Роман с физикой, или За всех отвечает любовь
Шрифт:
Вы смотрели репортаж из центра Москва, где восставший народ расправляется с агентами НКВД и их приспешниками.
– Вот это да!
– Ты видел, – Борков перешел на ты, – ты видел там просто трупы вдоль дороги.
– Конечно, видел. Там просто ловят всех шпиков или кто на шпика похож, и забивают до смерти.
– Интересно когда это. Сколько ждать?
– Снега на улице не было, значит скоро.
Диалог прервала диктор:
А сейчас вы увидите запись казни
– Это можно не смотреть, – сказал Борков, – как расстреливают немощного старика смотреть тошно.
– Да еще и с семьей. Опять все по-ленински сделали.
– Смотреть нужно, – сам себе возразил Борков, – надо досмотреть пока, как в прошлый раз конденсаторы не разрядятся.
– Какой ужас! – глянул на экран Изотов.
Тут он и произнес ту фразу, которая входит сейчас во все учебники политологии. К сожалению, там нигде не пишут об авторстве этой фразы. С другой стороны в учебниках написано примерно так:
Появление во властных структурах сотрудников спецслужб или получение сотрудниками секретных служб доступа к рычагам власти приводит в конце концов такую государственную систему к массовым беспорядкам и революционным изменения с элементами насилия и жестокости.
Не это говорил Изотов, он сказал, глядя в телевизор:
– Всевластие стукачей ведет к кровавому бунту.
Телевизор снова стал показывать улицу Горького (теперь Тверская) с горами трупов на тротуарах. Кое-где на хилых липах улицы Горького висели висельники, те у которых нашли удостоверение НКВД.
Наши ученые умы вынуждены были смотреть эту жуткую картину, пока конденсаторы не разрядятся. А сталинские конденсаторы держали заряд долго!
Но не бесконечно. Что-то сверкнуло за окном. Мигнул телевизор и потух. Снова вспышка близкой молнии ослепила комнату, ученые зажмурились. Когда открыли глаза, был день, светило солнце.
– А портрета-то больше нет! – подошел к стене Борков, – даже следа от него не осталось. Значит, давно не висит.
– Давайте просто телевизор включим, посмотрим, где мы, – громко, не веря своему счастью, крикнул Изотов.
– Говорить то можно громко, как хорошо.
Ученые почувствовали, что они в своих семидесятых застойных годах, где они были как рыба в воде. Страх и ужас остались в прошлом.
– А вот газеты, – радостно громко говорил Изотов и бросился их внимательно читать.
– Все так? – поинтересовался Борков.
– В точности.
– Ну, слава богу.
– Хотя нет, – испугано заметил Изотов.
– Что не так, – встревожился Борков.
– Горбачева не избрали в ЦК.
– Пустяк, через год выберут, не в 77, так в 78.
– И компания по борьбе с пьянством не началась.
– Ничего, потом наверстают.
– Нет, все-таки как-то не спокойно. Можно на кафедру позвоню?
– Да, можно не спрашивать. Это там где Любовь?
Изотов не ответил, взял старый эбонитовый телефон методического кабинета, оставшийся, наверное, со сталинских времен. Нервно набрал на старинном диске знакомый номер.
– Любовь слушает, – скучным казенным голосом ответила Люба с того конца провода.
– Люба, это я, – радостно сказал Изотов, расплывшись от счастья в улыбке.
– Это вы, Александр Федорович, – уже совсем по-другому, как всегда нежно и певуче ответила Люба.
– Как там дела на кафедре?
– Как всегда я одна за всех отвечаю.
– Красовский?
– Не разу не появлялся.
– Кондратов?
– Операцию ему сделали удачно, поправляется.
– А Шварцман? – со страхом спросил Изотов.
– Как всегда болеет. Теперь где-то в парке гулял, ногу сломал. Приходил тут за зарплатой на костылях и с гипсом на всю ногу.
– Прекрасно! – с облегчением вздохнул Изотов.
Люба засмеялась.
– Вы всегда так шутите смешно, Александр Федорович, – что же тут прекрасного в его больной ноге?
– Неудачно пошутил. Я сейчас просто очень рад, что все закончилось хорошо. Все прошло.
Изотов представлял себе, как на кафедре Люба сидит у телефона и улыбается ему.
– Я тоже рада, что все хорошо получилось.
Люба замолчала. Изотов тоже молчал. Неожиданно Люба спросила:
– А вы не забыли, Александр Федорович, что обещали развестись с женой?
Краткое послесловие
Доказывать, что все описанные здесь события чистая правда, это искать на свою голову славу барона Мюнхгаузена. Но я не побоюсь и еще раз подтвержу, что почти все события я видел собственными глазами. Другие известны мне из достоверных источников. Где-то я был и сам. Например, мы купили за четыре пачки сигарет весь пограничный блок-пост в Румынии в самом конце правления Чаушеску. Видел я и саму революцию в Бухаресте. Был я и на Кубе, когда Кастро был жив и здоров. Там я побывал в настоящем валютном магазине уже сейчас.
А вопрос – Кем ты был в прошлой жизни? – в России не индийская мистика, а серьезный вопрос. Ведь у нас поэт, адвокат, бизнесмен мог раньше быль физиком, учителем или музыкантом.
Сам я жил в прошлой своей жизни – в тех застойных 70-х годах, работал в физике, слушал лекции по философии.
Все сплошная правда!