Роль грешницы на бис
Шрифт:
– А где цветы? – поинтересовалась Катя, увидев его.
Цветы?.. Почему цветы? Зачем ей цветы? Он же не на свидание к ней пришел! Вот, бутылку взял, чтоб к родителям не с пустыми руками, и коробку конфет, но цветы?
– Придется купить, – безапелляционно заявила Катя и, дернув его за рукав, направилась к ближайшему цветочному лотку.
– Вот этот, – указала она на дорогой красивый букет, композицию из ирисов и гербер.
Пришлось заплатить: глупо теперь бастовать, если уж на Катин шантаж согласился, костюм надел да сюда притащился… Но серчал детектив, серчал: кто она ему, эта дылда, чтобы он ей цветы дарил?
Хотя, может, это для ее мамы?
Но Катя
– А теперь вручайте мне его.
Она его достала. Ей-богу, она его достала, эта девица!
– Так, – со всей педагогической строгостью, наработанной в общении с Ванькой, произнес детектив, – букет будет только в обмен на информацию!
Катя нахально усмехнулась:
– Вы не осознаете торжественность момента, господин сыщик. Вы ведь просите моей руки!
– Чего-о-о?
– Руки, – скромно опустила голову Катя и поковыряла тупым носком расшнурованной кроссовки землю.
– Я?!
– Вы, – кивнула она, подтверждая.
– Прошу вашей…?
– Руки, – еще раз заверила она детектива. – В чем сейчас заверите моих родителей.
– Так, Катя, я пошел. Счастливо, спасибо за помощь.
Она подскочила сзади и продела свою руку под его, сунутую в карман.
– Поздно, – лучезарно улыбнулась Катя. – Вот мои родители. Быстро давайте сюда цветы, быстро!
Она практически выдернула букет из рук Киса и надела на лицо голливудскую улыбку. К ним приближалась супружеская пара. Высокий мужчина с роскошной седой гривой – Катя была настолько на него похожа, что он мог оказаться только ее отцом. Рядом с ним шла молодая красотка, на глаз едва ли на пару-тройку лет старше самой Кати.
Алексею вдруг стало любопытно: что за игру затеяла девчонка? Он остановился, поджидая пару. Рукопожатия, поцелуи, знакомство. Молодая особа, которую Катя называла «мамочкой» (пластические операции? Сколько же ей лет на самом деле?), кокетливо представилась: «Ада». – «Павел, – энергично тряхнул его руку импозантный мужчина. Идемте? Тут недалеко».
Оказалось, что ужин намечался в ресторане. Кис ничего не понимал, но уже шел, вовлеченный в чужую интригующую игру.
За ужином после первых тостов Катя вдруг встала и громко, на весь зал, объявила голосом примерной девочки:
– Мамочка-папочка, я выхожу за Алексея Андреевича замуж!
Кис мысленно охнул от такого поворота в сюжете. «Мамочка», похоже, очень развеселилась при этом заявлении. Отец, однако, помрачнел.
– Тебе не рано ли? – хмуро спросил он.
– Я половозрелая и дееспособная девица, папочка. Что хочу, то и делаю, – ангельским голоском проговорила Катя.
«Мамочка» тут же живо накинулась на Киса с вопросами: чем занимается? Как зарабатывает? Готов ли к супружеской жизни? Любит ли Катю? Был ли женат раньше? Есть ли дети? И вообще, сколько ему лет?
Кис ответил, и вот тут воцарилась тишина.
Павел положил свои приборы и отодвинулся от стола.
– Выйдем, Катя. Мне надо с тобой поговорить.
– Зачем выходить, папочка? – похлопала ресницами Катя. – Говори здесь, у меня от Алексея Андреевича секретов нет!
– Ну что ж, – процедил папа сквозь зубы, – здесь так здесь. Ты что затеяла?
– Замуж я затеяла, – ответила Катя невинно. – А что?
– За кого замуж? Ты рехнулась? Мало того, что какой-то сыщик, бывший мент, так он же еще ПОЧТИ НА ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СТАРШЕ ТЕБЯ!!!
– Правда? А это что, нехорошо, папочка? Твоя жена моложе тебя почти на тридцать – это хорошо? Это нормально, что ты женишься на бабенке, которая тебе уж не то что в дочки – во внучки годится? В романах своих говенных ты о таком не писал, ты все трудовых морщинистых крестьянок с заскорузлыми руками воспевал! Бесполо-высоконравственных! Отчего ж ты не женился на бесполых, морщинистых и заскорузлых? Это же твой идеал, папик! Или у тебя на них не стоит? Тебе наманикюренные когти Адочки подавай, да? Ее нетрудовое, холеное, молодое тело? Ее пухлый, низконравственный ротик? А я тебе скажу: это ты народу залепуху лепил, чтоб партийность литературы соблюсти и пробиться к кормушкам Союза писателей! А теперь, когда партийность отсохла, как болячка, ты совсем, бедный, растерялся! Больше тебе не у кого заслуживать репутацию, только у читателей! А они, сволочи такие, ни за что твою бездарную деревенскую писанину читать не хотят! Они ведь точно как ты: и если им дерьмо и нравится, то не твое, высоконравственно-морщинисто-бесполо-ублюдочное, а красивое, сексуальное и безнравственное, прямо как твоя Адочка! Но они, по крайней мере, не лицемерят!
Катин голос возрос до крика, посетители ресторана уже оборачивались на их столик, официанты посматривали в их сторону с боевой готовностью вмешаться, если дело дойдет до битья посуды и морд.
– Значит, тебе неприятно, что меня трахает мужик, – внятно и громко выговаривала слова Катя, – который мне в отцы годится, да? Дочурочка, собственность, кровиночка – как же так, ее нежное девичье тело будет лапать старческая рука?! (Кис при этих словах почти обиделся – вовсе не старческие у него были руки, и еще весьма далеко до этого!) Обидно, да, папулик?! А вот, посмотри!
С этими словами Катя распахнула свою, почти мужскую, рубашку, под которой довольно неожиданно обнаружилась весьма женская и приятная на вид грудь, и, ухватив ладонь Алексея, с размаху засунула ее себе в лифчик.
– А я вся в тебя, папуля! Как ты, так и дочурочка! Яблоко от яблони!
И, должно быть, в подтверждение этих слов Катя влепила Кису поцелуй. Ее большой теплый рот полностью поглотил губы Алексея, которые она примерно и демонстративно обсосала, а затем, чуть отодвинувшись, высунула длинный острый язычок, показала его отцу и мачехе, а затем вонзила его в губы Алексея.
Было бы неправдой сказать, что это не произвело на детектива никакого впечатления. Произвело, произвело… Некоторое вполне ощутимое и понятное впечатление. Ему показалось, что Катя ему украдкой подмигнула.
– Ты мне чуть не мою ровесницу в мамочки привел, – громко продолжала Катя, – а я тебе почти твоего ровесника – в сыночки! («Ну, это она загнула, Павлу явно за пятьдесят, и вовсе он не ровесник», – уточнил мысленно Кис, осторожно отстраняясь и вытаскивая ладонь из Катиного лифчика: впечатления было уже больше чем достаточно.) Как тебе такой ченч, папанчик? Мы вот с Алексеем Андреевичем думаем к вам переехать, чтобы с дорогими родителями пожить! У вас ведь квартира большая, деток примете? А то я со-ску-у-училась без папика с мамиком! Муж мой будет тебя с утречка нежно в щечку целовать и говорить: с добрым утром, папаша! А по ночам не только я буду слышать, как ты из последних силенок имеешь эту потаскуху, но и ты послушаешь, как будет стонать и вскрикивать твой «сыночек», имея твою юную доченьку! Что, нравится тебе такая перспектива? Нравится, папочка? Смотри-ка, мамочке нравится! Она уже успела моему жениху глазки состроить и даже уже прикинула, удастся ли ей его в койку затащить! Он так-таки помоложе тебя будет, трахается, как конь, а не как импотент слюнявый! Она, мамочка, небось соскучилась по нормальному мужскому пенису, правда же, Адочка?