Ролевой синдром
Шрифт:
– Так почему не ушел?
– вздохнул я.
– Можно же, вроде как, отказаться. Все забыть.
– Можно. Но видишь, какая штука, Артур. У тебя на это никогда не хватит духа. Даже если память будет изводить тебя. Даже если каждую гребаную минуточку ты будешь думать про такое, от чего у окружающих волосы седеют. Даже если придется бухать как черт, просто потому что иначе сил по утрам вставать нет. Ты не уйдешь.
– Почему?
– Потому что всегда, когда ты соберешься уйти, будет загораться огонек на карте. И кому-то понадобится твоя помощь. Эээ, ты не подумай. Я не герой, ниче подобного. Но все равно - огонь горит, ты отрываешь
Дядя Миша замолчал.
– Хотя, кого я тут обманываю?
– он показал мне палец. На самом кончике горел красный огонек. Маленький энергетический барьер.
– Видишь эту херь? Она твердая, как алмаз. Но совсем нехрупкая. Чтобы ее призвать, мне нужно вспомнить кучу всякого дерьма. Вот такой вот, сука, дар небес. Все равно что выстрелить себе в ногу, чтобы быстрее бегать. И даже так, я не смог уйти. Все откладывал на завтра, пока завтраки не кончились.
На секунду, мне показалось что он готов заплакать. Дядя Миша решил, что этому не бывать. И немедленно выпил.
– Сын у меня был, Вовка.
– скрипящим голосом сказал дядя Миша.
– На тебя был похож. Такой же дерганный. Ток глаза поширше, конечно.
Я уже был не в состоянии вести хоть насколько-то осмысленную беседу, но слушал очень внимательно. Сколько из сказанного им я потом вспомнил, это уже другой вопрос.
– Я тогда решил тут осесть. Чтобы и не совсем колхоз, и вообще... Поспокойнее тут тогда было. Город был закрытый, не совсем конечно, но за порядком следили хорошо. Потому и с прорывами все складывалось - наблюдатель сам гонял. Не то что сейчас.
– Не говори, дядь Миш. Поставили какого-то упыря.
– А, ты про нового парня. Он в году так в восьмом пришел.
– Мудила.
– Может быть. Лично я его не знаю, так виделись пару раз. Мутноватый тип.
– Так вот.
– он продолжил свой рассказ.
– Решил я семью завести. Для успокоения души, ну и, сам понимаешь. Женщину встретил хорошую. На верфи работала счетоводом. Ладно мы с ней жили, душа в душу. Пятнадцать лет как-то продержались. Сын вот, родился. Пару раз в неделю, я ходил на охоту. Тогда был жутко сильный. Раскачался на всех этих секретных миссиях. Потом скисать начал.
– А Филимонов...?
– спросил я первое, что пришло в мутную голову.
– Эт кто?
– Ну... академик. Написал книжку про нас.
Дядя Миша пожал плечами.
– Не знаю такого. Как-то книги все мимо меня проходят. С детства чтение не люблю.
Бутылка опустела, но из-под стола волшебным образом появилась еще одна.
– Я даже не знал, что такая херня существует. Ну откуда? Спорим, ты тоже не знал? А вот. Понимаешь, оно как гребаный жук, чтоб его черти драли в аду! И даже не особо сильный же, сука! В те времена тьфу! И растереть! Но способности... способности трындец. Семеныч, наш старый наблюдатель... я спрашивал, как такая хня вообще могла на свет появиться? А он и говорит, мол, когда два человека сливаются... Хитрая магия какая-то там у них. То может получиться вообще непобедимая дрянь. Вот мы и считали,
– Так в чем сила-то?
– У него их две. Первая - мерзкая. Эта гадина не убивается. Вообще не убивается. Я три раза бился с ним. Когда он вернулся через двенадцать лет, сказать что я охерел, ниче не сказать. Пох, подумал - дурак был, не добил. Разорвал гада на куски, в этот раз точно убедился, что кроме праха ничего не осталось. Сжег тот сарай где дрались, на всякий случай. Ну и что ты думаешь?
– Что?
– Опять двенадцать лет прошло, и снова он явился. Я к тому времени уже сдавал позиции, но все равно убрал это говно. Позвал наблюдателя. Собрали прах в мешок, унесли в Паутину, скинули с обрыва в какой-то дыре. Дверь закрыли. Неделю назад задание снова появилось. Ну ты понимаешь, понимаешь? Это крест мой, эту сволочь давить. Я ж говорю, он как жук. Такой же, как дети его, только чуть больше и хвост длинный. Дети, *ять...
– Это он убил вашего сына.
– по-другому и быть не могло. Классическая трагедия борца с чудовищами.
Любому было бы трудно о таком говорить. Но дядя Миша был странно спокоен.
– Вот те крест, лучше бы убил. Нельзя так говорить, но... У таракана есть вторая способность. Каждый раз, когда он вылезает, начинает делать детей. Как? Не спрашивай, не знаю. Может колдует что. Шесть подростков - пацаны, девки, не важно. Они просто берут и превращаются в тех мерзавцев, с которыми мы сегодня имели, так сказать, удовольствие. Херня с мечом, херня в перчатках, херня, которая палит как пулемет «Максим». Есть еще с дубиной, огнедышащий черт и летающий.
– Ваш сын стал монстром, и вам пришлось его убить.
– догадался я.
– Мне пришлось его пытать.
– добавил он.
– Чтобы выдал, где новый папка прячется. Они ж как люди под масками. Надо только хорошо потрясти.
– Даже представить не могу.
– А ты не представляй. Уж разное в жизни было, но тогда у меня просто руки опустились. Скажу тебе сразу, больше я уходить не хотел. Боялся, что появится кто похуже. Ну и силу не хотелось отдавать, чего уж там.
– Вот что это было...
– задумался я. А ведь дети постоянно пропадают. Так уж вышло, что двое стали чудовищами и пали от моей руки. Мог я их спасти? Наверное, нет. Это же все равно что зомби.
Дядя Миша абсолютно прав. Жутко неприятная тварь теперь стоит на нашем пути.
– Ладно, чего-то я поутомился.
– проворчал он поднимаясь из-за стола.
– И ты спать иди. В другой комнате диван стоит. Что, поможешь мне прикончить эту гниду?
– Хоть сейчас готов идти.
– кивнул я.
– Ну вот и ладненько. Завтра обсудим все.
– дядя Миша застыл в дверном проеме, уткнувшись лбом в косяк.
– Есть у меня секретный план по секретным документам. Прижучим его. В этот раз точно.
Он ушел, а я еще какое-то время сидел за столом и думал. Не про дядю Мишу, не про чудовищ и даже не про игру. Наверное, лучше сказать, что не помню о чем. А потом я пошел и просто завалился на диван.
Разблокирована карта: Повешенный
«Посвященный, познавший мистическую сторону вещей, но осознавший и невозможность вмешательства в их ход, а потому покоящийся, отдыхающий. Временные неудобства уже не в силах смутить его душу».
Карта содержит бонусы к обучению навыкам, а так же бонусы, связанные с самоограничением, обязательствами.