас обоих, и лучше с этим покончить. Видишь ли, даже и сейчас, после ее прикосновения ко мне, я сгораю от страсти. Иначе зачем бы мне прибегать к услугам проститутки? Ведь если я даже уговорю Энэлайз и затащу к себе в постель, чтобы утолить свой голод, это только затянет час расставанья для нас, — сказал Марк.