Роман Ким
Шрифт:
Японки низкорослы, мясисты, с лицом без всякого выражения… Не крупнее и мужское поколение японцев, в своих европейских костюмах, шляпах котелком, из-под которых торчат черные, жесткие, как хвост лошади, волосы. Много японок в их халатах-платьях в обтяжку, с открытой шеей, широчайшим бантом сзади, без шляпы, в своей прическе, которую делает японка раз на всю неделю, смазывая волосы каким-то твердеющим веществом. Ходят они на неустойчивых деревянных подставках…
Корейцы — противоположность китайцу: такой же костюм, но белый. Движения апатичны и спокойны… Он курит свою маленькую трубку, или, вернее, держит во рту длинный, в аршин, чубучок с коротенькой трубочкой и степенно идет. Шляпы нет — на голове его пышная и затейливая прическа, кончающаяся на макушке, так же как и модная дамская, пучком закрученных волос, продетых цветной булавкой… Очень жидкая, в несколько волосков, бородка, такие же усы… За сановитой важностью и видимым равнодушием прячут они свое смущение, а может быть, и страх» [34] .
34
Гарин-Михайловский Н. Г. По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Карандашом с натуры // Собрание сочинений: В 5 т. Т. 5. М., 1958. Цит. по: URL: http://az.lib.ru/g/garinmihajlowskij_n/text_1898_po_koree.shtml
Корейцев
На допросе в НКВД Роман Ким рассказал следователю то, что тот вряд ли понял: Ким Бён Хак стал Николаем Кимом не только в попытке скрыться от японцев, которые теоретически могли уничтожить весь клан Мин. Неясно, когда точно, но примерно в то же самое время, когда люди из Гэнъёся убили Великую королеву, ее муж — пророссийски настроенный ван Коджон принял решение о выводе крупных капиталов из Кореи в русское Приморье. Цель очевидна: создание внешней финансовой базы для борьбы против японцев. Не исключено, что к этому решению его подтолкнул кто-то со стороны, возможно даже со стороны российского генерального консульства в Сеуле, где скрывался король после убийства жены, а может быть, это было инициативой группы решительно настроенных корейцев, мечтавших о мести японцам. В том числе и мести кровной. Конечно, это представляется сегодня совершенно конспирологическими измышлениями, но как иначе объяснить чудесное одномоментное превращение бедного ссыльного из рыбацкой деревушки Пукчён Ким Бён Хака в уважаемого купца 2-й гильдии Николая Николаевича Кима, специализирующегося на строительных подрядах, имеющего обширные связи среди местных российских чиновников — как гражданских, так и военных, и тесно сотрудничающего с иностранными предпринимателями, обосновавшимися во Владивостоке?
Неизвестно, заинтересовались ли происхождением капиталов внезапно прибывшего корейского богатея российская полиция и администрация военного порта и крепости Владивосток. Скорее всего, нет: богат, и слава богу, не всё же нищим «журавлям» прилетать на приморские стройки и бойни. Зато с высокой степенью вероятности можно утверждать, что этим заинтересовались японские разведчики, в том числе работавшие в Корее и Приморье как эмиссары тайных националистических обществ и успешно использующие патриотические чувства своих земляков — японских предпринимателей.
Японская диаспора Владивостока начала XX века составляла разнородную, но очень важную и заметную прослойку в городе — около 2300 человек при общей численности населения около 40 тысяч, то есть около пяти процентов жителей, хотя это число довольно сильно колебалось в связи с миграциями сезонных рабочих. С 1895 года японская диаспора была объединена в Общество земляков — Дохокай (с 1902-го — Урадзио Кёрюминкай, то есть Общество японцев, проживающих во Владивостоке) [35] . Действительные члены этой организации делились на 14 групп, среди которых были владельцы торговых домов, врачи, часовщики и ювелиры, прачки, содержатели и персонал публичных домов (проститутки составляли едва ли не самую многочисленную прослойку диаспоры), представители различных профессий сферы обслуживания. Подчинялось Общество японскому консулу, платило ежемесячные взносы по плавающей шкале — в зависимости от доходов, что делало их больше похожими на налоги, имело свою школу и специальный Японский клуб на Пекинской улице, как место общения соотечественников. Нетрудно догадаться, что русские жители Владивостока на Общество смотрели косо, вполне справедливо предполагая, что одной из целей его создания была организация более четкого и строгого учета приморских японцев, в том числе и с целью получения от них разведывательной информации, ибо многие были вовлечены в строительство Владивостокской крепости и обслуживание военных городков. Наибольший же вес в этой организации имели представители консульства и фактические спонсоры Общества — японские коммерсанты. К 1895 году в городе работали 12 японских магазинов 2-го разряда, 32 — 3-го и десятки мелких лавочек [36] . Но особое место занимал гигант, стоявший в одном ряду со знаменитыми «Чуриным и К°», «Кунстом и Альберсом», «Лангелитье и К°» и «Тун ли» — японская компания «Сугиура сётэн».
35
Моргун З. Ф. Указ. соч. С. 90–91.
36
Там же. С. 75.
Предыстория появления на владивостокском рынке крупнейшего игрока из Японии восходит к 1880 году. Компанией, названной так по фамилии ее владельца — Сугиура Хисато, скончавшегося в 1897 году, к 1895 году руководил его приемный сын — Сугиура Тацукити, ставший в городе одним из немногих иностранцев — купцов 1-й гильдии. Компания Сугиура, размещавшаяся в собственном доме на Пекинской улице, занималась оптовой торговлей одеждой и хозяйственными товарами, имела собственную банкирскую контору, морской отдел, выступавший в Приморье агентом сразу нескольких японских пароходств, функционировала как представитель морского страхового общества «Ниппон кайдзё хогэн кайся» и наоборот — представляла в Японии московское товарищество мануфактур Н. Н. Коншина [37] . Но, похоже, это было не всё. Роман Ким не раз указывал в анкетах, что он является приемным сыном Сугиура Рюкити — главы компаний «Тайсё йоко» и «Хаяси йоко». Во владивостокских газетах можно найти рекламные объявления «Конторы торгового дома “Хаяси-Иоко”, размещавшейся на Светланской улице, 13, в здании гостиницы “Золотой рог”». Как мы уже знаем, Сугиура Тацукити и Сугиура Рюкити — это один и тот же человек, представитель Тоадобункай в Приморье.
37
Там же. С. 66–67.
Известно, что в 1908 году торговый дом «Сугиура сётэн» обанкротился, что могло быть связано с результатами Русско-японской войны, из-за которой вся торговля прекратилась, японская диаспора покинула Приморье, а отношение русских к японцам резко испортилось, что создало крайне неблагоприятный климат для бизнеса и инвестиций. Не исключено, однако, что на самом деле Сугиура в некоторой степени сгустил краски, по каким-то иным причинам решив покинуть Владивосток и перебраться в 1908 году в русский же Харбин. Формально покинув Приморье, он на самом деле лишь диверсифицировал бизнес и сохранил свое присутствие не только во Владивостоке. При этом о самом Сугиура Рюкити (будем дальше называть его этим именем, употреблявшимся Романом Кимом) не известно почти ничего, за исключением того, что он родился в июне 1868 года в Токио в районе Усигомэ (запомните это название!) и, до того, как стать приемным сыном основателя «Сугиура сётэн», носил другие фамилии: Кубота и… Хаяси [38] . Это еще один довод в пользу того, что Хаяси Рюкити и Сугиура Тацукити — один и тот же человек, и этот человек был исключительно влиятельной фигурой во Владивостоке, по крайней мере до Русско-японской войны, то есть до 1904 года.
38
По сообщению В. А. Бушмакина.
Не случайно поэтому и Николай Ким с его непонятно откуда взявшимися немалыми капиталами проявил интерес к деятельности крупнейшего японского предпринимателя. У самого Кима был не только собственный дом в непрестижной «Корейке». Воспоминания Романа Кима позволяют нам предположить, что это была не обычная корейская мазанка, а значительно более престижное жилье: «Дом моего отца представлял собой своеобразный салон, который привлекал к себе (обычно по субботам) всю местную знать, иностранцев, военные власти (военных инженеров, офицерство)…» [39] Основой бизнеса бывшего представителя янбан была торговля. Николай Николаевич сумел получить «госзаказ» — для нужд русской армии он импортировал говядину из Кореи, фрахтуя для этого в том числе и японские суда — возможно, как раз с помощью Сугиура Рюкити. Например, в 1901 году компания Кима открыла регулярное торговое пароходное сообщение по линии Сонджин (ныне Кимчхэк) — Вонсан — Владивосток, арендовав для этого японский пароход «Косё-мару» водоизмещением 348 тонн. За тот год только говядины из Кореи было вывезено 1622 туши, но уже в следующем году это начинание пришлось бросить из-за внезапной эпидемии, сделавшей поставки мяса невозможными. Ким передал бизнес своему земляку и компаньону по имени Чхве (Цой) Бон Чжун (1859–1917) [40] , а сам арендовал у городской управы участок земли в три десятины и выстроил на нем кирпичный заводик, получив подряд на строительство следующей очереди укреплений владивостокской крепости [41] . Русские военные и городская управа передали Киму часть подрядов на жилое и дорожное строительство, в зданиях Кима снимали офисы Осакская пароходная компания и японский банк «18», зашедший в Россию через Корею и называвшийся во Владивостоке банком «Мацуда». Размах деятельности и дворянское, пусть и корейское, происхождение способствовали тому, что Николай Николаевич Ким, значившийся в различных справочниках то мещанином, то купцом (он и был им — 2-й гильдии), приобрел заметное влияние в городе и стал единственным корейцем Владивостока, имевшим право голоса на выборах гласных городской думы [42] . Фактически Сугиура Рюкити, с одной стороны, и Николай Ким — с другой, представляли собой бизнес-элиту японской и корейской диаспор во Владивостоке соответственно. Вполне естественно, что у них были общие деловые интересы и, вероятно, они внимательно изучали друг друга.
39
АСД. Т. 1.Л. 17.
40
Кадзимура Хидэки. Киндай Тёсэн сякай кэйдзайрон. Акаси Сётэн, 1993. С. 173–175.
41
И. В. Просветов обнаружил кирпич с торговым знаком «Н. К.» на сайте владивостокских собирателей местных образцов кирпичного производства. Артефакт пока еще значится в разделе «Неопознанные»: http://kfss.ru/page/neopoznannye
42
Просветов И. В. Крестный отец Штирлица. М., 2015. С. 16.
Интерес Кима к японцу понятен: нет сомнений в том, что с самого своего прибытия в Россию Ким Бён Хак включился в деятельность местного антияпонского подполья. Реальные результаты этого движения стали заметны только после Русско-японской войны. Для того чтобы реализовать амбициозные проекты по освобождению Кореи сначала от засилья Японии, а потом и вовсе от японской оккупации, корейским патриотам во Владивостоке предстояло пройти длинный путь, приложить массу усилий для оформления стихийного недовольства мигрантов в движение сопротивления. Судя по всему, Николай Ким с самого начала играл в этом процессе роль «денежного мешка», точнее, инвестиционной компании, которая, используя финансы, выведенные после убийства королевы Мин из Кореи, успешно вкладывала их в коммерческие проекты, а полученную прибыль направляла не только на развитие бизнеса, но и на оказание помощи сопротивлению. После Русско-японской войны и оккупации Кореи приоритеты немедленно поменялись и основная масса денег пошла на борьбу с японцами. В таком случае, для Николая Кима Сугиура Рюкити мог являться не только отличным торговым партнером, но и ценным источником информации об экономической и политической ситуации в Японии. А главное, благодаря ему Ким мог заводить знакомства не только с представителями японской диаспоры во Владивостоке, но и с японцами — влиятельными жителями архипелага. И тут, конечно, нельзя не попытаться решить еще одну загадку, связанную с фамилией Сугиура.
В 1902 году, когда во Владивостоке, в сотрудничестве с Сугиура Рюкити, начала восходить звезда купца Николая Кима, в Токио быстро набирал политический вес ставший директором Тоадобунсёин теоретик японского национализма Сугиура Дзюго. Существовала ли какая-либо связь между людьми с одинаковой фамилией: Сугиура Дзюго (Сигэтакэ) и Сугиура Рюкити (Тацукити)? Ее безуспешно пытался обнаружить еще Кимура Хироси, работавший над биографией Романа Кима несколько лет. Увы, необходимо признать: тайна остается неразгаданной и сегодня. Молчат архивы, молчат мемуаристы, историки, нет данных о Сугиура Рюкити в книгах о Сугиура Дзюго и ничего не знают о нем в музее знаменитого националиста… Впрочем, нет, как раз историки, точнее, один японский историк попытался выяснить, есть ли что-то общее между этими людьми. Писатель Оно Каору, автор книги «Убийство Ито Хиробуми — истинный преступник сокрыт во мраке», приложил немало усилий при изучении биографии Николая Кима и уверен, что между Сугиура Дзюго и Сугиура Рюкити существовала тесная связь. И этой связью был сын Николая Николаевича Кима — Роман.