Роковой Париж

Ускова Нелли

— Куда он пошёл?

— Я не видел, может, с лестничной клетки глянуть?

— Давай вниз спустимся, у наших спросим: кто выходил — заходил.

Парни замерли, а Лёха поднял биту, но шаги стихали, они услышали удалявшийся голос, а потом открывающуюся дверь подъезда.

— Вроде ушли, что делать будем? — прошептал Лёха.

— Они меня пошли искать, — в тон ему ответил Глеб. — Значит, сейчас должны вернуться. Подождём.

Время тянулось мучительно долго, хоть прошло не больше пяти минут, но ребята нервничали от бездействия. Наконец дверь квартиры снова

открылась, парни прислушались:

— Анюта, сейчас тихо проходим мимо мусоров, даже не смотри в их сторону! — раздался скрипучий голос. — Поняла? Хоть слово, и твои дружки — трупы.

— Только не убивай, Дим, пожалуйста, — дрожал женский голос.

— Смотря, как будешь себя вести.

Шаги приближались, парни переглядывались в полумраке, и вот перед лифтом появилась пара: мужчина вел под руку Аню.

— Привет, Ань! — Лёха всё это время держал наготове биту и, выйдя из закутка, сразу пустил в ход: с железным стуком ударил мужика по голове.

Тот, увидев их, резко потянулся было к поясу, но Лёха его вырубил раньше. Девушка облегченно выдохнула:

— Ребята, как же вы вовремя! — обрадовалась она и указала на лежавшего мужчину. — У него пистолет, нужно забрать. — Глеб опустился на корточки, обыскивая Ушакова, а Аня докладывала обстановку: — Там Саша с Петей, в квартире, на мушке, с ними двое, внизу менты и их задерживают ещё бойцы. Если Дима не перезвонит, Петю с Сашей застрелят, нужно что-то делать.

— Менты, значит, тут. А те, кто в квартире, знают про это? — спросил Лёха.

— Да, но те могут и не дойти. Дима попросил их задержать.

— Дверь открыта, — проверил и поделился Костик. — Пошли.

— Они же вооружены, — остановил его Ваня.

— У меня идея! Раз они знают, что приехали менты, можно попробовать их напугать. Пошли, но тихо, — Глеб вытащил пистолет у Ушакова и решительно двинулся к двери.

Едва приоткрыв дверь и зайдя в квартиру, громко объявил:

— Вы окружены! Сдавайтесь! Бросайте оружие! Руки за голову!

Когда Ушаков ушёл, Пётр попытался найти подход к головорезам:

— Мужики, сдавайтесь. Дом оцеплен, Ушаков дальше подъезда не уйдёт.

— Заткнись! — рявкнул один из них.

— Ваш шеф вас просто кинул. Ну пристрелите вы нас, вас всё равно повяжут, зачем отягощать, а за содействие пойдете по статье «хулиганство».

— Ты заткнешься или нет?! — снова возмутился головорез, но Пётр видел, что они нервничают, переглядываясь между собой.

В это время раздался короткий крик Глеба о том, что они окружены. Головорезы переглянулись.

— В ваших интересах прислушаться. Раз уже попались, не усугубляйте сопротивлением, — добавил Пётр.

И это сработало, бандиты положили пистолеты и шагнули к выходу, приподняв руки. Глеб пнул оружие подальше, командно продолжив:

— На пол! Мордой вниз!

Те не стали спорить и улеглись. В кухню ввалились все, кроме Лёхи, и освободили Сашу и Петра.

— Спасибо, пацаны! А где Ушаков? — заметив Аню, спросил Пётр.

— Его Лёха вырубил, в коридоре валяется, Лёха его сторожит, — пояснил Глеб.

Пётр

разминал затекшие кисти, которых он почти не чувствовал: пальцы побелели и неприятно покалывали. Всё тело ныло от побоев. Он бросил взгляд на Саню — тот тоже приходил в себя.

— А менты где?

— Внизу ещё, — Глеб достал телефон. — Нужно звать, — и снова позвонил в милицию, спрашивая, когда же прибудет наряд.

— Петь, может, тебе, скорую вызвать? Выглядишь хреново, — смотрел на него Ваня.

— Давай сдадим этих товарищей кому надо, а потом подумаю, — у Петра болело тело, лицо, а после удара в грудь, он дышал с трудом и не отказался бы медицинской помощи.

Милиция поднялась в этот раз быстро, но в компании Володи и ещё одного головореза, правда те, заметив в холле Ушакова без сознания, по-быстрому ретировались. Составление протокола, освидетельствование для Петра прошли как в тумане — он отвечал на вопросы на автомате. Кто-то вызвал скорую, и его забрали на больницу. В итоге два сломанных ребра, отбитые почки и многочисленные гематомы на лице, но неприятности на этом не закончились.

51

Допрашивали участников дела по отдельности. Всю команду временно отстранили от работы, ведь замешаны оказались почти все, и из-за этого военные ведомства тоже начали проводить какие-то свои проверки. Петру было безразлично, его донимали сломанные ребра, поэтому допросы лишь раздражали, отвечал он вяло и неохотно.

Спустя пару дней им заинтересовались уже другие люди и по другому поводу, говорили не о деле Ушакова, а только о самом Петре, о работе в Америке, о его чертежах. В тот день его не отпустили, влепили обвинение в шпионаже и посадили в камеру.

Пётр был спокоен: что они могли накопать? — кроме его чертежей и расчетов, которые он объяснил учебой, и дипломный руководитель это мог подтвердить. Но на следующий день перед ним положили нетбук с военной базы, который он незаконно пронёс, чтобы общаться с Юлей, и никто не верил, что целью были лишь разговоры с девушкой. А то, что Пётр завёл на её имя счёт, положив на него крупную сумму, бросило на Юлю ещё больше подозрений. Да еще и ее поездка во Францию…

Допросы выводили Петра из себя: он в который раз говорил одно и то же, но словно в пустоту, ему не верили и снова отправляли в камеру. Однако до суда дело не дошло, и спустя несколько дней его отпустили.

Пётр вернулся домой разбитый, казалось, что эти допросы вытащили наружу не только его подноготную, но и душу вывернули наизнанку. Ему было настолько всё равно, на всё плевать, что он чувствовал себя полумервым.

Когда уходил, ему вернули все вещи: ноутбук и нетбук в базы, телефон, чертежи, — и мужчина облегчённо вздохнул, радуясь, что всё закончилось, но, открыв телефон, обнаружил там порядка пятидесяти пропущенных звонков от Юли, от родителей, от Кати, от бывших сослуживцев, от коллег из авиакомпании, от знакомых конструкторов с завода. «Вот им заняться нечем было, до всех докопались!» — разозлился он, предчувствую утомительные объяснения с каждым.