Роковой роман
Шрифт:
– К несчастью, нет. Дело не закрыто. Всякого, кто обладает информацией, настоятельно прошу выйти вперед.
– Как он?
– Хорошо. Спасибо, что спросили.
Шеф Фарнсуорт выступил вперед, чтобы ее спасти.
Сэм жестом остановила его.
– Я просто хочу сказать… - Она прочистила горло от волнения. – Большая честь служить жителям нашего города, и пока вы придираетесь, я ничего не могу сделать, не могу рисковать,
Пока репортеры выкрикивали все новые вопросы, Сэм протискивалась сквозь их толпу на стоянку для персонала, где ее ждала новенькая машина. Только очутившись внутри в безопасности, начала дышать, превозмогая боль.
Из машины Сэм позвонила Нику.
– Привет, милая, - ответил он.
Секунду она наслаждалась легкой фамильярностью, которую приобрел их разговор, словно они вместо нескольких дней были вместе долгие годы.
– Сэм?
– Я здесь.
– Все хорошо?
– Вот именно, раз я говорю с тобой. Что делаешь?
– Сижу на твоей кровати и пытаюсь набросать речь, которую придется завтра говорить на похоронах. До меня доходит, что должен буду говорить перед президентом и большей частью Конгресса.
Сэм присвистнула.
– Я бы, наверно, не смогла.
– Наверняка смогла бы. Ты только что справилась с армией вашингтонской прессы.
– Ты видел?
– Угу. Услышал, что между нами все серьезно. Ты в курсе?
Засмеявшись, она сказала:
– До меня дошли такие слухи.
– Скажи еще раз, Сэм, - попросил он хрипловатым сексуальным голосом.
Сердце сжалось.
– Сказать что? – спросила она, хотя точно знала, о чем говорит Ник.
– Не прикидывайся, что не понимаешь. Скажи.
– Когда с тобой увижусь.
– И когда это будет?
– Я почти дома. Хочешь, выходи мне навстречу, погуляем. Я обещала, что схожу с тобой на рынок.
– Было такое. Неужели только вчера?
– Точно было. Встретимся на углу в пять? Если я зайду домой, то окажусь в ловушке, а мне нужно немного подышать воздухом.
– Буду на месте.
Ник ждал ее, когда она припарковалась перед домом и, выйдя, направилась к углу.
Сердце Сэм замерло при виде своего парня в джинсах и черной кожаной куртке, и она поневоле ускорила шаг, чтобы поскорей до него дойти, шагнула в раскрытые объятия и ойкнула, когда он подхватил ее и поднял.
Ник
– М-м-м, - промычала она ему в губы. – Я по тебе соскучилась.
– Ты же видела меня всего пару часов назад.
– Как давно.
Она прильнула к его шее, уткнувшись носом в теплую кожу.
Он вздрогнул и теснее прижал ее.
– Что случилось с твоим запретом на обжималки на людях?
– Минутное затмение.
– Мне нравится. – Ник вернул Сэм на землю обетованную и поднял ей подбородок. – Так что ты собиралась мне поведать?
Она подумала было дать уклончивый ответ, но взглянув на его красивое лицо, поняла, что не сможет.
– Я люблю тебя. Сильно.
В глазах его заплясали смешинки.
– Сильно, вот как?
– Жутко сильно.
– Не жутко. – Он крепко ее обнял. – Потому что я люблю тебя сильнее.
– Не может быть.
– Спорим?
И засмеявшись при виде гримасы, которую скорчила Сэм, он обнял ее за плечи и повел к рынку.
Пестрое смешение ремесел, оттенков, национальностей, запахов и тканей, Восточный рынок наполняла толпа покупателей, которые откладывали рождественские покупки до последнего, а теперь храбро встречали промозглый холод и отчаянно торговались с продавцами.
– Ты не поверишь, но я здесь никогда не был, - признался Ник, когда они миновали ряд пахучих рождественских елок.
Сэм уставилась на него.
– Ты серьезно? Сколько времени ты работал за несколько кварталов отсюда?
– Ну, до Джона я работал на одного конгрессмена, так что, полагаю, почти четырнадцать лет.
– Как грустно, Ник. Воистину жалость. Блошиный рынок открыт каждый уик-энд, круглый год.
– Как я и слышал, - со смиренной улыбкой сказал он. – Знаешь, я считал, блошиный рынок – сплошное барахло. Никак не ожидал увидеть все эти вручную сделанные чудеса.
– Можно откопать тут что-нибудь оригинальное, и обычно лучше, чем то, что купишь в магазине.
– Теперь вижу.
– Привет, Сэм, - позвал один из продавцов.
– Как идут дела, Рико?
– Ажиотаж, слава богу. Слышал о тебе в новостях вчера вечером. Ты в порядке?
– Просто прекрасно. Не беспокойся.
– Рад слышать. Приводи отца как-нибудь в уик-энд.
– Приведу.