Роковой роман Достоевского
Шрифт:
Лика выхватила плеер, воткнула в уши кругляши наушников и, перед тем как нажать на кнопку воспроизведения, выпалила:
– Я предупреждала! Если лажа, то я так и скажу!
Еще нет слов. Только музыка. Но она такая, что по телу ползут мурашки. Непонятный безотчетный, но сильный страх стискивает горло, и воздуха не хватает, не хватает!
Она подскочила к подоконнику, распахнула окно и, как рыба, выброшенная на берег, заглотала свежий ветер.
Мне повезло унести на память Запах«У него хороший голос. Простые слова, простая музыка. Только почему-то больно, страшно, и…»
Мысль оборвалась. Горячие руки забираются под свитер, нежно обводят соски, скользят по животу к молнии джинсов.
Город устал, в амбразурах окон, Гаснут огни, догорев дотла. Сотни людей, а мне одиноко. Еще один день прошел без тебя.Плеер включен на полную громкость. Музыка вдохновенно шинкует душу. Ноги на мгновение окутывает холод, но тем жарче прикосновение обнаженной кожи.
Бежать Не открывая глаз, Не разбирая фраз, Медленно умирая, Знаю… Бежать, Имя твое шептать, Видеть тебя и знать, Что ты совсем чужая.Просто любовь. Не важно, что было до, все равно, что будет после, но вот именно теперь это любовь, у которой одно прерывистое дыхание на двоих, одно невесомое, ускользающее в пустоту тело.
Каждое слово хранится в памяти, Может, случайность, а может, знак. Пальцы выводят имя на скатерти И недосказанность прячут в кулак.Сладкая. Долгая. Бесконечная. Смерть. Жизнь…
Боль не уходит, ломаю спички, Скорость падает до нуля. Сотни людей, а мне безразлично. Еще один день прошел без тебя…Последний аккорд – как благодарный поцелуй. Нежный, легкий, самый лучший. В голову возвращаются мысли, распахиваются придавленные наслаждением глаза, и… из окна примыкающего к гостинице дома высовывается лохматая девчонка, машет рукой, потом складывает пальцы птичкой «виктории», снова машет.
– Эксгибиционист чертов! – вспыхнула Лика и, наступая на разбросанную по полу одежду, бросилась к выключателю. – Хоть бы свет вырубил!
Влад упал на кровать и громко расхохотался:
– От эксгибиционистки слышу! А ты почему свет не выключила?! Все, молчи. Я понял: песня тебе очень понравилась!
Закрыв окно (к счастью, наблюдательная девица уже
– А ты не засекал, по времени сколько длится песня?
– В «рыбе» меньше трех минут, с аранжировкой, думаю, минуты четыре будет. А что?
«Мне показалось, целая жизнь прошла, – подумала Вронская, устраиваясь поудобнее в пещерке из рук и горячего живота Влада. – Прошла, прошла. Только страх почему-то остался. Очень хочется еще раз прослушать песню. Но она такая сильная, что это пугает».
Влад утонул в сне мгновенно, еще секунду назад губы прижимались к шее, и вот поцелуй растаял в ровном, чуть щекочущем дыхании.
А Лике не спалось. Она перебирала в памяти события дня: непонятную истерию в газетах, подозрения Соколова, смерть Савельева. Кошмар продолжается, ничего не ясно – ни кто виноват, ни что делать, классические вопросы, классическое отсутствие ответов…
Потом ей захотелось растолкать Влада и выставить его вон. С ним слишком хорошо, чтобы расстаться без боли. А если рвать отношения теперь – то это будет менее больно. Или попытаться не рвать? Нет, исключено. У него ведь есть девушка. И фанатки, наверное, тоже есть. И гастроли, а это соблазны. Влад, кажется, влюбчивый, перед его обаянием устоять невозможно, так что этот непонятный роман следует прекращать. Чем раньше, тем лучше. Но как же не хочется…
Едва ночь за окном немного посерела, в окно застучала прожорливая птица.
Лика выскользнула из постели, распахнула окно.
Взглянув на постель, ворона обкаркала аморальный образ жизни хозяйки номера и перепорхнула к вазочке с печеньем.
«Вот, наверное, вампир, пополняющий запасы в номере, считает меня сладкоежкой, – подумала Лика, наблюдая за деловито расправляющейся с печеньем птицей. – Хотя, я подозреваю, он, наверное, меня подкармливал с далекоидущими планами. В гостиницах иногда оставляют фрукты, конфеты или бутылочку шампанского, но это только в честь приезда, а тут каждый день такая щедрость. Все, ворона, придется мне самой о тебе заботиться. Как вампир смотрел на нас с Владом! Не простит!»
Стоять нагишом посреди номера становилось все холоднее и холоднее.
– Давай, птица, улетай уже, – пробормотала, зевнув, Вронская.
Издав гневное «карр!», ворона невозмутимо продолжила трапезу.
Лике казалось: она заберется под одеяло буквально на минутку. Дождется, пока хамоватая гостья улетит, а потом как отрубится…
– Слушай, а чего так холодно? – раздалось над ухом.
– Ворона, ты умеешь разговаривать?..
От смеха Влада Лика подскочила на постели.
– Так ты птицу кормила. Понятно. Я просыпаюсь, жуткий дубак. Да без обогревателя при открытом окошке… Ой, блин! – Закрыв окно, Влад треснул себя по лбу и стал собирать разбросанные по полу вещи. – Обогреватель в студии забыл выключить. Если там все сгорит – мама меня никогда не простит! Ты пока досыпай, а я отъеду на час. Договорились? И завтракать никуда не ходи, будет сюрприз!
Послушно кивнув, Лика подставила щеку для поцелуя и с наслаждением зарылась лицом в подушку.
Вороне надоело тюкать по стеклу. Украв сотовый телефон, она набирает номер и протяжно каркает: