Шрифт:
Я купил билет на электричку и вышел на воздух из павильона пригородных касс дожидаться посадки. На электричку, я имею в виду. Зарекаться, конечно, никому нельзя…
В воротах багажного отделения застряли с мусорными контейнерами два таджика. Оранжевая униформа, лица смуглые, точно с рекламы солярия. Блондинка в красном джипе, очевидно, хотела въехать на территорию. Она не понимала, что создает помеху рабочим, поскольку разговаривала по сотовому телефону. В другой руке у нее была дымящаяся сигарета. Чем дама собиралась рулить, оставалось загадкой.
Из – за ограды багажного отделения за противостоянием
В кармане у меня затренькал мобильник. Пока я его доставал, до мартышки в джипе дошло, что она мешает людям, и она сдала назад. Моя красавица вышла через ворота следом за гастарбайтерами.
Глянув на дисплей своего мобильника, я заранее улыбнулся. Звонил Гоша Петров, наш наемный водитель.
– Здорово, Андрюха!!! – услышал я в трубке мужественный голос с хрипотцой. – Как дела?!!
– Здорово, Гоша!!! – в тон ему шутовски заорал я, провожая взглядом длинные ноги в облегающих джинсах, удаляющиеся от меня в сторону вокзала. – Дела бывают у женщин, да еще у прокурора. У меня только работа.
– А у нас в Кувшине чэ – пэ, – словно спохватившись, понизил голос Гоша. – Медведь человека заломал! Спонсора, представь!
– Ни фига себе! – воскликнул я так, словно если бы медведь заломал не Спонсора, а кого – то другого, это было бы ни «ни фига себе», а вполне нормально. – Что, насмерть?
– Наглухо. Медвежонка решил погладить в лесу. А за ним следом – медведица.
– Понятно, – в охоте я кое – что соображал. – Медведицу погладить не удалось.
– Она его погладила, Андрюша. Городской, леса не знает… Не знал!
Спонсора подцепила где – то на отдыхе за бугром Флора – дурочка, владелица стекольного завода «Красный кувшин», чаще называемого в народе «Кувшин красного», или просто «Кувшин». Он находится в одноименном поселке, расположенном на берегу речки Шуды. Так себе речонка, когда в берегах, переплюнуть можно. Но, утка по весне там есть. Вот мы с Валериком и купили охотничий домик благодаря Гоше, с которым вместе работаем в городе. Он родом из этих мест.
После того, как Флора довела прежде процветающее предприятие до ручки, народ потерял работу. Какое – то время она еще пыталась выкрутиться. Привлекла средства односельчан за акции, но это не помогло. Люди, оставшись без работы, стали съезжать, кто куда мог. Дома пустели. Поэтому нам с другом Валериком и удалось по дешевке приобрести охотничий домик на краю деревни.
Гоша и братва, соль земли кувшинной, став обладателями фантиков, поначалу костерили сбежавшую заводчицу на чем свет стоит, потом поутихли. А она вдруг объявилась вновь, да не одна. Собрав сразу акционеров, представила крепкого хмурого мужика с густыми бровями и волосатыми, как у гориллы, руками, как Дмитрия Петровича Щербакова, «нашего спонсора». Спонсор по совместительству оказался новым гражданским мужем хозяйки «Красного кувшина». Парочку окрестили «Флора и Фауна». Щербаков круто взялся за дело. Поправил развалившийся местами забор, после того, как поймал на воровстве железа Женю Дульникова по прозвищу Джо. Затем поставил внутри еще одно ограждение, обнес колючей проволокой. Между заборами он с вечера запускал двух волкодавов с симпатичными мордами и
Однажды рыжий фоксик, маленькая злобная сволочь, дрожа от ярости, проскочил под забором за кошкой на территорию периметра. Один из серых монстров легонько так прихватил его зубами за шею, встряхнул, и тут же выплюнул, только с перебитым хребтом. Спонсор нажил тогда в лице Ромы, хозяина фоксика и лебшего кореша Гоши, себе второго врага в поселке. Первым уже был Джо, схлопотавший по милости Щербака условный срок и, главное, лишившийся ружья по судимости. Однако Фауну это не тревожило. Он завез дополнительное оборудование на завод. Жизнь закипела, народ оживился. И вот – на тебе!
– Ты едешь, Андрей? – спросил Гоша.
– Уже билет взял. На электричку.
– А ты что, не на машине?
– Нет, пешком интереснее.
Гоша, конечно, не понял, чем интереснее пешком, а я объяснять не стал. Это с одна тысяча девятьсот семнадцатого года надо объяснять, как сказал писатель – сатирик Задорнов, почему мне пешком интереснее. Говорить про романтику, стук колес, прокуренный тамбур. «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
Объявили номер платформы, с которой будет отправляться мой электропоезд, и я, вскинув на плечо рюкзак, нырнул в подземный переход. Романтику пришлось похерить. Ни о чем другом, кроме как о Спонсоре, я теперь, естественно, и думать не мог. В голове вертелось: «Мужик и охнуть не успел, на него медведь насел».
Пересев с электрички на автобус в Ветлужском, я добрался до Варнавина, населенного пункта, расположенного в окружении дремучих лесов, через которые протекают дикой красоты реки. На одну из таких рек, под названием Лапшанга, мы с Валериком не раз пробирались сквозь глухой лес по грунтовке, иной раз и не без приключений, еще до того, как приобрели дом в Кувшине. Там, в селе Броды, где постоянных жителей теперь осталось полтора человека (потому что Вовуню считать за полноценного индивида уже нельзя) имеет свой дом, проживает в нем с ранней весны до поздней осени наш старший товарищ Александр Михайлович Правилов, он же – дедушка Алекс, ученый – биолог, заядлый охотник, летописец и хронолог когда – то большого села, умиравшего на его глазах.
Мы еще застали в Бродах то время, когда работал магазин, и местные аборигены меняли в нем свои пенсии на огненную воду, после чудили, и это находило отражение в дневниках дедушки Алекса. По мере того как чудаки закономерно один за другим уходили в мир иной, торговля перестала оправдывать себя, и лавочка закрылась.
Порой в Броды наезжали охотники и рыболовы, а так новостей местных, не привозных, у дедушки Алекса стало куда меньше, нежели в былые годы, и он заносил в свой журнал все больше сведения про живую природу и о погоде.
Проезжая через автостанцию в Варнавино то и дело останавливаешься, увидев кого – то из знакомых. В этот раз я, пустившись в путешествие на своих двоих, не надеялся кого – то застать на площадке по закону подлости. Каково же было мое удивление, когда я – таки увидел, и не кого – нибудь, а самого Рому, лучшего друга Гоши вот с таких, а с некоторых – и нашего с Валериком тоже, хозяина умершего насильственной смертью рыжего фокстерьера. Значение Ромы конкретно для нас с Валериком в Кувшине было очень велико, и это всегда подчеркивал Гоша. По любому возникающему вопросу Игорь Николаевич вечно отсылал нас к своему авторитетному другу.