Роковое место
Шрифт:
– Доктор, не уводи нас в сторону, – сказал Бирюков и продолжил разговор с Лимакиным. – Срочно, Петр, отправь официальную повестку в спорткомплекс Хватову. Как только он вернется из Москвы, пусть немедленно явится в прокуратуру.
– Убийство, Антон Игнатьевич, явно заказное.
– Вот и постараемся выяснить у Хватова, кто, кого и за что мог «заказать». Выясним новосибирские связи Германа Суханова. Может быть, Хватов подскажет, кому столь дорога сухановская кровь, что буквально через сутки киллеры отомстили за нее кровью сразу двух человек. Похоже, убийство Чешуякова готовилось давно. Гибель Суханова дала лишь повод осуществить задуманное под видом мести, чтобы навести следствие на ложный след.
– Игнатьич, может, киллеры схалтурили или просто-напросто ошиблись, перепутав «Ауди» Хватова с чешуяковской, – высказал предположение
– Профессиональные убийцы, как правило, не халтурят и ошибаются редко. Они наверняка знали не только модель и цвет автомобиля заказанного «объекта», но и госномер его машины. Открывая стрельбу с одиннадцати метров, только близорукий не смог бы разглядеть чистый номерной знак на «Ауди» Чешуякова.
– А если из соображений экономии заказчик нанял дешевых новичков киллерского промысла? Был же у нас в райцентре случай, когда дилетант сгоряча замочил не только жертву, но и родного брата заказчика.
– В таком случае твое предположение заслуживает внимания… – Бирюков, задумавшись, помолчал. – Как бы там ни было, работа нам предстоит очень напряженная.
Следователь достал из папки исписанный с обеих сторон тетрадный лист с подколотыми скрепкой двумя стодолларовыми банкнотами. Показывая его Бирюкову, заговорил:
– Сегодня утром предприниматель Курысько принес мне заявление о том, будто Герман Суханов занял у него триста «баксов». Просит вернуть долг. Серии купюр, приложенных к заявлению, и тех, которые были в сумке Фишкиной, совпадают. И номера их идут последовательно. Что, Антон Игнатьевич, делать с этим заявлением?
– Скажи предпринимателю, что мертвые долгов не возвращают, – опередив Бирюкова, посоветовал судмедэксперт.
Бирюков иронично глянул на Медникова:
– Ох, и ловок же ты, Борис, на подсказки. – И повернулся к Лимакину: – Когда основательно разберемся в запутанном чэпэ, тогда этот вопрос решим.
– Мне, Игнатьич, какие поручения будут? – спросил Голубев.
– Займись вплотную Сухановым.
– Придется ехать в Новосибирск?
– Придется. Работы там непочатый край. Появятся серьезные факты – подключимся мы с Лимакиным…
В кабинет неожиданно вошел начальник районной ГИБДД майор Филиппенко. Поздоровавшись, сел у торца приставного столика и раскрыл планшетку.
– Чем обрадуешь, Григорий Алексеевич? – спросил Бирюков.
– Может, обрадую, а может, огорчу, – Филиппенко достал из планшетки мелко исписанный листок. – Вот вам справочка. Брошенный преступниками «Москвич» принадлежал Анастасии Романовне Фишкиной. На прошлой неделе при посредничестве Зверкова автомобиль продан гражданину Тарабанькину, проживающему в Новосибирске по улице Волочаевской.
Глава IX
По поручению Бирюкова сразу после оперативного совещания Голубев встретился с сожителем Фишкиной, чтобы выяснить подробности его посредничества в продаже «Москвича». Встреча опять состоялась во дворе недавно купленного Настей особняка. На этот раз Зверков был совершенно трезв. Чувствовалось, он сильно напуган и, стараясь, как бы не сказать чего лишнего, очень напряжен. По его словам, с увеличением торгового оборота в магазине «Бытовые товары» Фишкина купила вместительную «Газель», а малогабаритного «Москвича» решила продать. Посредничество Зверкова в этой операции заключалось лишь в том, что он угнал машину из райцентра в Новосибирск на барахолку. Покупателя выбрала сама Настя и документы купли-продажи оформляла она. Сторговались на десяти тысячах.
– Как тот покупатель выглядит? – спросил Голубев.
– Бомжового вида длинный мужик неопределенного возраста, – после затяжной паузы ответил Зверков.
– Откуда у бомжа десять тысяч?
– Об этом Настя у него не спрашивала. За полчаса обстряпала все бумаги, сели мы с ней в такси и – на железнодорожный вокзал.
– Долго Фишкина выбирала покупателя?
– Часа два, наверное, мы с ней простояли. Никто даже не приценялся. «Москвичок», признаться, заезженный был и больших денег не стоил.
– А продали не так уж плохо.
– Настя умела продавать.
– Чем она привлекла покупателя?
Зверков, нервно играя желваками на скулах, достал из пачки «Беломорканала» папиросу и стал разминать ее в дрожавших пальцах. Прикуривая, несколько раз щелкнул зажигалкой. Наконец, глубоко затянувшись, сказал:
– Покупатель сам клюнул.
– Интересно как?
– Вначале
– «Батю» в кузов посадили?
– После оформления документов я этого «батяню» не видел.
– Куда он пропал?
– Там где-то, где документы оформляют, остался.
– Тебе не показалась такая покупка странной?
– Что мне-то?… Настя всю операцию проворачивала.
После такого ответа пришлось Голубеву расспрашивать Зверкова о парнях. Словесные портреты получились смутными. Оба парня были рослые, физически хорошо развиты: или спортсмены, или переодетые в гражданское спецназовцы. Возрастом – далеко за двадцать. Оба в светлых современных костюмах, в саламандровских туфлях и в полицайках типа «Маде ин не наше» с длинными широкими козырьками. По именам или кличкам друг друга не называли. У одного парня лицо продолговатое, ничем не приметное. Другой, который торговался, а потом сел за руль «Москвича», был круглолицый и смуглый, с наглыми навыкате глазами. Из характерных примет у него Зверкову запомнилась лишь синяя татуировка, изображающая перстень, на среднем пальце левой руки. На вопрос Славы – почему парни заинтересовались «Москвичом» Фишкиной? – Зверков высказал предположение: наверное, потому, что других дешевых фургонов в тот день на барахолке не было.
– Григорий Николаевич, где ты познакомился с Настей? – внезапно спросил Слава.
Зверков поморщился:
– Зачем тебе это?
– Поверь, не для праздного любопытства.
– Думаешь, не я ли Насте с фраером заделал козу?
– Другие так мыслят.
– Кто?
– Военная тайна.
– Жаль. От всей души начистил бы фас этому мыслителю… – Зверков вновь закурил. – С Настей Фишкиной мы снюхались на оптовой базе бытовых товаров. Пока я тянул срок в Хибинах, жена нашла себе другого. Детей у нас не было, жалеть нечего. Оказавшись бездомным, полетел искать счастье подальше от родных мест. Приземлился в Новосибирске. Поторкался туда-сюда насчет работы. Глухо. С судимостью в добрую фирму не берут – несудимые в безработных тусуются. С горем пополам устроился грузчиком на оптовую базу. Заработок – сиротский, но держался изо всех сил. С выпивкой завязал, баб стороной обходил от греха подальше. Нормальные женщины судимых избегают, а к алкашке без бутылки не пойдешь. Где бутылка, там и другая, задругой – третья. Глядишь, и вновь зона замаячила… Больше месяца проишачил, пока Фишкину не встретил. Приехала Настя в «Москвиче» за товаром. Сама – шофер, сама – грузчик. Посмотрел, как энергичная бабенка таскает со склада в кузов «Москвича» тяжелые коробки, и решил помочь. Когда забили кузовок под макушку, Настя протянула мне полсотни. Говорю: «У красивой дамы стыдно деньги брать. Оставь мужу на бутылку». Она белозубо улыбнулась: «Я незамужняя». И словно сто лет знакомого спрашивает: «Ты что здесь делаешь?» – «Строю капитализм с человеческим лицом». – «Хорошо зарабатываешь?» – «Одному на чай без сахара хватает». – «Без семьи живешь, что ли?» – «Холостячу». – «Машину водить умеешь?» – «Умею». – «Водительские права есть?» – «Есть». – «Довези меня в „Москвиче“ до райцентра – не пожалеешь». – «Далеко твой райцентр?» – «В ста километрах». – «Поехали». Таким непредвиденным образом оказался я в здешних местах. Жила Фишкина в небольшой избе. Невзрачной снаружи, но уютной внутри. Мебель современная, японская видеотехника, сервант полный хрусталя, книжные полки, заставленные глянцевыми романами, судя по названиям, сексуального содержания. В Новосибирске я снимал угол у престарелой бабки, ютился в кухне на раскладушке. А тут, как увидал двуспальную кровать с горой подушек, в глазах потемнело. Фишкина захлопотала накрывать стол. Первым делом на столе появилась бутылка коньяка, потом – отменная закусь…