Роковые обстоятельства
Шрифт:
— Нет, — отвечала она, — ни у мадемуазель Надин, ни у мадам Симонов, я не видела такой красивый брошь.
— А у старшей дочери Катрин?
— Тоже нет.
— Ладно, — с сожалением вздохнул Гурский, — тогда позвольте последний вопрос. Каковы были родственные отношения в этом семействе?
— Ви иметь в виду отношений между месье и мадам или их отношений к своим детям? — деловито уточнила француженка, убирая платок.
— Мне интересно все, — заверил следователь.
— Отношений между супруги меня не касаться, но они очень любить всех трех своих дети.
— И кого больше?
— Месье Юлий.
— Вы уверены? — удивился Макар Александрович. — Зачастую большая толика родительской нежности достается младшей из дочерей.
— Совершенно уверена, — подтвердила мадам Дешам, — месье Юлий бил всеобщий любимец… Это бил такой славный мальчик!
За полмесяца до трагедии
Глава 9
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
— Ну что? — нетерпеливо обратился к горничной Павел Константинович стоило ей войти в его кабинет, где помимо самого Симонова находились его жена — Ангелина Николаевна — и старшая дочь Катрин со своим мужем.
— Мадемуазель Надин ушла, а господин Юлий занимается французским с мадам Дешам, — доложила девушка.
— Прекрасно. В таком случае иди и позаботься о том, чтобы нам никто не помешал.
— Слушаюсь.
Павел Константинович собственноручно запер за горничной дверь, после чего в задумчивости прошелся по мягкому ковру под напряженными взглядами родных, явно заинтригованных столь таинственными приготовлениями. Наконец он раскурил дорогую сигару, что делал крайне редко, и, продолжая расхаживать по кабинету, с пафосом изрек:
— Н-да-с, дорогие мои! Я собрал вас здесь потому, что мне необходимо обсудить с вами одно важное дело. Два дня назад я был с визитом у господина Дворжецкого и получил от него очень… — Тут Павел Константинович осекся, пытаясь максимально мягко, чтобы не вспугнуть слушателей, охарактеризовать намечавшуюся сделку, — …то есть весьма любопытное, однако довольно экстравагантное предложение.
— О какой именно сумме идет речь? — тут же заинтересовался муж старшей дочери, чиновник министерства путей сообщения в ранге коллежского асессора, Аристарх Данилович Водопьянов.
Павел Константинович остановился и с негодованием воззрился на своего зятя. Это был пухлый, благообразный господин средних лет с бесцветными глазами и ямочками на щеках, благодаря которым все семейство Симоновых с легкой руки начитанной Надин дразнило его «Чичиковым». Как и его тесть, «Чичиков»-Водопьянов был чиновником до мозга костей, больше всего на свете боявшимся отступления от инструкций или неисполнения желаний начальства. А недавний полуанекдотический случай из служебной практики стоил ему благоволения самого начальника департамента!
Дело было так — по долгу службы Водопьянов вынужден был разбирать тяжбу между помещиком Свинаренко и крестьянами села Залетное Саратовской губернии, в окрестностях которого велись геодезические работы для прокладки новой железнодорожной колеи. Государство в лице железнодорожного ведомства отпустило немалые средства для возведения станции с небольшим вокзалом, однако вопрос о том, на чьих землях она будет возводиться — помещичьих или крестьянской общины — долгое время оставался открытым. Обе стороны с неослабевающим упорством пытались решить вопрос в свою пользу. Случайно или по недосмотру Водопьянова дело было решено в пользу крестьян. Это привело в ярость начальника департамента, который, по всей видимости, уже успел получить взятку от помещика Свинаренко, но то ли просто забыл, то ли поленился вызвать к себе подчиненного, чтобы дать ему недвусмысленные указания.
Узнав об этом, Водопьянов пришел в такой ужас, что чуть не заболел. А тут еще крестьяне села Залетного явились к нему в присутственное место, чтобы лично поблагодарить за решение дела в их пользу да еще поднести «скромные плоды трудов своих». И Аристарх Данилович сорвался!
— Пошли прочь, проклятущие! — топая ногами, закричал он на испуганных крестьян. — Я сделал это не для вас, а ради державы!
После этого случая за ним прочно закрепилась презрительная кличка «крестьянский заступник», и вся дальнейшая карьера повисла на волоске. Все это представлялось тем более забавным, что Водопьянов был человеком настолько беспринципным, что не мог быть ни либералом, ни государственником — только подхалимом!
Разумеется, Павел Константинович знал обо всей этой истории и относился к зятю с легким презрением, поскольку тот и раньше звезд с неба не хватал и постоянно у него одалживался под предлогом исполнения очередного каприза Катрин. Она, кстати, полностью переняла презрительное отношение к мужу у своего отца. Вполне естественно, что нетерпеливый вопрос жадного до денег зятя, когда он еще не успел заикнуться о сути сделки, привел Симонова в сердечное негодование.
Однако он сумел сдержаться и, не отвечая на вопрос Водопьянова, пренебрежительно посмотрел на него, после чего еще более задумчиво проговорил:
— Итак, я хотел бы с вами посоветоваться…
— А какое предложение, Павлуша? — простодушно поинтересовалась жена. — Неужели Михаил Иннокентьевич хочет посватать Надин?
«Вот дура!» — мысленно выругался Симонов, с отвращением глядя на обрадованное лицо супруги.
— Если бы это было так, то о чем тут советоваться, маман? — резонно заметила старшая дочь, и Павел Константинович, всегда чувствовавший в ней родственную душу, благодарно глянул в ее сторону.
— Но тогда чего же он хочет? — не унималась Ангелина Николаевна. — Не томи нас, Павлуша.
— Чего он хочет, чего он хочет… — раздраженно повторил Симонов, вновь принимаясь расхаживать по кабинету с дымящейся сигарой в руке. — О том, чего он хочет, не только сказать, но даже помыслить непристойно!
— Неужто он задумал взять Надин в содержанки? — предположила Катрин, после чего мать, взглянув на нее, укоризненно всплеснула руками.
— В содержанки? — Павел Константинович остановился напротив старшей дочери и теперь обращался уже исключительно к ней. — Да нет, Катрин, пожалуй, еще хуже… И дело тут не только в Надин… Вы обе ему понравились, и он возмечтал лишить одну из вас девственности!