Роман на Рождество

Джеймс Элоиза

– Ну конечно, вы не возражаете, – горячо воскликнула Шарлотта. – Да только я ни за что не выйду за вас ради вашего состояния, зарубите себе это на носу!

– Может быть, вы захотите стать моей женой ради чего-то другого? – спросил Вильерс, продолжая исподтишка наблюдать за ней. Герцог был уверен, что услышит «нет» – глупец, развалина и вообще не жилец, зачем он нужен ей, такой молодой, умной… – Но только не потому, что вам просто очень хочется замуж, – поспешно добавил больной, решив, что сейчас, когда на него уже

пала смертная тень, он имеет право говорить прямо.

– Не знаю, – медленно ответила Шарлотта, и он почувствовал на своей руке ее теплые пальцы.

Вильерса опять охватила ужасная усталость. Снова навалилась боль– невыносимая, изнуряющая боль во всем теле. Ах, она так его утомила!

– Кто бы мог подумать, что глупая маленькая ранка доведет меня до смерти, – печально произнес он.

Шарлотта сжала его руку.

– Пожалуйста, не умирайте, – тихо попросила она.

Увы, это было не в его власти.

– Знаете, как я себя сейчас чувствую? – пробормотал герцог.

– Нет.

– Как факел на ветру, – ответил он и провалился во тьму.

Оставшись возле Вильерса, Шарлотта смотрела, как он спит.

В донельзя исхудавшем, белом, как бумага, лице герцога еще ощущалось биение жизни, говорившее о присутствии в этой бренной оболочке бессмертной души, но как слабо и эфемерно оно было!

Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошел Даутри. В первый момент Шарлотта даже его не узнала, так сильно он изменился. Перед ней стоял уже не бывалый моряк в простой потрепанной одежде, а настоящий джентльмен в великолепном нежно-голубом камзоле, без единой складочки сидевшем на его широких плечах, и в рубашке тончайшего полотна. О прежнем Даутри напоминали только рассыпавшаяся по плечам, как у пирата, грива черных волос и старые потертые башмаки.

– Господи, да вы и впрямь превратились в настоящего герцога! – понизив голос, сказала Шарлотта.

– Вернее будет сказать, что я превратился в настоящего павлина, – ответил Даутри. Быстро обойдя кровать с другой стороны, он взял Вильерса за руку. – Проклятие! – вырвалось у него.

Шарлотта не стала притворяться, что не поняла, к чему относится его возглас: Вильерс выглядел так, что любой бы понял – конец совсем близок.

– Завтра сочельник, – печально сказала она. – Я так надеялась, что он не покинет нас в Рождество.

– Он еще может вас удивить.

– Уже удивил, – ответила Шарлотта и, когда Даутри недоуменно поднял на нее глаза, пояснила: – Он сделал мне предложение.

На мгновение лицо будущего герцога Вильерса потемнело, как туча, но тут же снова приняло бесстрастное выражение.

– Вот как? – спросил Даутри. – И вы поддержали эту идею?

– Извините, но вы просто осел, – осадила его Шарлотта, вставая и расправляя юбку.

– Что за вульгарное слово в устах светской дамы! – съязвил Даутри.

– Да, вы осел, – повторила Шарлотта, с удовольствием прислушиваясь к звуку своего голоса. Приезд в Бомон-Мэнор и вообще история ее знакомства с герцогом Вильерсом изменили и саму Шарлотту, сделали ее такой же бесстрашной и дерзкой, как он. Девушка бросила на больного благодарный взгляд, пощадила его худые руки, лежавшие на покрывале.

Даутри подошел к ней.

– Я вижу, вы его очень любите, – сказал он.

Он стоял так близко, что Шарлотте, отвечая, пришлось слегка закинуть голову.

– Мистер Даутри, вы… – заговорила она.

– Знаю, знаю, вы уже говорили, – перебил он.

В его глазах было столько осуждения, что Шарлотта затрепетала от восторга: он думает, что она, Шарлотта Татлок, способна соблазнить герцога! Это можно считать комплиментом.

– Итак, вы полагаете, что я собираюсь воспользоваться тяжелым состоянием умирающего, чтобы выйти за него замуж и стать герцогиней?

– А разве нет?

О, как подобное подозрение могло бы ее порадовать, если бы не предполагало смерти Вильерса!

– Его зовут Леопольд, вам это известно? – запальчиво спросила Шарлотта.

Лицо Даутри снова потемнело от гнева.

– Как вы с ним познакомились? – не отвечая, продолжил он допрос, и вдруг его руки оказались у нее на плечах.

Шарлотта не испугалась, напротив, она с трудом сдерживала смех – похоже, Даутри и впрямь принимает ее, несчастную старую деву, за роковую соблазнительницу!

– Как давно вы знакомы?

– Достаточно давно, – ответила она, чтобы продлить удовольствие.

Внезапно Даутри наклонился и, не дав Шарлотте сообразить, что происходит, приник к ее рту.

Его губы были твердыми и теплыми, и Шарлотта ощутила чуть солоноватый вкус морского ветра с примесью гвоздики – именно таким и должен был быть на вкус поцелуй моряка. «Вот так сирены соблазняют путников», – пронеслось в ее мозгу. И эта мысль показалась ей столь восхитительной, что Шарлотта сделала то, чего добивался Даутри, – приоткрыла губы.

В следующее мгновение она лишилась способности ясно мыслить – не прерывая поцелуя, Даутри заключил ее в объятия и прижал к груди. От прикосновения к его теплому, пахшему пряностями, мускулистому телу Шарлотта окончательно потеряла голову. Она обвила обеими руками его шею, и пол ушел у нее из-под ног.

Неистовый поцелуй прервал легкий шум, донесшийся с кровати. Шарлотта отстранилась и оглянулась – Вильерс пошевелился, но не проснулся.

Шарлотта протянула руку и поправила больному покрывало.

– Что говорит здешний врач? – понизив голос, чтобы не нарушить сон Вильерса, спросил Даутри.

Увы, врач не сказал ничего такого, о чем бы Шарлотта и так не догадывалась.

– Если герцог переживет сегодняшнюю ночь… – вздохнула она. – Но доктор Треглоун сомневается. А что думаете вы?