Роковой поцелуй
Шрифт:
— Но я ведь нарушаю их с вами, — выдохнула я. Безумие и отвага, похоже, взяли меня в заложники.
Шейн, продолжая усмехаться, потер переносицу, затем молча принёс из бара ещё один бокал. Налил в него немного реньяка и подвинул ко мне. Я взяла его и быстро, не раздумывая, опрокинула все содержимое в себя. Шейн внимательно наблюдал за мной. Он откинулся на спинку кресла и сделал глоток из своего бокала.
— Так чем же вас так обидел Мур? — спросил, не отрывая от меня взгляда. — Почему заставил плакать?
— Я… Я плакала не из-за него.
Реньяк как-то быстро добрался до головы, и в ней появился легкий гул. К лицу тоже прилил жар, я прямо ощущала, как наливаются краской мои щеки.
Шейн выжидательно молчал, пришлось продолжить:
— Он пригласил на бал Сару.
Святые провидцы! Зачем я это сказала? Зачем откровенничаю с этим человеком? В каком свете себя выставляю перед ним? Он и так считает меня глупой девчонкой, несдержанной на эмоции, а теперь…
— Признаться, ничего другого от этого парня я и не ожидал, — Шейн опустил глаза, разглядывая содержимое своего бокала. — Но если вы считаете, что причина в вас, то вы глубоко заблуждаетесь. Причина только в нем. Поверьте моему опыту. Надеюсь, вы скоро сами это поймёте.
— Наверное, он у вас большой… — отозвалась я чуть язвительно. Проклятый реньяк продолжал управлять моим языком.
— Что вы имеете в виду? — Шейн приподнял брови.
— Ваш опыт, — ответила я, не понимая, что его так дернуло.
— Ну да, — кашлянул он, пряча усмешку. И снова потер переносицу. — Опыт у меня… немаленький.
— Я и думаю… Совсем не удивились, когда я вас поцеловала. Ещё и оскорбили, — ворчливо произнесла я.
— Когда это я вас оскорбил? — теперь Шейн поразился вполне искренне.
Я открыла было рот, чтобы напомнить ему слова о том, что я не умею целоваться, но тут же захлопнула его, чтобы не опозориться ещё больше. Все-таки остатки рассудка были ещё при мне.
— Уже неважно, — ответила вместо этого.
— Нет, мне все все же интересно, — он подался вперед. — Что я прекрасно помню, кроме самого поцелуя, так это вашу пощёчину…
— Вот за это оскорбление вы ее и получили, — я сжала губы, решив, что не скажу больше ни слова.
Шейн нахмурился, потом посмотрел на меня с прищуром. Я демонстративно отвела глаза и принялась рассматривать картину на стене. Но будто бы в насмешку не ней была изображена томная барышня в страстных объятиях полураздетого дворянина. И кто повесил сюда эту пошлятину?
Шейн проследил за моим взглядом.
— М-да, — произнёс он себе под нос и поднялся.
Забрал со стола графин и мой пустой бокал и со словами:
— Заварю-ка я лучше чаю, — вышел из гостиной.
14.4
Шейна как-то долго не было, и я встала, чтобы пройтись по комнате. Дождь за окном все не кончался, тучи плотно затянули небо. На секретере я заметила лежащий в ножнах меч. Его рукоятка была настоящим произведением искусства: два дракона, выполненные с детальной точностью, переплелись
— Осторожнее, — раздался голос Шейна.
Я испуганно глянула на него через зеркало.
— Простите, я не должна была его брать, — я быстро опустила меч. — Просто он очень красивый, и я… не удержалась. Я никогда не пробовала… Вот так…
Шейн поставил поднос с чаем на столик и подошел ко мне, остановившись за спиной. Мы по-прежнему смотрели друг на друга через зеркало.
— Вы неправильно его держите, — и он обхватил мои ладони своими, демонстрируя, как нужно это делать.
Я оказалась в кольце его рук, почти как в тот полет на его драконе, когда мы находились в одном седле. Нет, ближе, намного ближе. Мне снова стало жарко. Может, ещё не выветрился реньяк, а может, он был тут совсем ни при чем.
— Вот так, — Шейн между тем медленно поднял мои руки вместе с мечом, а потом опустил, будто разрубая воздух.
Я спиной ощущала, как напряглись мышцы его груди и пресса. Кажется, я различала и пульсацию его сердца. Или же это моё так громко билось?
— Понятно, — произнесла я тихо. Связки перестали слушаться меня.
Наши с Шейном взгляды снова встретились в зеркале. В его глазах я видела отражение своего смятения. И ещё чего-то такого, отчего мои коленки ослабели, а низ живота налился странной, но приятной тяжестью. Я забыла, как дышать. Центром всех моих ощущений стал мужчина, который прижимал меня к себе. Его тело. Его дыхание. Его взгляд.
Но тут Шейн на миг прикрыл глаза, словно сбрасывая наваждение, потом ослабил свои объятия и отступил.
— Чай стынет, — его голос прозвучал хрипло.
Он уже резким движением забрал у меня меч и положил его на прежнее место. Затем направился к столу и подносу, который на нем стоял, и стал молча разливать чай по чашкам. Воздух в комнате будто сгустился от напряжения.
Я заставила себя тоже вернуться к креслу, где сидела раньше.
— Пейте, — Шейн подвинул ко мне чашку с блюдцем. — Лучше весь, чтобы утром чувствовать себя лучше. Реньяк очень коварен, особенно с теми, кто его никогда не употреблял.
Я поднесла чашку к губам и сделала глоток. Чай был черным, крепким и немного горчил, но я все равно пила его, боясь проронить хоть слово. На моей спине все ещё ощущалось тепло тела Шейна, запястья обхватывала тень его пальцев, и я не знала, как от этого избавиться.
— Оливия!
Вначале мне показалось, что я слышу свое имя сквозь шум дождя. Но Шейн тоже обратил взгляд к окну, прислушиваясь.
— Оливия!
— Это Бекки! — теперь я точно различила голос подруги. — Сколько времени я уже у вас?