Романтика. Вампиры
Шрифт:
Помогите мне! Где вы?
Конечно! Он — медиум и позвал на помощь, когда мы были на Малхолланд-драйв, и я ответила ему. Вот как мы встретились!
Я схватила холодную серую руку Тианы:
— Пойдем, друг-гуль!
— Куда? — спросила она, когда я потянула ее к двери.
Я засмеялась, и вся моя депрессия ушла, сменившись восторгом.
— Спасать, конечно!
— И что теперь? — спросила Тиана, когда мы вошли в приемную реанимации.
— Идем в палату интенсивной терапии, — ответила я. — Отведем его домой.
— Он подключен к
— Я о них позабочусь, — гнула я свое. — Все, что тебе надо сделать, — это устроить небольшую диверсию.
Тиана облизнула губы и кивнула. Ее кожа стала почти нормального человеческого цвета. Это отделение было одним из мест ее кормежки, и она знала, где можно прокрасться незамеченными. Оказалось, что это несложно, даже с таким балаганом на улице.
Такого дикого безумства СМИ и фанатов я ни разу не видела за все десятилетия своей жизни в этом городе. Повсюду фургоны с камерами, осветительное оборудование, пыхтящие электрогенераторы. Репортеры с торжественным видом произносили речи перед объективами камер. Папарацци — как сельдей в бочке. Кружились вертолеты. Полицейские с трудом сдерживали толпу за кордоном, окружавшим больницу. Люди держали плакаты, свечи и цветы. Некоторые напевали главную тему одного из его фильмов.
Я спросила себя, не смешнее ли мой собственный поступок, чем поведение его горюющих поклонников…
Люди в реанимации истекали кровью, стонали и кричали. Но их вопли казались тихими и мирными по сравнению с тем, что творилось на улице. Никто не обратил на нас внимания, когда мы с Тианой прошли через широкий дверной проем и направились вниз. Приходится учиться быть незаметным, если хочешь выжить под прицелом!
— Здесь есть три человека, которые готовы умереть, — сказала Тиана, когда мы оказались на этаже интенсивной терапии и проскользнули в пустую комнату.
У нее был грустный вид. Ну да, она — гуль, но это не означает, что она не испытывает добрых чувств.
— Ты можешь с этим работать? — спросила я.
Она кивнула:
— Я не хочу высасывать из них душу, но для них уже больше ничего нельзя сделать.
— Мой парень — один из трех? — спросила я встревоженно.
Она задумалась, потом помотала головой:
— Сил у него мало, но он стабилен. Пожалуй, я пойду работать.
Я попятилась из комнаты, когда она приоткрыла рот, чтобы издать крик, доступный только слуху человека, близкого к смерти. Услышав его, умирающие отдавали свою силу гулю.
Довольно скоро на этом этаже больницы началась такая же бурная деятельность, как снаружи. Медсестры на посту были встревожены, каталки сновали от палаты к палате, люди бегали и кричали, а я, растворившись в толпе, приблизилась к комнате с охраной у двери.
Я заставила охранника посмотреть мне в глаза, и он перестал быть проблемой.
— Внутри есть камера видеонаблюдения? — спросила я.
— Нет. Но есть медсестра, — добровольно уточнил он.
— Скажите медсестре ответить на сигнал экстренного вызова. Следуйте за ней и во всем помогайте, — приказала я.
Я надеялась, этого хватит, чтобы смягчить вину охранника, когда я украду его объект. Как только они оба ушли, я метнулась в комнату. И остановилась в дверях, пораженная. Человек, лежавший на кровати, был опутан таким количеством трубок и устройств, что я даже не знала, как начать его вызволение. Времени было мало, поэтому шепотом извиняясь за причиняемую боль, я начала рвать и вытягивать все провода подряд. Его кровь оставляла пятна на моей одежде, пока я взваливала тело себе на плечо. Его запах и тепло были опьяняющими, но я быстро справилась с внезапной жаждой крови. Мои клыки ныли, как на первой охоте.
Вес не был проблемой, но я — маленькая женщина, а он — высокий. Нести его было неудобно, но что делать…
Я спустила тело вниз по лестнице, затем перенесла через закрытое кафе в сад во внутреннем дворике, где осторожно положила его под небольшой пальмой. Потом я села рядом и положила его голову себе на колени. Мои пальцы коснулись его висков.
Вы здесь? Вы пришли за мной!
Голос звучал будто издалека, я едва его слышала.
Вы хотите жить? — спросила я. — Вы знаете, что я — вампир. Если захотите, я попытаюсь вас изменить. Хорошо подумайте, прежде чем сделать выбор.
В последовавшей за этим долгой тишине я упорно боролась с собой, чтобы не вонзить клыки в его плоть. Никогда раньше я настолько не возбуждалась от аромата крови! Но я не собиралась кусать его без разрешения. Он должен был сам принять решение.
Я думал, что должен быть из Валахии, — наконец услышала я его мысль.
Вы частично венгр. Есть шанс, что вы изменитесь.
Это зависит от того, были ли мои бабушки изнасилованы нужным видом оккупантов?
В значительной степени, — ответила я.
Иначе я умру, не так ли?
Да, — подтвердила я, — но это не значит, что вы должны захотеть стать кровопийцей и лунатиком, изгнанным из мира дневного света.
В действительности быть вампиром не так плохо, но есть некоторые трудности. Вампирский образ жизни не должен быть овеян романтическим ореолом для потенциальных новичков. Независимо от того, насколько вы хотите разделить с ними гроб.
Я могу остаться с вами, если изменюсь?
Мое сердце ликовало от этого вопроса. И — о, как болели мои клыки! Да, — сказала я, — настолько, насколько захотите. Можно и навсегда.
Навсегда — мне нравится, как это звучит. Сделайте это!
Помните, может и не получиться, предупредила я. Это…
Заткнись и укуси меня!
Я не могла с ним спорить и сделала это.