Романтика. Вампиры
Шрифт:
Еще с минуту, томительно долгую минуту Миклош испытующе разглядывал лестницу. Она там, внизу. Ее сердце бьется метрах в пятидесяти от него, нет — меньше. Даже здесь Миклош слышал его стук. Чувствовал. Это сердце стучит в такт его собственному. Неужели та женщина этого не чувствует? Как такое возможно?
Миклош хотел ее, и он своего добьется хотя бы ради того, чтобы утолить любопытство, которое разожгло в нем это необычное желание.
Миг колебания прошел, и Миклош спустился.
Уверенность
Только так Катрина могла бы описать выражение лица вошедшего в бар мужчины. Да она же видела его снаружи, на улице. Белый костюм? Этот человек словно вышел из восьмидесятых годов, правда без популярной тогда прически рыбий хвост (и это хорошо), и волосы у него длиннее, чем носят сейчас мужчины. Быть может, он просто чрезмерно большой поклонник сериала «Полиция Майами», правда черные очки не носит (и слава богу!). Но следует признать, что белый костюм сидит на нем безупречно, хотя и выглядит немного странно здесь, где все прочие одеты в черное. Если уж кто и смотрится в этом заведении неуместно, так это она, Катрина, — в темно-розовой блузке и черной узкой юбке.
Дэн, разумеется, уверял, что выглядит она прекрасно, но Катрина могла бы побиться об заклад, что Дэн готов был говорить что угодно, лишь бы заманить ее в это местечко. Он мечтал заглянуть сюда уже несколько месяцев — с тех пор, как прочел об этом баре на одном из своих вампирских форумов.
Что ж, это заведение вполне под стать Дэну, с его заветной мечтой — стать вампиром.
Зато сама Катрина здесь попросту умирает от скуки.
По стаканчику. Она согласилась выпить по стаканчику — не больше.
Вот только ее надежды на то, что это продлится недолго, рухнули в одночасье. Бармен так и прилип к своему мобильнику. Впрочем, для Катрины все равно оставалось загадкой, как этот парень ухитряется хоть что-то расслышать сквозь оглушительный грохот дед-металла.
Катрина перехватила взгляд парня в белом костюме. Его присутствие в баре необъяснимо успокаивало девушку по поводу ее собственного наряда. Теперь они оба выглядели здесь неуместно. И все-таки от того, как этот парень смотрел на Катрину, ей стало не по себе.
Взгляд у него был… алчный. Жаждущий.
Катрина отвела глаза. Ей было лестно, что на нее так смотрят, и в то же время это смущало.
Она не… она не такая, совсем не такая. Не из таких.
Не из тех женщин, которые — будем откровенны — достойны, чтобы мужчины пожирали их таким жадным взглядом.
«Ну же, Дэн! Пошевеливайся! Эй, бармен! Оторвись наконец от телефона!»
Дэн совершенно забыл о ее существовании — впрочем, как обычно. Дожидаясь, когда бармен закончит разговор по телефону, он с интересом глазел в зеркало у дальнего конца барной стойки, где отражался вампир из старого фильма ужасов.
Парень в белом костюме вдруг пренебрежительно махнул рукой в сторону бармена и Дэна. Казалось, он взмахом руки отметает все, что их окружало, и делает это ради нее, Катрины.
А затем он протянул ту же руку к ней.
Катрина обеспокоенно поглядела вокруг. Парня в белом костюме никто не замечал. Как такое возможно? Вид у него совершенно необычный для этого места. Почему его не замечают?
И тем не менее никто в баре на этого парня не смотрел.
И на нее тоже.
Взгляд Катрины снова встретился с его взглядом. На сей раз робким.
Миклош старался не выдать своего нетерпения.
Почему, почему эта женщина не идет к нему?!
Терпение. Терпение. На дворе новое тысячелетие. Современная женщина уже не подчиняется властному мужчине с такой охотой, как в прежние времена. Во всяком случае, внешне.
По своему опыту Миклош знал, что все женщины втайне мечтают именно о таком мужчине, однако ныне гордость не позволяет им признаться в этом открыто. Современные смертные женщины долго и ожесточенно боролись за равенство, независимость и уважение. Признать, что на самом деле им просто хочется, чтобы о них заботился сильный мужчина, для них равносильно предательству: это значило бы пренебречь правами, которые добыли для них в борьбе их прабабки.
И все же, если отвлечься от терминологии…
Миклош медленно повернул протянутую женщине руку ладонью вниз — так, словно хотел, чтобы она взяла его руку.
Хотел.
Он предоставил ей выбор. Разве не этого жаждут современные женщины?
Чтобы им предоставили выбор?
Даже если на самом деле он, Миклош, не считает, что у нее есть выбор?
Это же, в конце концов, судьба.
Почему Дэн ни разу не оглянулся на нее? Черт, ему вечно нет до нее дела! Ему нет дела ни до чего, кроме его собственных интересов. Даже если б он сумел заказать им выпивку, он, скорее всего, просто начал бы болтать с барменом и не обратил бы внимания на то, что она ушла.
Даже не заметил бы, что кто-то другой заметил ее.
Хочет ее.
Просит пойти с ним.
Катрина вдруг осознала, что готова совершить безрассудство. Она поднялась с липкого неуклюжего стула, неуверенно шагнула прочь от островка безопасности — шаткого столика — и протянула руку тому, кто звал и манил ее…
— Миклош.
Он назвал свое имя, отвечая на непроизнесенный вопрос Катрины, и взял ее за руку. Затем он поднес ее руку к губам и запечатлел на ней почтительный — другого слова не подберешь — поцелуй.
Отчего она не слышит ни единого звука в зале, кроме его голоса?
Отчего не может смотреть никуда, кроме как в его глаза?
Не говоря больше ни слова, Миклош бережно взял левую руку Катрины, непринужденно обнял ее за талию и вывел девушку из полутьмы бара, а потом они поднялись вверх по лестнице — прочь из «вампирского логова».
— Ты испытываешь голод? — спросил он, едва они оказались на улице.
Его низкий, вкрадчивый голос щекотнул ей ухо.
Господи, какой голос! Катрине стоило огромного труда не обмякнуть тут же, у него в руках.