Роковое место
Шрифт:
Глава XII
В тот день, когда Голубев ни свет ни заря уехал в Новосибирск, Антон Бирюков пошел на работу тоже спозаранку. Несмотря на ранний час, возле прокуратуры стояла темно-вишневая «Ауди». За рулем машины сидел элегантно одетый моложавый мужчина спортивного склада. Увидев подходившего Бирюкова, он живо вылез из машины и, когда Бирюков поравнялся с ним, уверенным чуть басовитым голосом проговорил:
– Здравствуйте, Антон Игнатьевич. Я директор спортивного комплекса Виталий Осипович Хватов.
– Здравствуйте, Виталий Осипович, – ответил Бирюков. – Получили нашу повестку?
– Ничего еще не успел получить. Был в Москве. Вчера из фонда позвонили о несчастье. Немедленно прилетел в Новосибирск и, пересев в машину, примчался к вам. Хочу принять участие в выяснении обстоятельств гибели Чешуякова.
Загоревшее с квадратным подбородком волевое лицо Хватова показалось Бирюкову знакомым. Антон пригласил раннего посетителя в кабинет. Пока поднимались на второй этаж прокуратуры, вспомнил, что несколько месяцев назад мимолетно видел его в приемной главы районной администрации. Приглашенный на какое-то пустяковое совещание Бирюков вошел тогда в приемную и застал необычную картину. Глава района, прозванный за высокомерную заносчивость «воеводой», подобострастно двумя руками сжимал широкую ладонь импозантного молодого богатыря и заискивающе приговаривал: «Все сделаю, Виталий Осипович, как вы сказали. Не беспокойтесь, все-все». Когда самодовольный богатырь вышел из приемной, а районный глава, увидев прокурора, заставшего его в унизительной позе, заметно смутился и шмыгнул в свой роскошный кабинет, Антон поинтересовался у секретарши: «Кто это был?» «Неужели не знаете? – поразилась она. – Это же Хватов! Самый щедрый спонсор нашего района». И торопливо спрятала в стол большую коробку конфет «Торжество», явно только что презентованную ей Хватовым.
На этот раз лицо Хватова выражало скорбную печаль с оттенком тревоги. Бирюков открыл ключом дверь кабинета, пропустил впереди себя посетителя и предложил ему сесть у приставного столика. Сам неторопливо сел на свое место за письменным столом. Встретившись взглядом с Хватовым, спросил:
– Долго в Москве были?
– Больше недели, – быстро ответил Виталий Осипович. – Надо бы для завершения дел побыть в столице еще дня три, но убийство Федора Павловича прервало командировку.
В кабинет неожиданно заглянул Лимакин:
– Можно, Антон Игнатьевич?…
– Заходи, Петр, – сказал Бирюков. – Приехал Виталий Осипович Хватов. Надеюсь, он нам многое объяснит. – И повернулся к Хватову: – Это наш следователь. Как говаривали в старину, прошу любить и жаловать.
– Очень приятно, – стандартно проговорил Хватов. – К большому сожалению, вряд ли смогу сообщить вам хоть что-то вразумительное.
– Неужели ничего не знаете об убийстве?
– Никакой конкретики. По телефону много не скажешь. Но даже те краткие сведения, которые я получил из фонда и от своего заместителя Полеева, ошеломляют циничным безумием.
– Полеев не сказал, зачем Чешуяков приезжал в спорткомплекс?
– Федор Павлович якобы хотел выдать сотрудникам зарплату. Это довольно странно.
– Почему?
– Никогда он таким делом не занимался. Деньги на сотрудников всегда получал я в кассе фонда и выдавал каждому под расписку в платежной ведомости. С чего вдруг Чешуяков надумал взять на себя выдачу зарплаты и кто должен был привезти в комплекс деньги, для меня загадка.
– Давайте попробуем ее разгадать совместными усилиями.
– Мне абсолютно нечего сказать.
– А вы начните с характеристики Чешуякова.
– Характеристика у Федора Павловича безупречная. Руководитель он был незаурядный… – Хватов чуть замялся. – Хотя, откровенно сказать, иногда переоценивал свое значение.
– Например?…
– Ну, хотя бы вот такой… В предстоящую избирательную кампанию намеревался выдвинуть свою кандидатуру на пост губернатора Новосибирской области.
– Что здесь предосудительного? По существующему закону любой гражданин России может выдвигаться даже в президенты. Другое дело – изберет его народ или нет.
– В этом-то и соль… Шансов на избрание у Чешуякова не было. Ну, а если бы Федор Павлович, допустим, каким-то чудом и прорвался к губернаторству, то куда бы он повел область?… Ни для кого не секрет, что экономика области крайне запущена. И, представьте, в период безнадежного завала у областного руля становится, извините, пан-спортсмен…
– Чешуякову об этом не говорили?
– У меня нет привычки разочаровывать начальство в его намерениях. Отношения у нас были самые доверительные. В фондовские дела я не вмешивался. Занимался непосредственно спорткомплексом, и у Федора Павловича претензий ко мне не было.
– Чешуяков, кажется, был недоволен, когда вы продали… – начал Бирюков, но Хватов торопливо перебил:
– Водный мотоцикл «Бомбардье»?
– Да.
– Каюсь, совершил я тогда глупость. Откровенно сказать, этот мотоцикл нам был нужен не более, как дельфину лодка. Чтобы управлять им, нужно иметь определенный навык и соответствующие права. Никто из наших клиентов ни навыком, ни правами не владел. Из интереса я несколько раз прокатился на «Бомбардье» и поставил его на прикол. Сказал об этом Чешуякову, мол, изоржавеет дорогостоящая импортная техника ни за грош. Федор Павлович равнодушно ответил: «Найдешь покупателя – продай». Попробовал искать, кому бы сплавить прикольную безделицу, но лопухи перевелись. Сложность заключалась в том, что покупали мы «Бомбардье» за тринадцать тысяч долларов, когда один бакс стоил шесть российских рублей. Теперь же за один «зеленый» надо выложить почти в пять раз больше. Помог Герман Суханов. Он уговорил начальника морского клуба «Юнга» купить мотоцикл за семьдесят восемь тысяч нашими. Иначе говоря, за ту цену, которую стоил «Бомбардье» при шестирублевом курсе доллара. Получив от Суханова деньги, я сразу внес их в кассу Фонда. И тут Чешуяков разыграл сцену «Кто в доме хозяин?!» Недовольство Федора Павловича, скорее, походило на ворчливое поучение мудрым отцом легкомысленного сына. По возрасту он и в самом деле мне в отцы годится. Пришлось, как нашкодившему ребенку, покаяться за то, что проявил излишнюю самостоятельность и не согласовал сделку с ним. На том все закончилось.
– Оплата разве не перечислением производилась? – спросил Бирюков.
– К сожалению, наличными, – с заметным огорчением ответил Хватов. – За это Чешуяков тоже упрекнул меня. Дескать, нарушение финансовой дисциплины к добру не приведет.
– Почему именно Суханов передал вам деньги?
– Вероятно, потому, что Герман был посредником сделки.
– А официальный договор купли-продажи заключали?
– Само собой.
– С кем?
– С начальником клуба Миончинским. Обговаривая сделку, Миончинский обещал в течение месяца произвести оплату через банк, но буквально неделю спустя Суханов привез наличку.
– Чем это объяснил?
– Признаться, я даже не поинтересовался таким вопросом.
На просьбу Бирюкова – охарактеризовать Чешуякова подробнее – Хватов так увлеченно принялся расхваливать шефа, что Антон вынужден был остановить его;
– Виталий Осипович, я помню крылатую латинскую фразу: «О мертвых либо хорошо, либо ничего». В обычной жизни сам придерживаюсь такого принципа. Для следствия же нужна объективная характеристика. Позвольте, буду задавать вопросы…
– Пожалуйста, задавайте.