Роковое золото Колчака
Шрифт:
Обнаружив чужой табор, быстро определились, что он принадлежал грабителям приисковой машины.
– Что за агрегат?.. – Сергей приблизился и пнул ногой облепленный грязью чайник.
– Не видишь?
– Вижу, что чайник. Только почему такой грязный?
– Это что-то вроде керамического покрытия. – Менюхов улыбнулся. – Во-первых, так он дольше держит тепло, во-вторых, если обстучать – корка осыплется и чайник – как новенький. Никакой тебе копоти.
– Толково, – согласился Сергей.
В шалаше обнаружились два рюкзака с провиантом. Сергей вывалил продукты на лапник, пересчитал банки тушенки.
– Купили ящик. Съели восемь
Дуло прошел к кострищу и пересчитал пустые банки.
– Восемь… – Он огляделся. – И еще шесть пустых бутылок.
– Они бы не могли столько выпить за один вечер, – усомнился Виктор.
– Не могли, – согласился Дуло и вернулся в шалаш.
Менюхов взял буханку хлеба и оторвал от нее корку.
– Как насчет того, чтобы перекусить?
– Это с удовольствием, – Сергей огляделся. – Давай так: я тут пороюсь, а ты что-нибудь приготовь.
Менюхов сунул краюшку в рот, вышел из шалаша и мгновенно скрылся между деревьями. Вернулся с охапкой сухих веток. Исчезнув вновь, приволок сухую валежину. Сходил к ручью, набрал в котелок воды и подвесил его на таган. Ловко разжег костер, притащил из палатки макароны и пару банок тушенки. Высыпал в котелок макароны, вскрыл обе банки и вывалил туда же их содержимое.
Когда варево в котелке забурлило, к нему подошел Дуло и протянул соль.
– Ну что? – спросил Виктор.
– Ничего интересного. Продукты, кое-какая одежда. Ни телефонов, ни документов, ни записей.
Они уселись рядом с костром. Подкинув в огонь сухих веток, Сергей достал из кармана платок, развернул его и посмотрел на осколок линзы.
– Как думаешь? – задумчиво произнес он. – Бинокль в тайге нужная вещь?
– Бинокль – штука незаменимая. Что-то рассмотреть на противоположном склоне горы или на открытом пространстве. Например, кто по гари идет.
– Тогда почему грабители не взяли его с собой?
– Может быть, выкинули? Линза разбилась.
– Только одна, – сказал Дуло. – Через вторую – смотри сколько хочешь. Не понимаю. – Он спрятал платок с осколком в карман.
Виктор снял с тагана котелок и разлил варево по двум мискам.
Взяв в руки ложку, Сергей зачерпнул похлебку, сначала подул на нее и только потом попробовал.
– Вкусно.
Пока ели, закипел чайник.
– Я вспомнил, – сказал Менюхов. – Муравьями убивали тех, кто золото у насунов отбирал. Если кого поймают. Такой вот показательной, мучительной смертью казнили. Для других был способ попроще. Знаешь, как делали? Полиэтиленовых же мешков раньше не было. Вот, предположим, кого-нибудь замочили… Предположим, в тайге… Или в любом другом месте. Пошинковали человечка аккуратненько, сложили в землю компактно, а сверху разожгли костерок. Ни одна собака никогда не почует! У нас в поселке одного потеряли. Сразу подозрение, что убили. Милиция с собаками ходила, найти не могла. Свидетели видели: на старое поле человек пошел, а найти не могут. Проходит три-четыре года, стали то поле пахать. Раз – кости! Башка пробита. Ага… Начали разбираться, как так вышло. Глядь, а на том месте костерок жгли. Костер любой запах убьет.
Глядя на блеклое при солнечном свете пламя, Сергей медленно произнес:
– Это как раз ясно: грабителей убили, чтоб другим неповадно было. В таком случае наказание должно быть публичным. Так что под костер они их прятать не стали
После еды решили вернуться к реке. Чтоб не заел гнус, взяли из бандитских вещей камуфляжные куртки.
Река встретила их ровным, негромким гулом. Мелкая вода, перебираясь по камням, выделывала крутлявые шиверки [14] . Усевшись на склоне, Дуло и Менюхов время от времени поглядывали на небо, слушали, не летит ли к ним вертолет.
14
Перекаты.
– Мелкая речка, – сказал Сергей, глядя на воду.
– Видел бы ты эту речку в конце мая, когда в Хамар-Дабане тают снега! Я уж не говорю про Селенгу, там вода поднимается на двенадцать-четырнадцать метров. Палку в берегу воткнешь, вода – тык-тык-тык… на глазах поднимается. За ночь на три метра. Натуральный потоп. В Кабанске, как большая вода идет, бревен несет много… Тут все с баграми по лодкам. Как бревно строевое появится, все к нему с берега устремляются. Раз, багром подтянут. На берегу к лошади прицепили – вытащили. Глядь, снова бревно плывет. Да что бревна, в половодье дрова поленницами несет. Как-то раз поплыли мы с отцом за бревном, а по воде домишко небольшой с пристройкой несет, а на крыше бабка сидит с дедом. Рядом – собака. У бабки на руках поросенок. Мы подплыли. А у нас же веревки, багры… Заякорили эту халупу. Километра четыре нас протащило вместе с ней по реке. Но к берегу все же причалили. Дед потом рассказывал: ночью вода поднялась, они на баню залезли, собаку затащили, их понесло…
– Дикий, необузданный край, – заметил Сергей.
– Батя рассказывал, до того, как целлюлозно-бумажный комбинат построили, по нашей реке плоты из бревен сплавляли. Сколько лодок хороших пропало! Из десяти бревен шесть-семь до места дойдут, остальные – топляк. А топляк чем опасен? Он весь в воде горизонтально не плывет. – Виктор изобразил рукой. – Он все время с наклоном. А в нем весу – тонна, самое малое – шестьсот килограмм. На лодке плывешь, столкнулся, лодку пробил. Батя рассказывал, плоты по большой воде по нескольку суток шли.
– За несколько суток делались топляком?
– Сосна плавает три или четыре недели. А листвяк [15] или береза – те быстро тонут.
Сергей Дуло достал телефон.
– Вне зоны…
– Какая здесь связь?.. На сотни километров – тайга.
Прислушавшись, Дуло заметил:
– Задерживается наш вертолет.
Остаток зари угас на глазах. Стало быстро темнеть. Река почернела и стала казаться глубже, чем была в самом деле.
Менюхов посмотрел на часы.
15
Лиственница.
– Не понимаю. Что они там? Забыли?
– Послушай. – Сергей встал и отряхнул брюки. – Как я понимаю, минут через сорок здесь станет темно.
Виктор взглянул на небо.
– Раньше. Тучи откуда-то набежали.
– Пока окончательно не стемнело, нам нужно вернуться.
– На табор?
– Там, по крайней мере, есть шалаш, еда и одежда.
– А если за нами прилетит вертолет?
– Думаю, сегодня его не будет, – с какой-то непонятной уверенностью в голосе сказал Дуло. – Идем, не то заблудимся в темноте.