Роман межгорья
Шрифт:
Юсуп знакомил собравшихся. Он считал себя неучтивым хозяином, поскольку своевременно не сказал гостям, что их у него трое. Гости, перебивая друг друга, уверяли хозяина, что они довольны этой встречей. Батулли пододвинул к Преображенской низенькую тумбочку с подушечкой и золотыми кистями, а сам уселся на подушку, поданную ему любезным хозяином.
В знак уважения к присутствующей женщине решили разговаривать по-русски. Юсуп должен был разливать чай, ухаживать за гостями и быть переводчиком у Инаят-Кави.
—
Инаят-Кави почтительно наклонил голову. Непонятный для него язык, на котором разговаривала женщина, не скрыл от него ее национальную принадлежность. Но в этом нет ничего удивительного для Страны Советов! Здесь нет разделения на касты, кто на ком хочет, на том и женится, охраняемый при этом законом. Нет ничего удивительного в том, что красавец узбек выбрал себе в жены эту женщину. Но почему она в парандже, закрыта чиммат?
Но все это не столь важно.
— У меня разговор краткий, — понизив голос, обратился он к Юсупу — Для удобства я расскажу вам об этом по-бенгальски и по-французски. Я пришел в Советский Союз не как враг, а как его друг. В колониальной печати льют слезы, делают вид, что беспокоятся о нашей безопасности, — для того, чтобы захватить нас в свои руки и уничтожить. Ведь мы — осужденные. Вот почему я прошу вас отвести меня к местным властям и помочь нам понять друг друга. Вас, мулла Юсуп, я избрал для этого, пользуясь хорошими рекомендациями некоторых товарищей…
Эти слова, повторенные по-французски, ошеломили женщину в парандже, немало удивили Батулли…
V
Утром Батулли принял решение: Юсуп пойдет в ГПУ, как он обещал сотруднику, и пускай судьба Инаят-Кави складывается как ей угодно. Инаят-Кави — человек сложный! Чего-чего, а беды с ним не оберешься, если поведешь себя с ним неосмотрительно. Что скажут об Амиджане Нур-Батулли там?..
На всякий случай Батулли ничего не ведает об этом человеке.
Было и другое решение, о котором Батулли сообщил только Юсупу. Гениальное решение!
— Да! Они должны пройти к узбекскому народу по новым, нехоженым тропам. Узбекистан — золотой край. Природа сохранила еще со времен Чингис-хана самое ценное здесь — людей. Надо уважать их, надо возносить на высшую ступень современной культуры, нужно действовать…
Юсуп в сопровождении Инаят-Кави Ратнакара пошел в ГПУ ровно в два часа дня. Он уговорил индуса не выставлять его лжецом и сказать в ГПУ, что зашел в музей сегодня вторично.
VI
После окончания практики Абдулла остался в Ташкенте на два-три дня. На вокзале, провожая товарищей, он улучил минутку и шепнул Зое Гусевой:
— Может, вместе, вдвоем потом поедем?
Зоя не могла сама решить такой важный вопрос, но, посоветовавшись с подругой, все же осталась в Ташкенте.
В тот же день вечером они вдвоем зашли к Саиду. У него сидели Лодыженко и только что приехавший инженер Синявин. Абдулле показалось, что он вместе со своей приятельницей зашел не вовремя, и хотел уйти, но Лодыженко привел из другой комнаты Тамару и, взяв за руку Зою, сказал:
— Вы можете идти, а Зою мы сегодня не отпустим с вами.
Синявина поездка в Москву немного «рассеяла». Он заметно похудел, а худоба сделала его моложе.
Это был решающий, исторический вечер. Саид собирался на следующий день произвести пробный пуск мелкомонтажного и кузнечно-прессового цехов. И еще семнадцать дней спустя, после того как делали пробу, холодный пот пронимал Мухтарова. Он как сегодня помнил разговор, происшедший в тот вечер:
— Саид-ака! Мы вот со студенткой Зоей, товарищ Гусевой…
— Что же, похвально, — не понял тогда Саид. — В самом деле, ты уже вполне зрелый молодой человек.
Он помнит, как смутился брат, покраснела студентка.
— У нас, Саид, более серьезный разговор.
— Так, может быть, отложим его До завтра? — испуганным голосом промолвила студентка.
Что было бы, если бы она действительно отложила разговор «до завтра»? Теперь даже страшно вспомнить.
Но они все же начали рассказывать. Осторожно, неуверенным голосом Абдулла предложил:
— Пускай Зоя, вот товарищ Гусева, расскажет. У нее есть какие-то подозрения на… одного человека…
— Со строительства? — поспешил спросить Саид-Али.
— Да нет, товар-рищ Мухтаров, здесь совсем другое, Абдулла путает…
— Ты сама, Зоя, больно погорячилась, что же я путаю? — возражал ей Абдулла, зардевшись.
— Хорошо, майли! — перебил их Саид-Али. — Или выкладывайте свои подозрения, или мы с товарищем Лодыженко выйдем в другую комнату, а вы здесь… договоритесь между собой. Какие подозрения, в чем?
Зоя стеснялась присутствующих и не была уверена в целесообразности этого разговора. Да и кроме того, ей каждый раз приходилось краснеть перед людьми из-за своего милого картавого произношения. Но, припомнив что-то, вдруг отважилась и начала:
— Собственно, здесь больше всего повинна Клава Наливайко. Еще в начале нашей практики она встретилась… собственно, мы вместе с ней натолкнулись в парке на странного человека. Пожилой, неряшливо одетый, с курчавой, как у мусульманина, бородкой, он сказал Клаве, что является ее земляком. Просто подошел к нам и говорит: «Здр-равствуйте, практиканточки…» — «Откуда вы знаете нас?» — спрашиваем мы удивленно. Он смеется. «Я, говорит, чародей, а если без шуток, так из Сельмашстроя…» И начал…
— Ухаживать? — поинтересовался Лодыженко.