Роман Арбитман: биография второго президента России
Шрифт:
«Момент истины» наступил довольно скоро — 10 апреля 2000 года, через три дня после инаугурации нового президента.
Роман Ильич лично приехал в Госдуму, взошел на трибуну и, назвав фамилию претендента на должность главы правительства, попросил его утвердить. Хотя кандидатура всем была известна заранее, по залу разнесся возмущенный гул — особенно громкий со стороны фракции КПРФ. Депутат Василий Шандыбин, приложив ладонь к уху, зычно выкрикнул с места: «Кто? Кто?» — как будто не расслышал.
О том, что случилось дальше, читаем в парламентском репортаже Елены Трегубовой, в ту пору корреспондента газеты «Коммерсантъ».
«Арбитман с очаровательной мальчишечьей полуулыбкой еще раз отчетливо, буквально по слогам, произнес бранное слово «Бе-ре-зов-ский» и посмотрел в зал, прямо на Шандыбина: ну что, дескать, доволен, лысый? — пишет Е. Трегубо-ва. — Затем молча сошел с трибуны и упругой походкой вернулся в боковую президентскую ложу. На нем в тот день был не слишком-то презентабельный темно-синий костюмчик, баксов за двести от силы, розовая рубашка, бежевый галстук и
Через пару секунд микрофон ожил и у Жириновского, который с ходу понес какую-то ахинею: «Компьютер подкуплен! В нем вирус! Вирус подкуплен! Переголосовывать!» На трибуну вылезло серое унылое чмо из группы техобеспечения и стало блеять, что компьютер в порядке, ему только два дня назад делали профилактику… «Твоим мозгам надо сделать профилактику, скотина! — взревел Жи-рик. — Молчать! Молчать, кому говорю! Всем молчать! Парламент — не место для базара! В «Матросской тишине» будете объясняться! Пристав, выведите отсюда всех, кто орет! Всех, кроме меня! Вообще всех отсюда выведите, кроме меня! А я останусь и все тут разнесу! Я вас спрашиваю последний раз: будем переголосовывать или я все тут разнесу?» После краткой заминки решили переголосовывать, но вышло еще хуже: теперь «за» стало 228 депутатов. Третье голосование добавило Березовскому еще один голос. После чего вождь ЛДПР, смиряясь с неизбежным, воздел вверх руки и погрозил небу — точнее, потолку — двумя сжатыми кулаками. Новый премьер победил. «Ну что же, — сказал спикер с видом человека, только что проглотившего таракана, — раз такое дело, поприветствуем избранного нами председателя правительства России». Черный ворон Березовский, который давно уже в нетерпении вился где-то в кулисах, стремительно вспорхнул на трибуну. К мордочке своей он пришпилил степле-ром самую многообещающую из улыбок кинозлодея Джокера. Прокашлявшись, он прокричал в самый микрофон, чтобы перекрыть невообразимый гвалт вокруг: «Спасибо, спасибо, друзья мои, я тоже вас всех люблю!»
Как журналист остроумный, но поверхностный, Е. Трегубова запечатлела лишь видимую часть айсберга. Стоило копнуть чуть глубже — и все эти стоны-вопли думцев оказались бы частью незамысловатого спектакля, предназначенного, в основном, для прессы и избирателей. Ни чуда, ни компьютерного сбоя не было.
Сам Березовский в книге мемуаров позже расскажет о том, кому, в какой фракции и сколько он пообещал в обмен на голос в свою пользу. И сколько народу он затем кинул, ссылаясь на то, что пост премьера по Конституции не совместим с ведением бизнеса и, стало быть, свободных денег у него пока нет, ждите…
Через неделю после описанных событий накал страстей в российских СМИ постепенно стал стихать. Обличительные интонации сменились мрачно-элегическими. Даже черносотенные публицисты, накричавшись вдоволь, попытались расслабиться и получить некое удовольствие.
«Хотим мы или не хотим, реальность сегодня такова: у нас теперь еврей-президент и еврей-премьер, — меланхолично замечал в редакционной статье газеты «Завтра» ее главный редактор писатель А. Проханов. — Это Арбитман (он же Гершензон) и Березовский (он же Березовскер). Гадко, но честно. Спасибо и на этом. Тысячи лет святой Русью правили евреи, но до начала XXI века они все-таки прятали свои личины. И вот маски сброшены, кагал стал явным. Может, хоть теперь, наконец, мировой сионизм перестанет тянуть из России все соки и начнет уже потихоньку инвестировать свои кровавые деньги в ее истерзанную экономику, социалку, культуру?»
«В мировой истории масштабные авантюристы часто находились при власти, но их крайне редко пускали во власть, — рассуждал культуролог Александр Цепко в статье «Вперед, ворюги!» («Литературная газета»). — Может быть, зря? Кто знает, как сложилась бы судьба человечества, если бы в разное время у кормила власти оказались, скажем, лично Агриппа Неттесгеймский, или Коло ди Риенца, или граф Сен-Жермен… да наш Григорий Распутин, хотя бы! Появись вдруг на месте Ленина и Сталина человек, подобный ильф-и-петровскому Остапу Бендеру, Россия, возможно, пришла бы к капитализму не таким долгим, извилистым, болезненным путем. Талант плюс изобретательность плюс неугомонность плюс цинизм могут довести страну до беды, но ведь они же могут стать и спасительными для социума — особенно если социум топчется на месте, не находя ответа на давно наболевшие вопросы. В марте Россия избрала президентом человека с авантюрной жилкой, а он потеснился у штурвала и дает порулить своей тени, своему гротескному двойнику, трикстеру…»
С этим утверждением можно, пожалуй, согласиться. Березовский, наделенный рычагами власти, на новом месте стал с лихорадочной поспешностью употреблять обширные — хотя порой весьма экзотические! — способности во благо своему новому бизнесу, то есть собственно России. Профессиональный математик и в то же время спекулянт Божьей милостью, он генерировал бешеную энергию и сам же использовал ее с наивысшим КПД из всех возможных.
Всего за две недели на посту премьер-министра он смог решить многое, доселе почти нерешаемое. Он, например, добился уступок по долгам Парижскому клубу (в результате сложных алгебраических подсчетов европейские финансисты вдруг осознали, что это они должны России, а не Россия им; попутно премьером было найдено новое, чрезвычайно красивое доказательство великой теоремы Гёделя). Он совершил немыслимый ченч в пользу России, обменяв наш планово-убыточный «АвтоВАЗ» на в высшей степени ликвидный «БелТрансГаз», да еще и получив у Минска приличную доплату (президент Александр Лукашенко потом лично просидел всю ночь с калькулятором, пытаясь понять, где же его надули). Он как-то договорился со швейцарской фирмой Nogti, долгие годы терзавшей российскую сторону из-за кредитов, сдуру взятых еще в 1990 году (судя по некоторым данным, Nogti получили компенсацию в виде двух перспективных медных рудников близ Алапаевска — и оба перестали быть перспективными через день после подписания договора). Он сумел всучить Королевству Таиланд вместо новейших истребителей Су-27 партию МиГ-21 чуть ли не времен маршала Устинова (при этом убедив тайцев, что такую выгоднейшую сделку необходимо обеспечивать живыми деньгами, а не пальмовым маслом, которого у России и без того, как известно, хоть залейся).
«Если бы карьера Березовского как главы правительства продолжалась еще пару-тройку недель, он наверняка сумел бы совершить какой-нибудь глобальный политэкономичес-кий прорыв: то ли отжать у Америки Аляску, то ли выцыганить у Украины Крым, предложив украинцам в обмен целое Аральское море — слегка подсохшее, но еще вполне годное, — пишет А. Колесников. — Но все его премьерство рухнуло по его же вине. Березовский зарвался. И, что самое досадное, случилось это во время первого рабочего визита в США президента Арбитмана».
Теперь мы, наконец, подходим к печальному событию, омрачившему первые сто дней президентства Романа Ильича.
«За день до полета в Штаты, 26 апреля 2000 года, Арбитман выступал на открытии памятника Иосифу Бродскому в Питере, — позже рассказывал автору этих строк тогдашний референт главы государства Андрей Столяров. — Погода была ветреная, Биржевую площадь в то утро здорово продувало. Роман Ильич сильно продрог там без головного убора, но от профилактических ста двадцати капель водки отказался, чтобы не забыть стихотворения «Ни страны, ни погоста…» — его он собирался прочесть без бумажки и прочел. На другой день президента накрыла серьезная простуда с температурой под 39. Визит в Америку тем не менее решено было не переносить. Наши медики, как могли, накачали Арбитмана ударным коктейлем из жаропонижающих, антибиотиков и анальгетиков: температуру сбили, но состояние оставалось, сами понимаете, довольно муторным. Да еще на все на-ложилась бессонница из-за резкой смены часовых поясов… Короче, в аэропорт имени Кеннеди шеф прилетел далеко не в лучшей физической форме — думаю, из-за этого и дала сбой его всегдашняя интуиция. Причем он явно ощущал: что-то нехорошее должно было вот-вот произойти, но что? и где? и с кем? Во время бессонницы он в своих президентских апартаментах посольства России в США машинально исписал две страницы рабочего блокнота словами «Курск» и «тонет». Сочетание этих слов настолько его встревожило, что 27 апреля в 7 утра по вашингтонскому времени Роман Ильич не выдержал: попросил срочно выяснить, нет ли происшествий на атомной подводной лодке «Курск». Через час ему доложили из штаба Северного флота, что на борту АПЛ К-141 «Курск» все штатно, системы в норме, экипаж в порядке, поводов для беспокойства нет. Только после этого Арбитман расслабился, смог вздремнуть и, проснувшись, был готов к переговорам с президентом США. Во время официальной части визита удалось избежать всех возможных шероховатостей: Арбитман едва заступил на кремлевскую вахту, Клинтону через полгода предстояло покинуть Овальный кабинет — делить обоим лидерам было нечего. Так что главная неприятность подстерегла Романа Ильча не в Вашингтоне, а днем позже, уже в Нью-Йорке, куда наш президент перелетел, чтобы выступить в телешоу Ларри Кинга…»
За обменом репликами между телеведущим и российским президентом наблюдала вся Америка. Через пару дней двадцатиминутный фрагмент часового телеинтервью показали и у нас — в еженедельной аналитической программе Евгения Киселева «Итоги» (канал НТВ).
Ларри Кинг, задав несколько легких «пристрелочных» вопросов, вдруг подобрался и, наставив указательный палец на Романа Ильича, резко и требовательно спросил: «What happened to the Kursk, mister President?)) («Что случилось с Курском, господин президент?»). Арбитман сначала даже не сообразил, в чем дело. «Если вы говорите о российской атомной подводной лодке «Курск», — начал было он, — то, по последним данным, она в целости и сохранности и…» Не дослушав перевода, американец буквально отмахнулся от слов своего гостя: «What does it have to do with the Kursk submarine? The city of Kursk has been flooded!» («При чем тут подводная лодка «Курск»? Ваш город Курск затоплен!»)