Роман в утешение. Книга первая
Шрифт:
Я не понимала тех женщин, которые считали, что всё заработанное мужем должно отдаваться им, и потом выдаваться скупыми порциями чуть ли не под расписку. У нас в доме такого никогда не было – Георгий выделял мне столько, сколько считал нужным, остальное оставляя себе. Этого вполне хватало на хозяйство, и заработанные мной деньги я тратила главным образом на мальчишек, ведь жизнь в столице очень дорога, к тому же там столько соблазнов. Но на моем счете в банке всегда лежала некоторая сумма про запас.
Вернувшись в душный город из прохладной лесостепи, где стоял дом очередного заказчика, я
Похоже, я зря надеялась проработать сегодня довольно сложную цветовую гамму, запрошенную заказчиком. Можно было, конечно, возить с собой ноутбук и в такие моменты работать на нем, но это было слишком рискованно – я вполне могу увлечься и попасть в какую-нибудь неприятную историю. Во всяком случае, Георгий категорически против. А его слово для меня закон. Во всяком случае, я никогда не пыталась оспаривать его решения. Зачем? В них всегда присутствовал здравый смысл, то есть то, чего мне порой остро не хватало.
Требовательно пропел сотовый. Я посмотрела на дисплей, и мое и без того отнюдь не радужное настроение стремительно испортилось. Звонила мамуля. В своей обычной безапелляционной манере потребовала:
– Маргарита, приезжай сейчас же ко мне, есть срочное дело! – и отключилась, экономя деньги.
Можно было перезвонить и отказаться, но я никогда не тратила силы на напрасное сопротивление. Поэтому спокойно положила телефон на место и продолжила свое занятие по отбиванию туземных ритмов. Через полчаса этой псевдоезды, мне, благодаря микроскопическому размеру моей мини, всё-таки удалось прошмыгнуть в узенькую боковую улочку, и я уже без проблем доехала до мамули.
Открыв мне дверь, мать тут же прошла на кухню, совершенно уверенная, что я иду следом.
Я не обманула ее ожиданий, безропотно проследовав за ней, как и все предыдущие годы. Усевшись за пустой стол, – мамуля никогда не предлагала мне даже чаю, – выслушала ее недовольное заявление:
– Костя зря съездил в Пореченск.
Я и не знала, что брат был в городке, где стоял бабушкин дом. Но для меня это не было новостью. Мать с братом, как правило, ставили меня в известность о своих делах только тогда, когда хотели от меня что-то получить.
– Дом продать ему не удалось.
Меня будто кто царапнул по сердцу ржавым гвоздем, и я непроизвольно нахмурилась. Мне до слез было жаль бабушкин дом. Я любила его, с ним было связано столько теплых воспоминаний.
– Зря я деньги тратила, доверенность на него выписывала.
Это заставило меня насторожиться. Почему? Бабушка умерла почти полгода назад, мать была уверена, что дом отошел ей, как единственной наследнице.
– В городской администрации ему отдали завещание, которое она сделала лет пять назад. Там всё отписано тебе. – Материн голос зазвенел неприкрытой злостью.
У меня от неожиданности даже голова закружилась. Вот это да! А ведь бабуля никому ничего не говорила. Какой же она хороший конспиратор, как выяснилось.
Внимательно следившая за моей реакцией мать решила, что я
– В общем, так: поезжай в Пореченск! Дом продашь, деньги отдашь Косте, они ему сейчас очень нужны.
А может, они и мне очень нужны? Но мамуля уверена, что у меня и без того всё есть, а вот у ее любимчика Константина – ничего. По ее мнению, судьба упорно подсовывала ему вместо козырей жалкие шестерки. То очередная жена не стоила такого милого мальчика, то его ни за что ни про что с работы выгоняли, а теперь еще и бабулин дом оказался не у него, а у меня, недостойной.
Решив, что сказала вполне достаточно, мамуля встала и пошла к выходу, прохаживаясь насчет непорядочности бабули. Я молчала, да моего мнения никто и не спрашивал. Подразумевалось, что я безропотно сделаю всё, что мне велено.
Уже у выхода мать язвительно поинтересовалась:
– Как там Георгий? Любовницу еще не завел? Пора бы уже. Козлы они козлы и есть, кем бы ни прикидывались.
Я вскипела. Что за мамаша у меня! Ей бы только позлословить, ей так жить интереснее. Но сдержалась, не желая доставлять ей удовольствия своей обидой. Совершенно спокойно, будто ее уколы меня никоим образом не задевают, ответила:
– У нас всё хорошо. – На что мамуля скорчила пренебрежительно-неверящую гримасу.
Выйдя из старой пятиэтажки, я села в свою машинку и, потихоньку выбираясь на шоссе, призадумалась. Разница между мной и братом всем бросалась в глаза. Мы с детства были такие разные, и по повадкам, и по внешности, да и отношение родителей к нам было настолько отличным, что я долгое время думала, что меня удочерили.
Но как-то лет в шестнадцать, не выдержав очередных попреков матери, я пожаловалась на нее бабуле, и она мне объяснила, что я вовсе не приемный ребенок.
Просто когда-то отец уходил из семьи, встретив более подходящую ему женщину. Матери, чтобы сохранить семью, пришлось наврать ему, что беременна. Он вернулся, и мамуле ничего не оставалось, как придумать меня. Отец, конечно, догадался о подлоге, поскольку обещанный ребенок родился почти на полгода позже положенного, и считал меня разлучницей. А мамуля, так и не простившая папашку, тоже видела во мне досадную оплошность, постоянно напоминавшую ей о предательстве мужа.
По сути, я никому не была нужна, кроме бабушки. Ее я и любила за всех своих родственников, вместе взятых. Поэтому, когда она этой зимой умерла, мне было очень тяжело. Думаю, я не переживала бы так из-за кого из своих более близких родичей. И вот посмертный бабушкин подарок – любимый мной старый дом.
Как мне не хотелось его продавать, просто жуть. Но моя практичная мамуля и в этом права – в таком доме кто-то должен жить постоянно, а не наездами. За ним нужно следить, как за каждым старым домом.
Я там жить не смогу, значит, его всё равно придется продать. А насчет денег, в принципе, они мне и в самом деле не так уж и нужны. Я и сама зарабатываю неплохо, не говоря уже о Георгии.
Добравшись наконец домой, скоренько приняла душ, смывая пот и грязь с уставшего тела, и кинулась на кухню. Скоро должен был прийти мой голодный мужчина, а у меня еще шаром покати. Наскоро приготовила зразы с ветчиной и цветную капусту на гарнир.