Роман о камне
Шрифт:
— Пожалуйста, Джоан, гостиница «Картахена» в городе Картахена. Вылетай ближайшим рейсом. Когда приедешь, позвони по телефону 6-4-58-24,
— толстяк одобрительно кивнул головой. — Ты записала?
Джоан писала прямо на стене.
— Да.
— И запомни. Не говори никому об этом.
— Элейн, — жалобно попросила Джоан, еще раз окинув взглядом квартиру.
— Я не могу сейчас лететь в Колумбию.
Ральф услышал эти слова. Щелчок, и у горла женщины блеснул нож.
— Джоан! Они зарежут меня! — отчаянно закричала она. — Зарежут!!!!
Глория никак не могла понять, что же случилось Позвонила Джоан и попросила срочно приехать. Это в десять-то часов ночи! Небывалый случай!
В квартире творился бардак, а эта ненормальная в дорожном костюме (уже собралась!) заявила, что летит в Колумбию!
— Колумбия! Ты знаешь, что такое Колумбия! — Глория бегала за Джоан, которая укладывала чемодан, запихивая туда все, что подвернется под руку. — А я знаю! Я знаю эти страны, где правят «настоящие* мужчины! Там джунгли, там насекомые размером с грузовик! Там множество болезней! — Глория наблюдала, как подруга пытается захлопнуть крышку. — Кстати, ты сделала прививки? — Какие прививки? — крышка, наконец, поддалась, замки защелкнулись.
— Вот видишь, ты совершенно не готова! Скажи, что происходит! Зачем ты туда собралась!
Джоан встала, с трудом переводя дыхание, и — наконец-то! — удостоила Глорию взглядом.
— У Элейн неприятности. У нее маленькие домашние проблемы, — очень серьезно сказала она и помчалась дальше. Все, что говорила подруга, уже ничего не меняло.
— Домашние проблемы? — задохнулась Глория. — Последняя домашняя проблема была, когда нашли ее мужа, разрезанным на куски. Это ей надо быть здесь! А ты не можешь сейчас лететь туда!
Джоан протянула ей большую коробку, на которой стояли консервы для животных.
— Вот. Это Ромео. Обещай мне, что ты будешь кормить его и гладить. По крайней мере, раз в день.
«Нет, она точно сошла с ума…» Глория стояла в обнимку с коробкой и наблюдала, как «лучший романист года» рылась в стойке, перебирая бутылочки. Она внимательно рассматривала свою коллекцию.
— Нет, — отвергла она несколько пузырьков. — Мне потребуется что-нибудь покрепче этого. — Наконец, она нашла то, что ей было нужно и, довольно хмыкнув, сунула в сумку.
Заперев квартиру, Джоан отдала ключи Глории, и они вышли на улицу.
Глория тащила коробку с Ромео и с сочувствием смотрела, как подруга волокла по тротуару неподъемный чемодан. Сумка висела у нее на плече. Это невозможно было видеть, и она предприняла последнюю попытку.
— Послушай меня. Тебе там будет плохо от автобусов, от поездов… Ты даже в лифте не можешь подняться!
— Ну, в лифте, знаешь, это был один случай, в универмаге…
Джоан бросила чемодан и пыталась остановить такси, но они почему-то проезжали мимо.
«Господи! Ну куда ей ехать в Колумбию!» — Глория чуть не плакала от жалости к этой неумехе.
— Джоан, пожалуйста, не езди никуда. Ты не готова к этому, и сама это знаешь, Девушка повернулась к подруге.
— Да, знаю. Но она — моя сестра. Они немного помолчали, чтобы скрыть волнение. И тут на помощь им пришел водитель такси, который лихо тормознул рядом.
— Ладно. Я буду его кормить. Но не вечно, — Глория улыбнулась.
Джоан благодарно поцеловала подругу и забралась в машину. В-ж-ж. Такси помчалось в аэропорт.
— Сумасшедшая! — крикнула Глория вслед удалявшейся машине.
Она не заметила человека, который наблюдал за ними, сидя в черном «плимуте», запаркованом чуть поодаль, нервно покусывая кончик сигары. Ворот его плаща был поднят, шляпа надвинута на самые брови. Как только такси с Джоан тронулось, он резко приказал водителю:
— За ними…
И, облегченно вздохнув, развалился на сиденье.
«О-о-о! Это был совершенно ничем не примечательный полет. Трап отъехал, и я осталась в чреве „Боинга-747“ одна, если не считать остальных пассажиров.
Мне даже не было особенно страшно — кто-то же из них должен не принадлежать к шайке террористов, заполнивших салон! Обыкновенные доброжелательные лица. Почти все. Правда, в кресле наискосок устроился подозрительного вида бородатый старик.
— Хорошо бы проверить, не фальшивая ли борода, как волосы на голове миссис Зорн!
Я следила за его руками, но либо бомбу умело упаковали в корзине, которая стояла у его ног, либо ее просто не было.
Рядом уселся какой-то тип, похожий на мексиканца, с тонкими ехидными усиками и стеклянными глазами. Шляпу он почему-то не снял и красовался в ней вовремя всего полета, а черные перчатки свидетельствовали о том, что этот молодец боится оставить отпечатки на фужере или чашке с кофе, которые, как я слышала, предлагают пассажирам стюарды. О-о-очень подозрительный джентльмен!
Остальных террористов я не успела рассмотреть. Те, что сидели ко мне спиной, не оборачивались, а к другим боялась обернуться я. Они ведь могли понять, что раскрыты, и решиться на крайний шаг.
Самолет вздрогнул и покатился по взлетной полосе.
Я прилипла к иллюминатору, крепко сжимая в руках сумку, в глубине которой лежал заветный конверт, пятьсот долларов и испано-английский разговорник, не считая всяких мелочей: платка, записной книжки, расчески и, конечно же, шикарной открытки с портретом Джесси.
Мимо проплыли огни аэропорта… Потом они оказались где-то внизу… А дальше я уже ничего не видела. Уши заложило, будто меня возносили на лифте.., ну, как тогда, в универмаге… Внутри все смешалось, поднялось к самому горлу, и я стала опасаться за костюм соседа… Сердце языком колокола глухо билось о стенки грудной клетки, а перед глазами запрыгали белые и желтые сверкающие зайчики.
Черный бархат накрыл землю, и я, разлепив, наконец, веки, увидела только синие огоньки на крыле самолета. «Боинг» вдруг стал заваливаться на бок, и я поняла, что это конец — через несколько минут прекрасный огненный взрыв всколыхнет землю! И когда я это поняла, все, что болталось у горла, опустилось к низу живота… Но, видно, Господь услышал наши молитвы, и самолет каким-то образом выпрямился. Но самое страшное, что остальные преспокойно сидели на своих местах, и кое-кто даже умудрялся спать! Некоторые что-то читали, другие потягивали напитки Казалось, мы никогда не доберемся до этой проклятой Колумбии. Я успела прочитать по несколько раз все молитвы, которые учила в детстве.