Романтические рассказы
Шрифт:
– Да почему же, полковник Деймер? Какие тут могут быть церемонии?! перебила его хозяйка.
– Я думал, ей станет лучше, но она только что снова впала в забытье и так слаба, что не может шевельнуться, Еще у нее жар - я убедился в этом по учащенному пульсу, и, по-моему, она немного не в себе.
– Гарри, дорогой, немедленно пошли за доктором Барлоу, - попросила Белла мужа.
– Пойдемте, полковник Деймер. Ее ни на минуту нельзя оставлять одну.
Они поспешили по коридору в комнату Бланш. Когда они проходили мимо покоя мистера Лоренса, дверь приоткрылась, и он хрипло спросил хозяйку:
– Что случилось, миссис Клейтон? Уже почти целый час в доме какой-то переполох.
– Моей кузине, миссис Деймер, стало плохо, мистер Лоренс и мы послали за доктором. Сейчас я иду к ней.
Дверь притворилась, и Белле почудилось, будто она услышала тягостный вздох.
Бланш Деймер лежала в постели. У нее был жар, лицо пылало, во взгляде читалось то выражение смятения и тревоги, какое бывает у человека в бреду, когда он не совсем теряет сознание.
– Бланш, дорогая, - вскричала Белла при виде ее, - что с тобой? Что случилось?
– Мне просто показалось, что он его унес, - медленно и печально проговорила миссис Деймер.
– Но я ошиблась... Нет, пока он не должен его трогать - еще не время! О, ему недолго осталось ждать! У него ключ...
– Она сейчас бредит, - сказал полковник Деймер, входя в комнату вслед за миссис Клейтон.
– О, полковник, - со слезами воскликнула Белла.
– Как это ужасно! Она меня пугает! Может, падая, она ударилась головой? Вы знаете, почему она встала и вышла на лестницу?
– Совершенно не представляю, - ответил он.
Взглянув на него сейчас при свете занявшегося утра, проникавшем в комнату сквозь раскрытые ставни, Белла заметила, как состарила и измучила его эта тревожная ночь.
– Вернувшись из Индии, я заметил, что жена моя разговаривает и ходит во сне. Несколько раз я не заставал ее рядом, как и этой ночью, и видел, как она во сне ходит по комнате, но прежде с ней такого не бывало. Когда я нашел ее в коридоре, то спросил, зачем она туда вышла, что искала, и Бланш ответила: "Ключ". Когда я отнес ее обратно в кровать, то заметил, что на столике у нее, как всегда, лежит связка ключей, и решил поэтому, что она не понимает, о чем говорит. Надеюсь, доктор Барлоу скоро придет. Я ужасно тревожусь.
Он действительно был крайне встревожен, и бедная маленькая миссис Клейтон могла лишь пожать ему руку и просить не терять надежды, а тем временем его жена безмолвно лежала на подушках, устремив взгляд в пустоту.
Как только появился доктор, он сразу же объявил, что пациентка перенесла тяжелый нервный шок, и пожелал узнать, не случилось ли с ней накануне какого-либо сильного потрясения. Полковник Деймер, отвечая на вопрос доктора, решительно отверг такого рода возможность. Он сказал также, что приехал из Индии лишь месяц тому назад, что все это время жена его была слаба, но здорова, и что он с той поры не отходит от нее ни на шаг. Три дня назад они прибыли из Гавра в Фолькстоун, и у миссис Деймер не было жалоб на какое-нибудь необычное недомогание или усталость. Он добавил, что у его жены слабые нервы, она легковозбудима, что у нее может часто меняться настроение и пропадать аппетит, однако у ее друзей не было никаких причин серьезно опасаться за ее здоровье.
Доктор Барлоу весьма скептически выслушал полковника, но не стал больше поднимать вопроса о том, что могло дать толчок случившемуся несчастью. То, что таковой имел место, по-видимому, не вызывало у него сомнений. Вместо этого доктор сразу же прибег к средствам, которые применялись в ту пору. Но пиявки и банки, компрессы и примочки в равной мере оказались бесполезны, необратимый процесс шел своим чередом: Бланш Деймер суждено было умереть. В течение дня перспективы вырисовывались все более мрачные, прогнозы доктора делались все менее обнадеживающими, и неизбежное становилось очевидным всем. Полковника Деймера страх за жизнь жены довел почти до безумия.
– Спасите ее, доктор Барлоу, спасите!
– молил он с тем неистовством, с каким люди в такие минуты обращаются к врачам, словно во власти тех сделать нечто большее, чем просто помочь организму в его борьбе с недугом.
– Спасите ей жизнь, ради Бога! Я все что угодно для вас сделаю, абсолютно все, что в моих силах! Может, вызвать других докторов? Телеграфировать в Лондон? Может ли кто-нибудь там помочь ей? Сейчас решается не только ее жизнь, но и моя также. Ради всего святого, не церемоньтесь, только скажите, что нужно сделать!
Доктор Барлоу, разумеется, отвечал полковнику, что если он не удовлетворен, то может телеграфировать в город и попросить совета других специалистов, причем назвал имена нескольких врачей, занимавшихся особо подобными случаями. В то же время он уверил полковника, что все они вряд ли могут сделать для пациентки больше, чем он уже сделал сам, и что, по видимости, исход болезни можно будет предугадать не ранее, как через несколько дней.
Белла Клейтон перестала заниматься гостями и все время находилась подле кузины, несчастный муж которой, словно привидение, непрестанно ходил по комнате взад и вперед. Всякий раз, взглянув на больную, он пытался уверить себя, что ей стало чуть-чуть лучше. И все это время он молился о спасении жизни женщины, которая, как он в простоте своей полагал, предана ему душой и телом.
Время от времени миссис Деймер начинала говорить, и тогда с уст ее слетали невероятные слова:
– О, умираю!
– глухо воскликнула она, - погибаю под тяжестью пирамиды... пирамиды его благодеяний... Словно огромный камень, она придавила мне грудь... Я задыхаюсь под бременем молчаливых упреков... Его ласковые слова, забота и помощь, внимание и обходительность... непосильной ношей лежат на моей душе! Два и два - четыре... Четыре и еще четыре восемь... На него нужно повесить восемь замков... Но все равно червь раскаяния гложет меня, и неугасимое пламя сжигает мне...
– О! не подходите так близко, полковник Деймер!
– воскликнула бедная Белла, когда несчастный, побледнев как полотно, снова приблизился к кровати и прислушался к неистовому бреду жены.
– Помните, она не ведает, что говорит. Завтра ей точно будет лучше. Не слушайте сейчас эту чепуху - не мучьте себя.
– Я уже не верю, что ей будет лучше, миссис Клейтон, - на третий день агонии ответил он ей.
– Любимый!
– горестно и нежно проговорила больная, не обращая никакого внимания на их разговор.
– Если ты когда-нибудь любил меня, то узнай сейчас, что и я тоже всегда любила тебя. И за твою любовь я пожертвовала не только жизнью.