Рома едет в Кремль
Шрифт:
Глава 9
«Тайная вечеря» в квартире Веры Григорьевны определенно удалась. Мы подъезжали по очереди, останавливаясь в соседнем дворе. Я в сопровождении Тыну пошел первым. Затем по одному стали выдвигаться и другие участники нашего законного полувооруженного формирования. Шедший третьим несчастный Жоржик, находившийся в творческом поиске, вопреки правилам конспирации завел игривую беседу со здоровенным парнем, ремонтировавшим свою «девятку» около дома. Его брутальность, с одной стороны, привлекала нашего щуплого коллегу, но с другой — напоминала о неудачном опыте общения со спортивным Тыну, тем более что синяк под глазом еще более растекся и его пришлось прикрывать темными очками. Поэтому Жоржик начал издалека, интересуясь годом производства и пробегом «девятки». Охотно вступивший в разговор атлет подробно рассказал Жоржику о машине, но, как только тот перешел к личным вопросам (на этот раз насчет развитых бедер и мышц спины), несколько напрягся. От очередного фингала француза спас подошедший
Водитель «девятки» при этом пробормотал что-то типа: «Ходют тут пидоры всякие», на что получил от Шурика ответ настоящего интеллигента-гуманитария: «Урод, это француз, гость столицы, понял, падла?» Дальнейшего развития диалог, правда, не получил, поскольку наши соратники быстро скрылись в здании.
— Львович, — с порога заявил Шурик, — этот твой Жорик нас точно всех спалит. Не успел он двух шагов от машины отойти, как к какому-то работяге привязался насчет его развитых бедер. Если бы я его не утащил, точно огреб бы по морде.
— Не зовите меня Жориком, сколько можно говорить! Я Жоржик! Мне это неприятно, и унижает мое мужское достоинство.
— Какое-какое достоинство? — ехидно спросил Шурик.
Обиженный Жоржик замолчал, и мне, чтобы не вызывать эскалацию конфликта, пришлось вмешаться:
— Так, запомните, у всех нас есть имена. Мы тут не какие-нибудь агенты, нам номера не нужны. А имена прошу вас не коверкать и называть друг друга так, как привыкли. Итак: Вера Григорьевна — это наш начальник штаба. Роганетта Петровна, она же Рогалик — специалист по холодному оружию. Рамиль Абдулахатович, можно просто Рамиль — прикомандированный к нам подполковник МВД. Александр Тарасович, можно Шурик — главный по транспорту и допросам пленных. Подданный суверенной Эстонии господин Тыну Вилль (при этих словах Тыну чинно поднялся и наклонил голову) — эксперт по огнестрельному оружию. Иван Васильевич Цан, называйте его по имени-отчеству — Иван Васильевич, — он будет заниматься компьютерным обеспечением, связью, спецсредствами и техническим обслуживанием.
Дальше, — продолжил я, — этнический француз Жоржик (прошу не называть его Жорой, Жориком и пр.), он тоже член нашей команды, но пока с неопределенным статусом. И наконец, я, Трахтенберг Роман Львович, художественный руководитель, точнее, главнокомандующий нашего спецподразделения. Докладываю диспозицию и дислокацию: Вера Григорьевна находится всегда по этому адресу и осуществляет связь и координацию действий отряда, а также выполняет мои особые поручения. Все остальные — в моем распоряжении как минимум на две недели. А теперь давайте ваши соображения, они у вас должны уже быть. Итак, по порядку. Сначала предоставим слово даме. Рогалик, что тебе на сегодняшний момент известно о нашей миссии и твоих задачах?
— Мне кажется, я сегодня ночью кое-что вспомнила интересное для нас всех. Когда я училась на втором курсе, мы с одним молодым человеком пошли в подвал.
— Рогалик, — прервал ее я, — ближе к делу. Конечно, события твоей личной жизни двадцатилетней давности интересуют нас, но не в такой степени…
— А вы, Ромочка, не прерывали бы девочку, а лучше послушали внимательно, — вмешалась Вера Григорьевна.
— Так вот, пошли мы с одним очень милым молодым человеком в подвал главного здания МГУ на Ленинских горах. Можно было, конечно, все делать и на койке в общежитии, но какая там романтика? Если вы на план главного здания МГУ посмотрите, то увидите, что он разделен на зоны. Сейчас их именуют более благозвучно: корпусами или секторами. На плане эти зоны обозначены буквами от «А» до «П». Вот только почему-то «О» и «З» пропущены. А именно оттуда легче всего попасть вниз. Как мне кажется, нас и будет интересовать секретная зона «З». Находится она с левой стороны от главного входа в ГЗ МГУ, и к ней есть даже прямой автомобильный подъезд. Так вот, пошли мы с ним в эту зону «З», где находился один из тайных входов в бомбоубежище. В те времена за чекушку водки, данную сторожу, можно было хоть все подземелье обойти. Нас, правда, интересовал в основном склад кафедры гражданской обороны. Это второй подвальный уровень, примерно 18 метров под землей. Там можно было без лишних свидетелей на матрасах поваляться, приготовленных для военного времени. Повалялись мы, а потом пошли по подвалам гулять. Помню, приходим в громадное помещение, а оно до верха забито ящиками с противогазами. Говорят, их там было по числу студентов и сотрудников университета, то есть по тем временам тысяч тридцать — сорок. Их, эти противогазы, кстати, во время ирано-иракской войны быстро списали и продали Ирану. Говорят, что проректор по хозяйственной части после этого сразу уволился и уехал из России очень-очень далеко.
А потом мы решили попасть на третий секретный уровень, о котором только слышали. Тупо пробовали открывать все двери подряд. Одну открыли тихонько, а там спиной к нам военные сидят, смотрят на какие-то приборы. Хорошо, не заметили нас. А нашли мы вход на третий уровень, или, как его еще называют, «минус третий этаж», под той же зоной «З». Неприметная такая дверка в стене и крутая лестница вниз. Потом прямой узкий коридор метров сто в центр здания и еще одна дверь в подсобное помещение лифтового холла. А сам холл точно такой же, как на первом этаже, — мрамор, красное дерево. На одной стороне холла два лифта на первый этаж к входу в закрытый
— Так, Рогалик, — сказал я, — теперь мы знаем, как нам добраться до лифтов, которые идут вниз на станцию секретного метро. Вот только маршрут надо уточнить, провести разведку, что там и как, а также лифт открыть. Да, еще там, говорят, сейчас дверей понаставили с серьезными кодовыми замками…
— С замками проблем не будет, — заявил Цан, — это я беру на себя. Кодовый открывается элементарно, подключаешь ноутбук с нужной программой, и все. А что касается лифтового, то, скорее всего, там лифты серии СЛ Карачаровского механического завода, производства 1951–1955 годов. А у них было всего три разновидности ключей. Я посмотрю литературу, а потом смоделирую ключи, а то и универсальную отмычку сделаю.
Что же касается обеспечения нашего подразделения спецтехникой и связью, то я кое-что уже подобрал. Шифрованная связь наземная, подземная, устройства дистанционного контроля, другая спецтехника… Нужно будет только, Роман Львович, профинансировать это, погрузить и вывезти. Сегодня ночью еще подвезут кое-какие приборы со склада ГРУ Генштаба, а завтра днем нужно будет все забрать. И хотя бы день выделить на подготовку инструктаж и сборы…
— Теперь ты, Рамиль. Помнишь, ты говорил, что у тебя есть информация о том, какая часть подземной транспортной системы и бункеров занята бандитами, а какая — спецслужбами.
— В первом приближении, конечно, районы обитания бандитов определить можно, особенно используя твои, Роман Львович, карты и схемы. Наши-то, как выяснилось, гораздо менее точные. Некоторые так вообще делались еще в советский период, так там все обозначено весьма условно. У нас же секретность всюду была. Помнишь, были такие карты-схемы Москвы, Питера? Я недавно смотрю такую схему Москвы 1980 года и что вижу? От станции метро «Калужская» до Битцевского конно-спортивного комплекса пять километров лесного массива, обозначенного зеленым цветом. А на самом деле там одни «почтовые ящики»: «Полюс», «Титан», НИИаП, другие всякие… Вот и с этим «Метро-2» точно так же. Единственное, что мы более или менее точно знали, — это система Д-6. О ней многие слышали. Начинается она под Кремлем, где есть так называемая «съездовская камера», бункер, в котором планировалось во время войны проводить заседания ЦК. Затем идет станция «Арбатская-3» с выходами в старое и новое здания Минобороны. Оттуда вправо ответвление в сторону особняка Берии и Дома правительства, в середине ветка со станциями «Смоленская-2», с выходами в МИД и дом работы архитектора Жолтовского на другой стороне Садового кольца, «Украинская» (под гостиницей «Украина» и «Дачная» с выходами на сталинскую дачу и в здания МЧС на Давыдковской и Кременчугской улицах). И наконец, третье ответвление — самое длинное — в сторону Воробьевых гор. Там после «Арбатской-3» идет станция «Чертолье», затем «Парк культуры-2», «Фрунзенская-2» с тоннелями к академии имени Фрунзе, выходом в воинскую часть на Комсомольском проспекте и в главкомат сухопутных войск на Фрунзенской набережной. Затем идет сбойка с обычным метро в районе «Спортивной», а потом под Москвой-рекой линия идет к станции «Университет-2». Под главным зданием МГУ, судя по всему, разъездной тупик, из которого поезда идут уже дальше в Раменки, под академию Генштаба с ответвлениями под бывший объект АВС в Теплом Стане, где в свое время заседал ГКЧП, и во Внуково-2. На этой линии нас особые опасности не ожидают, разве что какие-то залетные могут напасть.
А вот «совминовская» линия крайне опасна. Она начинается у Дома правительства на Краснопресненской набережной. Но в 1993 году все входы в нее из Белого дома были взорваны. Говорят, что после того как гостиница «Украина» перешла в частные руки, законсервированная станция линии Д-6 «Украинская», которую поезда проходили без остановки, была арендована «Многогранной» ОПГ. Они сделали сбойку с совминовской линией и получили доступ к хранилищам Госрезерва, находящимся под Москвой-рекой и заброшенным в 1991 году. По оперативным данным, бандиты контролируют «Киевскую-2», «Бережковскую» и, возможно, «Усачевскую». Следующие станции находятся под спецобъектами на Воробьевых горах, больницей медицинского центра Управления делами президента на Мичуринском. Они бандитам недоступны и охраняются ФСБ. Еще криминальные структуры контролируют часть Заревской линии, которая идет от Лубянки в сторону Балашихи, где находится закрытый поселок «Заря». Она была законсервирована сразу после реорганизации КГБ в 1992 году. Идет она глубоко, выходит на поверхность лишь на «Партизанской» и имеет ответвление налево под Черкизовский рынок, а точнее, к ставшему музеем бункеру Сталина под недостроенным стадионом имени народов СССР (он же имени Сталина). Туда даже ФСБ носа не сует — слишком опасно.