Роковая точка «Бурбона»
Шрифт:
Конспиративные встречи предатель прикрывал, как и в командировках прежних лет, протокольными посиделками и необходимостью официально поддерживать контакты с представителями других стран, в том числе и США.
В этот период у военных контрразведчиков уже были интересные наработки на Полякова. Анализ материалов показал высокую степень очевидности его причастности к провалам некоторых агентов ГРУ. Поэтому срочно для проведения оперативно-технических мероприятий с целью обнаружения шпионской экипировки подозреваемого в шпионаже Полякова в Дели руководством КГБ была направлена оперативная группа. Результат ее работы там оказался довольно-таки продуктивным — чекисты кроме изучения образа службы, а также внеслужебных контактов с американцами обнаружили неизвестные таблетки. Военный атташе генерал-майор Поляков в целях конспирации хранил их в своей квартире в одном из ящиков письменного стола вместе с чисто лекарственными препаратами.
Оперативники сделали предположение, что они, возможно, применялись для написания тайнописных текстов. Сколы и соскобы этих таблеток срочно доставили в Москву. Научно-техническая экспертиза ОТУ КГБ СССР подтвердила эту догадку. В авторитетном заключении специалистов говорилось: «…таблетки зарубежного производства предназначены исключительно для нанесения тайнописных текстов…»
Именно в это время на стол начальнику ГРУ генералу П.И. Ивашутину с санкции председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова легла краткая обобщенная справка на Д.Ф. Полякова, подозреваемого в причастности к агентуре ЦРУ.
Ивашутин мужественно выслушал начальника военной контрразведки генерал-лейтенанта Н.А. Душина и пообещал никаких кадровых перемещений, связанных с Поляковым, не производить без согласия чекистов. В ходе беседы два руководителя пришли к выводу, что вероятного шпиона следует под благовидным предлогом срочно отозвать в Москву.
— Николай Алексеевич, я думаю, есть вариант — пригласить его в столицу на совещание. Никаких подозрений ни в аппарате, ни у него самого это не вызовет. Такие мероприятия мы часто практикуем. Вызываем многих руководителей, тем более такой большой страны, как Индия. Наши военные атташе из Индии всегда присутствовали. Так что с этой стороны он не почувствует никакого подвоха.
— Я согласен, Петр Иванович, с вашим предложением — оно внятно по реализации, — заметил генерал Душин. — Единственная просьба — этот разговор между нами. Никто не должен знать о наших планах. Прибудет — будем дожимать его здесь, в Москве. Здесь его легче «раздеть».
— Кстати, как мне докладывали, сыновья собираются к нему вылететь, — настороженно поведал начальник ГРУ.
— Об этом я вам хотел рассказать, но вы опередили меня. Я дал команду руководителю 1-го отдела нашего Главка через МВД притормозить процесс оформления…
Приезд отца в Москву заставит повременить с получением разрешения на выезд детям.
— А они знают, для чего их вызывает отец? — спросил Ивашутин.
— Естественно, нет. Он им внушил мысль, что это его последняя заграничная командировка и он хочет показать им красивую страну. Я думаю, он тоже еще колеблется — оставаться на Западе или нет, — идет нелегкая борьба мотивов.
— Как быть с женой? — поинтересовался начальник ГРУ.
— Думаю, ее надо пока оставить в Дели, а то можно наломать дров. Он переполошится и улепетнет на Запад.
— Я все сделаю с умом, — заверил бывший смершевец — генерал армии Ивашутин.
— Оба мы заинтересованы в том, чтобы операция прошла без помарок, цена которым может быть непредсказуемо велика, — заметил генерал-лейтенант, глава военной контрразведки КГБ СССР.
Но вернемся в Дели.
Американский разведчик провел десять личных встреч со своим агентом. Одиннадцатая не состоялась, так как спустя несколько месяцев после прибытия в Индию — в июне 1980 года — Поляков был срочно вызван в Москву под предлогом участия в важном совещании.
После получения шифровки об отзыве его в столицу по делам службы «Бурбон» срочно встретился с Вольдемаром и сообщил ему об этом факте. Американец словно почувствовал, что тут что-то неладное.
— Хм, интересно. До этого вы что-нибудь слышали о подготовке этого совещания? — настороженно спросил янки.
— Нет, мне никто не говорил раньше о сборах в Москве, — несколько растерянно проговорил Поляков.
— Я бы вам предложил вместе с супругой ближайшим рейсом вылететь в США. Для этого я сделаю все от меня зависящее быстро. На вашем месте я бы согласился с таким предложением, — с хитринкой предлагал Вальдемар…
Но агент отказался от такого развития событий, уверенный в полной своей безопасности. Поляков действительно в тот момент почему-то твердо верил, что его опыт и профессиональные навыки понадобились на оперативном форуме в центральном аппарате ГРУ молодым сотрудникам зарубежных военных аппаратов.
Агент вспомнил один из последних разговоров с Полем Диллоном. Американец ему говорил, что надо сохранять веру в себя даже тогда, когда никто в тебя не верит. И в то же время нельзя быть непоколебимым в своей уверенности. А еще из его уст выскочило образное сравнение: у справедливости в России медленная скорость, а к законности длинная и ухабистая дорога. А твердолобость — это удел глупцов; не надо падать духом и вешать нос. Отчаяние никогда не приносило победы.
Поляков в тот момент не ощутил опасности. Он даже на миг представил себя стоящим на трибуне и вещающим, как оракул, свои советы молодым сотрудникам военной разведки. Он хорошо владел искусством перевоплощения и умел сказать те слова, которые хотят от оратора услышать начальники, а подчиненные только бы удивлялись его мудрым советам.
Поэтому он так считал, что в счастье не следует быть чрезмерно самоуверенным, а в беде не следует терять уверенность.
Генерал расслабился, наплыли сентиментальные воспоминания о времени, проведенном в пятидесятые годы в
США. Ему было приятно вспомнить те далекие теперь уже картинки спокойного бытия, когда он окунулся «из эпохи войны в полосу мира и спокойствия».
Именно тогда Поляков почувствовал, что воспоминания — это действительно единственный рай, из которого он не может быть изгнан. Теперь он уезжал, а может, изгонялся из индийского рая, который устраивал его материально и морально.
Но когда он прибыл в Москву, то убедился, что никакого совещания в ГРУ нет, его якобы перенесли, а генерала неожиданно вызвал в управление кадров не начальник, а рядовой клерк — старший офицер и объявил ему приказ об увольнении со службы. Сослался он на то, что с учетом оперативной обстановки подготовлен новый, более молодой кандидат на его место.