Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]
Шрифт:
С каждой встречей он все больше интересовал меня. Похоже, и он стал отличать меня от кустов и деревьев. Уже на третий день он посмотрел на меня как на человеческое существо, хотя, готова поклясться, наверняка не отдавал себе отчета, кто перед ним — восьмилетняя девочка или столетний старичок. Я, естественно, придумывала причины его ежевечерних прогулок по паршивому скверику и остановилась на одной: наверняка эта неприятная особа, его красавица жена, создает в доме невыносимую обстановку, и он уходит, куда глаза глядят.
Как хорошо все-таки, что я уже давно, раз и навсегда отказалась от глупых иллюзий! Еще несколько лет назад, встреться мне мой идеал — не знаю, что было бы со мной. А теперь — все в порядке, я спокойна. Нет, больше не попадусь. Сколько раз, встречая такого блондина, я думала — вот он, настоящий! И с головой бросалась в омут, а потом… Эх, лучше не вспоминать, что потом. Кровь стынет в жилах! Все надежды мои развеивались как дым, и я оставалась одна, как потерпевший кораблекрушение моряк на пустынном берегу. Нет уж, больше меня на такое не поймаешь. Теперь вот этот блондин мог заинтересовать меня чисто теоретически.
Вот я и наблюдала за ним с теоретическим интересом, отложив пока все прочие проблемы. Блондин шел по аллейке в мою сторону, а навстречу ему шел какой-то неприметный тип. Разминулись они как раз в том освещенном фонарем месте, о котором я сказала.
Если бы они разминулись, совершенно не обратив внимания друг на друга, или если бы приветствовали друг друга как знакомые, я совершенно не обратила бы внимания на их встречу и никакое подозрение не закралось бы мне в голову. Но они… Это очень непросто описать, что они сделали, ибо обменялись… Нет это не был кивок, не было приветствие в обычном понимании этого слова. Просто незаметное для постороннего глаза мгновенье взаимопонимания, общения хорошо знающих свое дело людей. Заметила же я это неуловимое мгновение только потому, что не спускала глаз со своего блондина, следила за каждым его жестом, каждым движением. А главное — я случайно знала, кем является неприметный тип и какие обычаи приняты в их ведомстве…
Сердце сильно забилось, меня попеременно бросало то в жар, то в холод. Теперь я поняла, почему блондин так меня заинтересовал. Не только потому, что он — блондин моей мечты, нет, какое-то шестое чувство еще там, в автобусе, заставило меня обратить на него внимание. Пусть он выглядит, как моя воплощенная мечта, не это в нем главное. Главное — тайна. Ох, как интересно! Непременно надо с ним познакомиться, узнать поближе! Сделать это любой ценой! Я забыла обо всем на свете. Из головы вылетели все занимавшие меня до сих пор проблемы — недружная чета Мацеяков, подозрительное поведение мужа, пакет для шамана. Остался только вот этот блондин на темном сквере — заинтриговавший меня безумно и безнадежно недоступный. Будь он какимнибудь другим, уж я бы нашла способ с ним познакомиться, уж я бы не робела, уж я бы впилась в него пиявкой, в общем, нашла бы к нему подход. Но в данном случае… Его сверхъестественная красота делала невозможными обычные, банальные способы знакомства. Представляю, как бабы рвут его на части, наверняка успех у женщин… нет, не вскружил голову, но осточертели ему бабы до крайности, и как тут убедить красавца, что интересует он меня совсем не с этой точки зрения?
Ничего умного не приходило в голову, разве что опасение — если так и дальше пойдет, идиотские прогулки станут дурной привычкой, я до конца дней своих, даже покончив с мистификацией и приняв собственный облик, буду бесцельно бродить по скверику, скрывая от самой себя несбыточные надежды, чтобы не сглазить… И если я могу, стиснув зубы, отказаться от возможности познакомиться с самым интересным мужчиной в мире, то отказаться от причастности к захватывающей дух тайне — свыше моих сил.
Посидев еще немного на лавочке, я промерзла насквозь и отправилась домой. На полпути спохватилась, что иду домой к себе, а не к Басеньке, и свернула в нужном направлении. Выходит, возвращаюсь в этот опасный дом, так и не продумав ситуацию. На чем это я остановилась, когда блондин спутал все мысли? Ага, на странном поведении мужа и пакете для шамана.
И в самом деле, муж вел себя очень странно в самых простых, казалось бы, ситуациях, что вызвало у меня законные подозрения, какими бы невероятными они ни казались. Для таких подозрений тем не менее были все основания, как вдруг все запутала передача для шамана. Не оставлял сомнений факт, что муж всеми силами пытался сначала всучить ее мне, а натолкнувшись на сопротивление, принялся прятать ее в самые укромные уголки вместо того, чтобы доставить адресату. Что все это значит? Что такое «шаман» — человек, учреждение, условленное место? И чего муж так панически боится? Ясно же, что стремится отделаться от обременительной передачи, но не относит ее, держит в доме и трясется от страха при виде ее? Что же в таком случае может в ней быть? Додумав до этого места, я остановилась, помертвев от ужаса, волосы под париком встали дыбом. Вместо слегка подгнившей моркови мое буйное воображение представило мне расчлененные на куски человеческие руки и ноги, а также остальные фрагменты туловища. О, теперь я все поняла! Муж прекрасно осведомлен о содержимом проклятого пакета, того и гляди человеческие останки начнут испускать запах и я догадаюсь… Как это я не сообразила понюхать пакет, может, уже испускают?
Мне не удалось найти логичное объяснение причин, по которым Роман Мацеяк держит в доме расчлененный человеческий труп, каждую минуту в паническом страхе ожидая, что его жена пронюхает. Я представила себе опять трясущегося от страха мужа, его полубезумные глаза, и меня тоже охватил панический страх. Может, пока не поздно, бежать куда глаза глядят? Как вернуться в этот проклятый дом, гае притаилась неведомая опасность?
Нет, не паршивые пятьдесят тысяч пана Паляновского заставили меня все-таки вернуться в дом Басеньки, а… чувство долга, что ли, ну и еще неистребимое любопытство. Хотелось узнать, что же все это значит.
Атмосфера в доме четы Мацеяков была гнетущей. Муж боялся и избегал меня, я боялась и избегала его. Теперь я почти не сомневалась в его преступных деяниях, подозрение перешло в уверенность. Непонятно только, зачем идти на преступление, если у тебя нервы ни к черту? Одновременно не покидало ощущение того, что у меня буквально под носом находится развязка какой-то потрясающей тайны, что я уже даже начала было приоткрывать над ней завесу, что, можно сказать, полизала краешек тайны, да не успела откусить, переключилась на другое. На блондина переключилась, чего уж там, а надо было додумать, собрать воедино все, связанное с мужем, шаманом, бессмысленными поисками в доме самых необходимых вещей, и множество других мелочей. Блондин сбил меня с толку.
Спускаясь к себе в мастерскую, где уже с раннего утра работали муж и его помощник, я вдруг поймала себя на том, что стараюсь как можно тише проскользнуть в свой рабочий кабинет, чуть ли не на цыпочках. Не хватало еще стать жертвой мании преследования! Бесшумно отодвинула я стул от стала, бесшумно уселась за работу. Дверь, соединяющая оба помещения мастерской, была приоткрыта, и до меня отчетливо доносился каждый звук. Судя по звукам, муж с помощником разворачивали на длинном столе штуку тафты. Слышались стук рулона о поверхность стола и шелест материала.
— У вас действительно больше нечем измерять ткань? — недовольно спросил помощник. — Такой штуковиной до Судного дня будем мерить. Тридцать сантиметров! Это же голова распухнет считать, я и так сбиваюсь.
— Нечем, — с тяжелым вздохом ответил муж. — Был нормальный портновский метр, да куда-то подевался. Придется купить новый.
— Так купите, без него в нашем деле никак не обойтись. Нельзя полагаться на то, что написано на метках.
Неслышно встав из-за стола, я на цыпочках подкралась к двери и осторожно заглянула в их комнату. Помощник и муж перемеряли тафту с помощью тридцатисантиметрового треугольника. Неудивительно, что помощник выражал недовольство. Широко раскрыв глаза, наблюдала я за этой картиной и никак не могла понять причины странного поведения мужа, ибо обычный портновский метр — деревянный, с ручкой, такой, каким продавщицы в магазинах отмеряют материю покупателям, — стоит наверху в кухне, рядом с холодильником. Ну, допустим, он не очень бросается в глаза, возможно, Басенька из вредности утащила его из мастерской и сунула в кухню, но ведь муж мог бы спросить, где он, мог поискать. Из-за дурацкого утюга устроил мне скандал, а тут… Неужели все одиннадцать дней они так и меряют ткань этим дурацким угольником со стороной в тридцать сантиметров? Нет, одно из двух. Или этот человек и в самом деле ненормальный, или… Или что? Я вернулась к своим шаблонам, но работать не могла. Предположения, одно глупее другого, проносились в голове. Но это же невозможно!.. Это же полнейший абсурд!.. Взяв листок бумаги и карандаш, я принялась механически чертить что-то, как всегда поступаю, когда надо подумать. Точки, цветочки, загогулины постепенно заполнили весь листок.