Роман с куклой
Шрифт:
– Похоже, что так… – задумчиво произнес Митя, перетягивая газету к себе. – Адмирал. Надо же!
– И Верховный правитель! – добавил Макс. – Роскошно звучит, не правда ли?
– Временный Верховный правитель, – поправил Митя товарища.
Через некоторое время они уже были в штабе, принадлежавшем когда-то генерал-губернатору.
Омск в ту пору был крупнейшим городом Сибири, жило в нем больше ста тринадцати тысяч человек. Находясь в центре железнодорожных линий, расположенный в обширном и хлебородном крае со значительной долей казачьего населения, сыгравшего
К тому моменту, когда Митя с Эрденом прибыли сюда, Временное Сибирское правительство находилось на грани раскола, и внутри самого белого движения зарождалась гражданская война. Чтобы не допустить этого, нужна была жесткая диктатура. И к власти пришел Колчак, став Верховным правителем.
Союзники – англичане и французы, чьи представители находились в Омске, в общем, одобрили этот переворот. Были и недовольные – атаман Забайкальского войска Семенов, например, но открыто бунтовать никто не осмелился.
Помимо союзников, в этих местах находился и чехословацкий корпус – еще со времен войны с немцами. Он входил в состав французской армии, и после подписания Брестского мира корпус отправили во Владивосток, чтобы оттуда морским путем тот покинул пределы России.
Большевики попытались разоружить корпус, но в ответ чехи подняли восстание. Скоро вся Сибирь была свободна от Советской власти. Правда, у чехов были свои планы, поэтому надолго задерживаться здесь они не собирались.
Словом, Митя и Макс попали в водоворот событий, центром которых был Омск. Чехи, французы, англичане, американцы, японцы… Дальний Восток и Сибирь жили своей, особой жизнью, и разобраться во всем этом переплетении событий, интриг, интересов (у каждой из сторон были свои задачи) было очень сложно.
Митя и Эрден весь следующий год работали в штабе – попервоначалу с энтузиазмом, но потом заскучали. Но штабное начальство отпускать их не собиралось – образованных людей не хватало. Армия Колчака, сначала решительно двигавшаяся вперед при поддержке чехов и местного населения и прорвавшая Восточный фронт весной девятнадцатого года, теперь терпела поражения.
– Не по мне вся эта бюрократия! – однажды заявил Митя товарищу. – На передовой было проще.
– Колчак издает указы, но никто их не выполняет, – согласился Эрден. – Вон вчера пришла сводка с фронта. Там так и написано: «Солдаты не хотят воевать, а офицеры в большинстве уже неспособны на жертвенный подвиг». Мы вынуждены отступать…
– Я тебя уверяю – тыл губит фронт.
– Вот ты поди и скажи это Александру Васильевичу…
– А то он сам не знает!
В кабинет, где сидели Митя с Эрденом, ворвался прапорщик Арсений Гуляев, который всегда был в курсе всего.
– Господа, слышали, кто у красных командует пятой армией?
– Кто?
– Бывший поручик императорской армии Тухачевский! Говорят, под его началом самые лучшие силы рабочих коммунистов!
– Ну все, нам крышка… – уронил Эрден, иронично глядя на Гуляева.
– Тухачевский – дегенерат духа! – сверкая глазами, закричал тот. – Сатана! Когда он еще в кадетском корпусе учился, то после литургии вынес из храма святое Причастие во рту и выплюнул его на съедение собакам!
– Гуляев, иди отсюда… – с раздражением произнес Митя. – Займись каким-нибудь делом.
– Ну, делом вы занимайтесь, переписывайте эти свои приказы… – отмахнулся прапорщик. – А я вам вот еще что скажу… – Он оглянулся на дверь и понизил голос: – Еще Серафим Саровский утверждал: погибла наша страна, потому что перестали мы поститься по средам и пятницам! В среду предали Иисуса Христа, а в пятницу его распяли…
Вращая глазами, Гуляев попятился и скрылся за дверью, вероятно, очень довольный своим выступлением.
Некоторое время Эрден молчал, перекладывая папки с документами, а потом произнес негромко:
– Ну, не все у нас такие верующие. Некоторые живут во грехе – и ничего…
– Ты о чем? – вспыхнул Митя.
– Я о том, что нашему командиру не на пользу эта связь с чужой женой. Да и сам он женатый человек…
– Я и не думал, Макс, что ты такой моралист.
– Я-то что, а вот других сплетников полно…
Макс Эрден намекал на то, что Александр Васильевич Колчак, практически не таясь, жил с Анной Тимиревой, которая на девятнадцать лет была его моложе.
Анна Тимирева была женой однокашника Колчака по Морскому кадетскому корпусу. Сам Колчак тоже был женат, и жена его, Софья Федоровна, после Февральской революции была переправлена союзниками-англичанами за границу, поскольку они опасались, что та может попасть в руки немцев или большевиков. Участь жены прославленного русского адмирала в этом случае была бы очень незавидна…
Роман Колчака с Тимиревой осуждали многие. Как же так – двое известных людей, сливки российского общества, обвенчаны с другими в церкви, считают себя православными – и вдруг на глазах у всех живут во греховной связи!
Но Митя никак не мог осуждать своего командира, поскольку и в его жизни было нечто, что никак не укладывалось в рамки морали. Тот день, что он провел с Соней… Митя надеялся – этот день еще повторится. Они с Соней будут вместе. Несмотря ни на что.
Но осенью девятнадцатого года произошли следующие события. Генерал Дитерихс, опытнейший белый генерал, разбил в Тобольском сражении пятую армию красных. Дитерихс уничтожил весь правый фланг армии Тухачевского и отбросил ее за Курган.
Красные отступали в спешке, бросив большую военную добычу.
Десятого сентября казакам надлежало разгромить тыл красных, поддержав атаку Дитерихса. Но атаман Сибирского казачьего войска со странной фамилией Иванов-Ринов промедлил. Красные опомнились, сумели подвезти себе подкрепление в три дивизии и с середины октября заставили белых отступать…
Однажды, после того как Митя принес Колчаку очередную сводку с фронта, о существующем положении дел (ординарец Верховного правителя свалился с воспалением легких), тот задержал его движением руки: