Роман с соседом по комнате
Шрифт:
Я уставилась на него, не понимая, почему он захотел остановиться в середине чего-то такого невероятно горячего, только чтобы я смогла ответить на звонок. Видимо смущение отразилось на моем лице, потому что он пожал плечами.
— Я могу подождать, — сказал он. — Особенно когда дело касается родителей. Поговори с ними.
Правильно. После того, что он сказал мне в забегаловке, это имело смысл. Натянув его футболку, я ответила, надеясь, что мой голос не звучит так, словно я только что получила самый невероятный оргазм за всю свою жизнь.
— Давненько мы не
— Я была занята.
Говоря это, я изо всех сил старалась не смотреть на Шейна. Потому что в этот момент мне действительно хотелось быть занятой.
— Как новая работа? — спросил отец, и я положила руку на лоб. Разговор с ними обоими по громкой связи всегда подавлял. За раз я едва ли выдерживала одного из них.
— Хорошо, — ответила я. — Слушайте, можно мне…
— Джош говорит, это новый театр, — перебила мама до того, как я успела повесить трубку. — Авастгард? В чем смысл? Что-то связанное с пиратами или что-то типа того?
«О, мои милые средне-западные родители». Я тысячу раз пыталась разъяснить им азы театра, но, кажется, ничего не отложилось у них в голове. Не то, чтобы я винила их — есть множество людей, которые живут в Манхеттене и которые наверно знали даже меньше, чем мои.
— Авангард, — поправила я ее. — Экспериментальный театр.
— Как мило, — сказала мама так же, как Лиз говорила «Спасибо» тому, кого ненавидела.
— Какую пьесу они ставят? — хотел знать мой отец.
— «Ледяная комета», — я намеренно опустила часть по поводу марионеток и то, что состав актеров чисто женский. Новички в театральном мире.
— Кажется, я о ней слышала, — победоносно заметила мама.
— Слушайте, можно я перезвоню вам позже? — быстро спросила я, пока они не успели перебить меня снова.
— О, но нам никогда не удается поговорить с тобой, — сказал папа, его разочарование было очевидно.
Я сползла на диван, глядя на Шейна, на прекрасном лице которого было такое выражение, будто его все это забавляет. Он до сих пор был без футболки. «Господи, на него было так приятно смотреть». Мышцы, широкие плечи и идеальный пресс, который так и просил, чтобы его облизывали. Мой рот наполнился слюной.
— Так сложно связаться с тобой, ты знаешь, со всей этой временной разницей и всем остальным, — добавила мама, утрируя. «Черт».
— Знаю, — сказала я, положив голову на руки. Их выбор времени был действительно неподходящим. Сегодня, впервые за весь год, со мной произошло какое-то значительное событие. И это было сносящее крышу изумительное действие. Но мне хотелось большего. Гораздо большего.
— Как Нью-Йорк? — вдруг захотелось узнать моему отцу.
— Хорошо, — ответила я, зная, что они не повесят трубку, не получив никаких новостей от меня. — Листья начали менять цвет.
По крайне мере, мы можем поговорить об этом.
— В городе есть деревья? — удивленно спросила мама, хотя я отправляла ей фото Центрального парка, когда собиралась
— Да, мам, тут есть деревья.
— Ты ведь не гуляешь по городу ночью? — потребовал ответа отец.
Так как мои родители никогда не были за пределами Небраски, их в целом пугали города типа Нью-Йорка, которые они знали только по новостям или фильмам, в которых Нью-Йорк всегда изображался как опасная, наполненная сексом вакханалия.
— Это очень безопасно, — разуверила я их. — И у меня есть перцовый спрей.
— О, хорошо, — сказала мама с облегчением. — И не позволяй никому покупать тебе напитки, по радио я слышала про чокнутых, которые добавляют в напитки героин.
Я вздохнула.
— Я совершенно точно уверена, что они говорили не о героине, но не переживай, в эти дни у меня даже нет времени ходить по барам. Я, правда, правда очень занята на работе, — сказала я в надежде, что они поймут намек.
Передо мной появился стакан с водой, я подняла глаза и увидела, что его протягивал Шейн все с той же обворожительной улыбкой на лице. Я с благодарностью приняла его, расстроившись, когда он показал на ванну, это говорило о том, что он собирается принять душ. Не то что бы я винила его. Мои родители, очевидно, были настроены на очень долгий разговор.
— Они задерживают тебя допоздна на работе? — спросила мама. — Я думала, ты только делаешь заметки.
Я вздохнула. Неважно, сколько раз я пыталась нарушить свои обязанности как помощника режиссера, единственное, с чем мне, кажется, придется смириться, — я делаю заметки репетиций. Каким-то образом это трансформировалось в то, что я была для них кем-то вроде шикарного секретаря.
— Мне нужно быть там первой и уходить последней, — сказала я им.
На что моя мама ответила:
— Ну, это не очень привлекательно для мужчин.
«Отлично. Мы перешли на эту тему. Мою любимую».
— Мам… — предупредила я, но она не слушала.
— Мы снова видели Кевина.
Я откинула голову на диван.
— Он начал работать в автосалоне со своим отцом. В следующий раз, когда ты будешь в городе, нам нужно сходить туда.
Я нахмурилась.
— Но мне не нужна новая машина.
— Мне это известно, — голос моей мамы звучал расстроено. — Но им нет. Это всего лишь повод, Эллисон.
— Какой для меня толк от того, что я снова увижу Кевина? — хотелось мне знать. — Даже если мы сможем забыть тот факт, что это он бросил меня — сейчас я живу в Нью-Йорке.
— Пока, — сказал мой отец.
Очевидно, не имело значения, сколько раз я говорила им, что хочу остаться в Нью-Йорке, они до сих пор были уверены, что я вернусь в Небраску. Конечно, трое моих братьев и сестер сделали это, поэтому это был прецедент, но все равно. Еще будучи маленькой я знала, что хочу жить в большом городе. По сути, мы с Джошем говорили о совместном переезде в Нью-Йорк, когда еще были детьми, вот почему меня так расстраивало, что из всех людей именно он обвинял меня.