Роковое влечение
Шрифт:
С Антонио мы столкнулись в дверях. Ткань его мокрых штанов липла к бедрам, а с волос стекала вода. Пират продрог, от холода тело покрылось гусиной кожей. Захотелось вытереть его, но я отдёрнула руку в нескольких сантиметрах от отлично развитых грудных мышц. Хмуро взглянув на меня, Антонио уселся в противоположном углу землянки.
— Шторм! Волны просто огромные.
— Нас не смоет? — с опаской спросила я.
Внутри всё похолодело, и дрожь прошлась по телу, застряв в руках, не прекращая биться в кончиках пальцев. Если волны усилятся, они накроют остров
— Не знаю, — пожал плечами кареглазый пират.
В землянке, кроме бутылки, мы обнаружили старую сеть. Для ловли она не подходила, удержать рыбу этим рваньем сложно, а вот приспособить для чего-то другого, вполне возможно.
Антонию наточил маленькую веточку, проделал в ней дырку, соорудив что-то вроде иголки. Набрав водорослей, листьев, ракушек и травы, он пытался сделать из нее одежду. Ходить голым по пояс, особенно в такую погоду как сегодня, не слишком хорошо, да и спать все же лучше в одежде.
Убрав запутанные и сухие от морской соли волосы за уши, я подползла ближе и села рядом с пиратом. Принялась, как могла, плести нитки, стягивая сеть, заплетая узелки из сухих водорослей.
Во время работы, кожей красных от смущения щек, я чувствовала его внимательный взгляд. Боясь сгореть в пламени горячих карих глаз пирата, я не поднимала своих, но ощущала с какой страстью он меня разглядывал. До легкости и нежного трепета внутри живота радовалась тому, что Антонио вернулся целым и невредимым.
— Не уходи так больше, пожалуйста, — прошептала бархатистым голосом.
Я старалась туже переплетать травинки, прикрепляя их к сетке, но из-за близости Антонио пальцы слушались плохо.
— Как тебя зовут? — пробормотал он.
— Ульяна, — выдавила я, стараясь не смотреть на коричневые пятнышки мужских сосков.
Но взгляд то и дело возвращался к бронзовой груди и рукам с буграми мышц. Видела его полуголым множество раз, а все никак не могла насмотреться.
На улице шумел дождь, огромные волны омывали берег, а мы сидели друг напротив друга, остро ощущая эту чарующую близость.
Мои губы вмиг пересохли. Все, чего хотелось — это трогать его. Не знаю, что в нем такого особенного, но внизу живота разливалась сладкая нега от желания провести подушечками пальцев по загорелому торсу, как тогда в спасательной шлюпке. Странная тяга к его телу, необъяснимое влечение. Прикоснуться ладонью и почувствовать сердцебиение пирата. Невыносимое телесное притяжение на непонятном, животном уровне — впечатляло.
— Ульяяяна, — протянул пират, усмехнувшись, безошибочно читая мои намеренья, — боишься сдохнуть без меня на острове? Снова хочешь потрогать, как на лодке? А что на это скажет твой профессор?
Отпрянула, как от пощечины, упоминание мужа обдало ведром холодной воды.
— Я, между прочим, действительно испугалась, что с тобой что-то случилось! — зло прошипела
Страсть, как рукой сняло…
Мне не хватало воздуха, я вся горела, несмотря на холодные порывы ветра. Только вот от близости пирата или от злости на его слова? Антонио взбесил меня тем, что так легко угадал мои мысли. Пират усмехнулся и пополз ко мне, а я уперлась спиной в земельную стену.
Антонио коснулся моего лица, я отвернулась. Пират с силой повернул меня за подбородок обратно. Наши взгляды, как два клинка, скрестились, сверкая.
Он не имел права издеваться над моими чувствами. Антонио ничего не знает о нас с профессором. Какое ему вообще до него дело?
Но подумать я не успела. Антонио сделал то, от чего мое сердце пустилось вскачь. Пират резко схватил меня за ноги и уложил на спину, подмяв под себя. Я вскрикнула. Мой спаситель медленно осмотрел моё тело, лаская взглядом, раздевая глазами. А потом обвел пальцем контур груди. Чёртово желание, несмотря на его подколки, никуда не делось, а вспыхнуло еще жарче. И сквозь ткань майки проступило очертание свернувшихся от возбуждения сосков.
— Первое, что я сделаю, — наклонился Антонио и прикусил одну из горошин через ткань майки.
Влажные губы коснулись чувственной вершинки, и я, как могла, сдержала стон наслаждения. Его животный магнетизм продолжал убивать меня, и низ живота прострелило мощным желанием. Мне пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не застонать и не выгнуться дугой ему навстречу.
— Так вот, первое, что я сделаю, — на месте мокрого укуса сосок проступил еще четче, возбуждая нас обоих. — Это выбью из твоей прекрасной головки старого профессора, Ульяяяяяна. Любишь его?
Мне не нравилось, что он говорил о моем муже. Он будто ковырялся ржавой гнутой ложкой у меня в мозгах. Не церемонясь, пират вскрывал старые раны. Да, черт возьми, я все еще что-то чувствовала к подлому бывшему мужу и, самое главное, я не знала, как избавиться от этого проклятья.
Сквозь ткань Антонио укусил второй сосок. А я потерялась в этом наслаждении, мое тело пело музыкой, оно нуждалось в сильном, диком пирате. Тяжелая крепкая грудь давила сверху, а к низу живота прижималась большая и твердая выпуклость его очевидного возбуждения. Мы оба задыхались и действовали друг на друга одинаково.
Но я не смогла забыть его слов и, опомнившись, принялась отпихивать, толкая руками в грудь. Пират спокойно встал, оставив меня с затвердевшими сосками и бесстыдной влажностью между бедер.
— Вижу, что все еще любишь, — с насмешкой кинул пират, невозмутимо вернувшись к своему занятию.
Я дрожала, рассеяно хлопая ресницами и не до конца понимая от чего этот озноб: от того, что он угадал мои мысли или от того, что безумно хотела его прикосновений, несмотря на его слова. Низ живота горел. Соски скучали по его губам, а бедра ныли в ожидании грубых мужских пальцев.