Романы Романовых
Шрифт:
Итак, девочка росла до 1730 года в довольстве и достатке. До 1725 года ее опекал отец-император, затем императрицей стала ее мать Екатерина I, потом страной правил ее племянник Петр II. Так что беспокоиться за свою судьбу ей было нечего, и она жила в свое удовольствие. И только когда в 1730 году императрицей стала Анна Ивановна (представительница другого клана), ей пришлось туго.
Лиза получила неплохое образование. В воспитателях у нее ходили иностранные графини и виконтессы; весьма толковые учителя тоже были из иноземцев. В результате Елизавета разговаривала на немецком, французском и итальянском языках, великолепно танцевала и блестяще освоила верховую езду. Правда, в географии она была не сильна – не знала, что Англия находится на островах, и считала, что до нее можно добраться по суше. Да и зачем девочке было знать такие тонкости – ведь жизнь так прекрасна, а она будто создана для радости и веселья! И она предавалась им по полной программе.
В 1718 году, то есть когда Лизе было только 9 лет, она уже отличилась на танцах на петровских ассамблеях. Во время прогулок со своей сестрой Анной по Петербургу все на нее обращали внимание. Одетая по походной моде в бархатный лиф, красную короткую юбку, а особенно в мужской костюм, обрисовывающий ее прекрасные формы, Елизавета была неотразима. Она еще в юношеском возрасте возбуждала мужчин, очаровывая их своей молодостью и веселым характером.
Еще раньше, в 1717 году, французский посол Кампредон признал ее необычайно красивой. Да и по отзывам других современников и сохранившимся портретам Елизавета была очаровательна. Придворные льстецы даже утверждали, что краше нее нет в целом мире. Отмечали ее высокий рост, тонкую талию, величественную осанку, грациозность движений, великолепный цвет лица и обворожительные глаза. По обычаю барышень из Немецкой слободы, юная Елизавета на ассамблеях носила иногда ангельские крылья за спиной. В январе 1722 года, объявляя ее совершеннолетней в присутствии многочисленных гостей, Петр I, согласно обычаю все той же Немецкой слободы, эти крылья обрезал ножом. Так ангел превратился в девушку…
Елизавета в молодости была живой, веселой, кокетливой девушкой, – легкая на подъем, веселая и шаловливая, она, безусловно, украшала собой петровский двор. При дворе Петра II она носилась в охотничьем костюме на быстром скакуне по осенним полям в сопровождении своего племянника. Раскрасневшаяся от ветра, она была чудо как хороша! Не удивительно, что многие мужчины были от нее без ума. И любовников у нее тоже хватало. Первый сексуальный опыт Елизавета получила в … 14 лет, что даже по тем, совсем не пуританским, временам было рановато. И с тех пор ее личная жизнь протекала весьма бурно. К 1731 году, когда молодой шалунье исполнилось 22 года, число ее любовников перевалило за десяток! Их имена по большей части неизвестны. Елизавету можно было бы назвать легкомысленной, глупой или развратной, но это не так. Судя по всему, она каждый раз по-настоящему влюблялась в очередного кавалера (а иногда в нескольких сразу!), а то, что она увлекалась мужчинами примерно раз в два месяца, – такой уж у нее был характер. Есть такие женщины – порхают по жизни, как бабочки, от одного цветка к другому, искренне верят, что влюблены, а потом так же легко оставляют предмет своего увлечения… Ну что с ними поделаешь? Такой характер…
Именно такой женщиной и была Елизавета. При этом ее постоянно пытались выдать замуж. За кого только ее ни сватали! Когда Петр I был в 1719 году в Париже, он вздумал выдать ее замуж за малолетнего короля Людовика XV. Елизавете было 10 лет, а Людовику – 9, но это Петра не смутило. Французов шокировало такое предложение, и они, сославшись на молодость короля, Петру отказали. Им совсем не улыбалось принимать в свою семью дочь вчерашней прачки, к тому же рожденную до брака. Но Петр был упрям – ему очень хотелось породниться с династией Бурбонов, и тогда он предложил выдать Елизавету замуж за принца Конде, тоже без успеха. После этого он посватал свою дочь герцогу Шартрскому, но и здесь его постигла неудача. Причем Петр не оставлял своей затеи выдать Елизавету замуж за Людовика XV до той поры, пока он не женился в 1725 году на Марии Лещинской, дочери польского экс-короля. Знал бы Петр, за кого он хотел выдать свою ненаглядную Лизетту! Натерпелась бы она с ним, подлым изменщиком, как Мария Лещинская.
Факт. Людовик XV
Людовик XV (1710–1774) вначале отличался целомудрием. Когда он был совсем юн, маршал де Вальяр написал: «В свои четырнадцать с половиной лет он сильнее и развит более другого восемнадцатилетнего юноши, и прелестнейшие дамы не скрывают, что они всегда к его услугам». Однако он не поддавался на провокации. В 1725 году 15-летний Людовик женился на дочери польского экс-короля Марии Лещинской. Их «медовый месяц» продолжался целых три месяца – так ему понравилась юная красавица. Он был очарован прелестной королевой, и та отвечала ему взаимной страстью. Старания Людовика не пропали даром – Мария исправно рожала ему детей. Всего до 1737 года у них появилось 10 отпрысков. Однако с 1732 года Мария заартачилась: «Что за жизнь! Все время спать с королем, быть беременной и рожать!» Король был оскорблен этим заявлением, но продолжал хранить верность Марии, пока не встретил маркизу Марию-Юлию де Майи. Это была очаровательная женщина. Уже на втором свидании он изменил королеве. Их связь целых три года сохранялась в тайне, однако Мария Лещинская все равно узнала о ней. Она пришла в ярость, даже потеряла сознание, и заперлась в своей комнате. Все попытки примирения со стороны короля ни к чему не привели. Тогда Людовик заявил, что больше никогда не появится в спальне Марии. Монарх, уже ни от кого не скрываясь, начал открыто встречаться с мадам де Майи. Молодая маркиза, чтобы развлечь его, принялась устраивать увеселительные пикантные ужины, полные выдумки. Эти ужины вскоре превратились в оргии – приглашенных на них дам раздевали, и каждый мужчина старался «выказать им свое расположение»; затем их пускали по кругу. Потом гости опять пили. Под утро приходили слуги и доставали из-под стола короля и приглашенных дам.
Эти вечеринки были лишь началом распутной жизни Людовика. Вскоре похождения короля привели к серьезным последствиям: он подхватил сифилис. Биограф короля отметил, что его камердинер тайно приводил к нему каких-то девушек. Вскоре выяснилось, что сифилисом его наградила дочь мясника Пусси, которую, в свою очередь, заразил один дворцовый стражник.
В конце 1738 года мадам де Майи опрометчиво познакомила короля со своей сестрой Полин де Несль. Эта очаровательная особа покинула монастырь с явным намерением заменить свою сестру в постели Людовика. Она тотчас приступила к делу и вскоре стала его любовницей. Пока мадам де Майи сокрушалась по этому поводу, для новой фаворитки короля поспешно подыскивали мужа. Им стал Феликс де Винтимиль, племянник архиепископа Парижа. Состоялась свадьба, и молодые отправились в замок, чтобы провести там первую брачную ночь. Однако Феликс, получивший от короля 200 тысяч ливров за этот фиктивный брак, только сделал вид, что отправляется на брачное ложе, – на самом деле его место занял Людовик. С этого дня мадам Полин повсюду следовала за королем; он осыпал ее подарками, а в 1740 году даже подарил замок Шуази, в котором они уединялись для занятий любовью. Полин отличалась бурным темпераментом, и король засыпал только тогда, когда «семь раз доказывал мощь своего скипетра». Благодаря таким «заботам» мадам де Винтимиль в 1741 году родила сына, получившего титул графа де Люка. Она скончалась в том же году из-за родовой лихорадки.
Тогда король снова бросился в объятия мадам де Майи, чему та была очень рада, но уже в 1742 году переключился на еще одну сестру – герцогиню де Лорагэ. Она обладала «приятной полнотой форм» – именно такие женщины считались тогда привлекательными для мужчин. Он «любил» ее везде – на скамьях, на диванах, на лестничных ступенях, при этом герцогиня издавала сладострастные вопли. Но и этого Людовику показалось мало – он потребовал, чтобы и мадам де Майи присоединилась к ним, желая «спать между двумя сестрами», одна из которых была худышкой, а другая толстушкой. Вероятно, Людовику понравилась такая экзотика, но ненадолго – вскоре он избавился от обеих сестер.
Видимо, сестры мадам де Майи обладали какой-то особой притягательностью, потому что Людовик решил заняться четвертой из них – женой маркиза де Флявкура. Но вот незадача: у той супруг оказался страшно ревнив, и королю не удалось уложить ее в постель. Ревнивый муж пригрозил жене расправой, если она будет вести себя так же, «как ее шлюхи-сестры». Но монарх не унывал и сделал предложение пятой сестре – вдове Мари-Анне. Та согласилась, но выдвинула свои условия: получить статус официальной любовницы, иметь в Лувре свои апартаменты, свой Двор, неограниченное количество денег из казны, которые бы выдавались за ее подписью, и признать своих детей от короля, буде те появятся, законными. Что называется, губа не дура!
Король согласился на все! Он в 1744 году передал ей не то что апартаменты, а целое герцогство Шатору. Но и он был требователен: не раз он занимался любовью одновременно с двумя сестрами – герцогиней де Лорагэ и вдовой Мари. Но вот беда – Мари-Анна после двух недель секс-марафона с королем умерла.
Тут Людовик растерялся. Ресурсы семьи де Несль оказались исчерпанными, и где взять новую любовницу, король не знал, хотя коридоры Версаля буквально ломились от девушек, мечтавших отдаться ему. В 1745 году на бал-маскараде он обратил внимание на Жанну Пуассон и приказал камердинеру привести ее к себе. Увы, у Людовика внезапно возникла слабость, и он оконфузился перед прелестницей. Правда, король быстро восстановил силы и вскоре доказал Жанне мощь переполнявших его чувств, но против новой любовницы восстал весь Двор, министры, священники и даже сын-наследник. Тогда хитрая мадам Пуассон решила сделать так – она написала королю письмо: мол, ее муж очень ревнив, и она опасается доноса о своей связи с королем. Поэтому она просила у него защиты. Людовик поверил и предложил хитрюге укрыться в Версале, а сам послал придворного к мужу Жанны, чтобы объявить ему о том, что его жена стала любовницей короля. Огорченный супруг вынужден был покинуть Париж. Счастливый Людовик не отказывал ей ни в чем: купил для нее титул маркизы, подарил земли в Оверни и 12 тысяч ливров годового дохода, назначил фрейлиной королевы и признал официальной фавориткой.
Тут нахалка развернулась вовсю – кроме занятий любовью с королем она захотела еще и управлять государством. Но политика отнимает много времени, и Людовик нашел себе новую пассию – мадам де Куазен. Узнав об этом, Жанна решила отвадить Людовика от новоявленной соперницы, и с помощью почтмейстера, читавшего Людовику выдержки из перлюстрированных писем, опорочила мадам Куазен. Монарх поверил и в эту чушь и расстался с бедняжкой.
Тем временем Жанна потеряла былую привлекательность, и Людовик утешался с разными девицами, предпочитая девственниц, которых тайно приводили ему друзья. Однажды молодой человек по имени Казанова (тот самый!) познакомился с одной очаровашкой по имени Луизон Морфи. Она так понравилась ему, что Казанова даже заказал одному художнику ее портрет в обнаженном виде. Этот художник, случайно оказавшись в Версале в 1753 году, показал копию этого портрета придворному, который как раз и занимался тем, что подыскивал королю новых «подружек». Он решил, что такая красотка достойна украсить коллекцию Людовика, и показал ему портрет. Король ухватился за эту мысль и решил познакомиться с оригиналом. Сестра Луизон немедленно доставила ее в Лувр, а наутро у нее уже был свой дом около дворца. Девушка прожила в этом доме около двух лет, и Людовик постоянно навещал ее там. Однажды она непочтительно высказалась о Жанне, чего король терпеть не мог, и они расстались, несмотря на то что она родила ему дочь.
В доме, покинутом Луизон Морфи, поочередно появлялись другие дамы: ее сестра Бриджит, мадемуазель Фукэ и мадемуазель Эно. Впоследствии Людовик XV занялся тем, чем не занимался никто ни до него, ни после, – он создал гарем, называемый Олений парк, в котором содержал десятки своих наложниц. Причем все это было сделано по закону – он покупал маленьких девочек у их родителей, воспитывал до определенного возраста, а потом наслаждался юными девственницами. Маленьких девочек в возрасте от 9 до 12 лет, обязательно здоровых (король очень боялся заразы), король сам любил купать, раздевать, наряжать и… преподавать им религию! Когда они подрастали, он преподавал им уже другие уроки.
В 1756 году началась Семилетняя война, были введены новые налоги, тяжким бременем легшие на простой народ. Во всем обвиняли Людовика и его фаворитку. В 1757 году на короля было совершено покушение, а в 1764 году умерла Жанна Пуассон. Смерть Жанны Людовик встретил равнодушно – они давно уже не были любовниками, и монарх предавался своим развлечениям в Оленьем парке. Однако он наслаждался не только девочками, но и зрелыми женщинами: мадемуазель де Роман, Луизой Тирсэлен. Наконец, король познакомился с великосветской проституткой мадам д'Эспарбэ, в постели которой «весь город перебывал». Возможно, она и стала бы очередной официальной фавориткой короля, но этому воспротивились его министры.
Мадам де Грамон и мадам де Брезе, на несколько месяцев заменившие потаскуху, уже не могли удовлетворить короля. Ему требовалось что-то новое, необычное. Гонцы французского короля рыскали по провинции в поисках юной особы, но так никого и не нашли. Наконец, в 1756 году граф дю Барри решил избавиться от надоевшей ему любовницы. Ее звали мадемуазель Жанна Бекю. Граф спокойно уступал ее за деньги своим друзьям, когда оказывался на мели. Таким образом она побывала в постели герцога Ришелье и маркиза де Вильруа. Еще раньше она работала в одном сомнительном заведении и взяла себе псевдоним Манон Лансон. При посредничестве Ришелье Манон оказалась в постели Людовика. Первый раз Людовик столкнулся с тем, что женщина видит в нем мужчину, а не короля, поскольку все его прежние любовницы не могли избавиться от преклонения перед ним. Манон же ему дерзила и позволяла всякие выходки. Эта манера восхитила короля. К тому же она старалась каждый вечер придумывать все новые любовные забавы.
В 1768 году состоялась свадьба бывших любовников – графа дю Барри и Манон Лансон. Церемония была обычным фарсом – в брачном контракте было указано, что молодые не должны жить как муж и жена. При этом безродная шлюха была записана во дворянство. Став титулованной любовницей, проститутка, ранее отдававшаяся кому не попадя за несколько экю, получила отдельный дом, завела себе слуг и охрану. Все это делалось на деньги короля, естественно, – он назначил ей содержание в миллион двести тысяч франков ежегодно и осыпал богатыми подарками.
Вскоре в народе пошли слухи о том, что любвеобильность короля достигается разными стимулирующими средствами. В этом не было ничего удивительного, так как употребление возбуждающих средств тогда было обычным делом, и Людовик охотно ими пользовался. Де Ришелье писал: «Именно так он добился расположения некоторых знатных дам и покорил мадам де Сад… Несколько придворных дам умерли от последствий этих постыдных оргий». Вот так – даже умирали от «любви» со шпанскими мушками, тогдашней «Виагрой». Во всех этих извращениях обвиняли мадам Манон Ласон, но король был без ума от нее. Между тем Людовику уже стукнуло 60, а он был все таким же страстным любовником, как в молодости.
В доме Манон проходили собрания министров и принимались послы. Это возмущало многих придворных, и они начали искать шлюхе замену. Сначала они попытались уложить в королевскую постель принцессу Монако. Не вышло. Тогда нашли молодую англичанку, король переспал с ней, но тут же забыл. Настала очередь жены придворного музыканта мадам Бэш – тот же результат.
Манон, конечно, разгадала все эти уловки и обратилась за советом к аббату Террэ. Тот рекомендовал ей стать сводней, чтобы очередная королевская пассия была у нее под контролем. Ушлый аббат имел в виду одну из своих незаконнорожденных дочерей, мадам д'Амерваль, и таким образом намеревался вытеснить Манон из королевской постели. Однако Людовик всего несколько дней наслаждался этим «подарком» и вернулся к Манон.
Тем не менее Манон Лансон следовала совету аббата. Она заставила Людовика закрыть Олений парк и сама организовала ему гарем. Для начала она отдала королю свою племянницу мадемуазель Турнон, а затем перезнакомила его со всеми актрисами «Комеди Франсэз». Актрисы, впрочем, были начисто лишены всяческого воображения, и королю в постели с ними было откровенно скучно. Наконец, фаворитка короля привела к нему мадемуазель Рокур, настолько известную своим бесстыдством, что она заслужила прозвище Великой Волчицы. С первой же встречи ее пыл и изобретательность сильно увлекли Людовика.
В 1774 году король заболел оспой. По мнению сведущих людей, он заразился этой болезнью от шестнадцатилетней девушки, предоставленной ему Манон. Бедняжка не знала, что носила в себе этот опасный вирус, и скончалась на день позже Людовика XV. Любвеобильный монарх умер 10 мая 1774 года на 64-м году жизни, действительно, можно сказать, от любви.
Екатерина I завещала выдать Лизу замуж за Карла-Августа Голштинского, епископа Любекского. Он был вызван в Россию, или, как тогда говорили, «выписан» из Голштейна. Елизавете в случае замужества с Карлом единовременно выдавался миллион рублей и по 100 тысяч ежегодно. Кроме того, ей полагалось 300 тысяч рублей приданого.
Милый и приветливый юноша (в те времена и юнцы могли быть епископами!) уже считался женихом Елизаветы, когда в 1727 году в Петербурге он внезапно умер от оспы, буквально в двух шагах от алтаря. Память о нем Елизавета до конца жизни хранила в своем сердце. Недаром же она покровительствовала голштинской династии – вызвала в Россию своего племянника Петера (будущего Петра III), его невесту Софию-Фредерику-Августу (будущую Екатерину II), мать которой была двоюродной сестрой того самого Карла-Августа. Вот пример того, что Елизавета каждый раз влюблялась по-настоящему.
Одно время в претендентах на руку Елизаветы ходили сын Меншикова, сын герцога Бирона и сын князя Долгорукого, одного из восьми «верховников», подсунувших на подпись Анне Ивановне те самые «кондиции». Веселую и общительную Елизавету хотели видеть невесткой во всех этих домах, правда, здесь было больше политического расчета, чем сердечной привязанности. А вот к кому Елизавета была сама сильно привязана, так это к своему племяннику императору Петру II, сыну невинно убиенного царевича Алексея. Он тоже очень любил свою тетку (а «тетке» было всего 15–16 лет). Они вместе охотились, выпивали (оба пристрастились к этому слишком рано), катались на коньках, пели песни и танцевали. В общем, весело проводили время. Министр Остерман настоятельно рекомендовал матери Елизаветы, императрице Екатерине I, выдать свою дочь за Петра – тогда династическая ситуация стала бы прозрачной. И самое главное, что против такого поворота событий не возражали ни «жених» с «невестой», ни мать! Правда, юношеская влюбленность 13-летнего Петра II в свою юную тетку не имела ничего общего с чувством самой Елизаветы – она любила его любовью старшей подруги, не более того. Тем не менее дело шло к свадьбе.
Однако этот брачный союз запретил Священный Синод. Тогда Екатерина I обратилась за помощью к Вселенским патриархам, но тоже получила отказ – все-таки они были близкими родственниками, а кровосмешение ни одной религией не поощряется. Так что брак Елизаветы с Петром II оказался невозможен, но он до конца своих дней (умер от оспы в 1730 году) был влюблен в Елизавету и гнал от нее как поклонников, так и потенциальных женихов. Например, он отказал прусскому послу Вратиславу, который сватал за Елизавету курфюрста Карла Бранденбургского. Известна также история, случившаяся с поклонником Елизаветы Александром Бутурлиным.
В 1720 году Бутурлин закончил Морскую академию в Петербурге и был взят Петром I в денщики. Как мы уже писали, круг обязанностей царских денщиков был очень широк, и из них часто выходили толковые военачальники. Так что Александр Бутурлин был при Петре I чем-то вроде чиновника для особых поручений. Елизавета в это время проживала в Александровской слободе под Москвой. Ее основными занятиями были соколиная охота на зайцев, хороводы, катание на салазках и коньках, пение песен с крестьянками, крещение младенцев, травля волков и разведение фруктового сада в Курганихе. Вот в эту-то Курганиху и наведался однажды Александр Бутурлин. Увидев Елизавету, он влюбился в нее и с тех пор стал там частым гостем. Елизавета, верная своей привычке, тоже воспылала чувством к бравому отцовскому денщику, и у них закрутился роман. Говорят, что он был первым мужчиной в ее жизни, но это вряд ли – половые контакты она имела и раньше. Она назначила его своим камергером и познакомила с Петром II. В 1728 году Бутурлина наградили орденом Александра Невского и присвоили ему звание генерал-майора. Петр II, узнав о романе своей тетки с Бутурлиным, в 1729 году отослал его в действующую Украинскую армию воевать с крымскими татарами, а потом на персидскую границу. В общем, закатали человека, куда Макар телят не гонял. Говорят, что тут не обошлось без наушничества князей Долгоруких, желавших заполучить Елизавету в жены одному из представителей их клана. Как бы то ни было, но Бутурлин исчез с горизонта Елизаветы; впоследствии он стал заслуженным человеком – генерал-фельдмаршалом и московским генерал-губернатором. Кстати, в то время, когда они занимались с Елизаветой любовью, Бутурлин был вдов. Его первая супруга, дочь фельдмаршала князя Голицына, умерла в 1727 году. После своего изгнания из Александровской слободы и вынужденного отъезда на Украину Бутурлин в 1730 году женился вторично на княжне Куракиной.
Елизавета же, вертихвостка и кокетка, была непостоянна, как ветер. После Бутурлина ее избранником стал обер-егермейстер императорского Двора Семен Нарышкин (Двор во времена Петра II находился в Москве). Он приходился ей двоюродным братом, поскольку Наталья Нарышкина была матерью Петра I. Отношения между ними стали настолько «задушевными», что в Москве даже стали поговаривать о возможной свадьбе Семена и Елизаветы. Но в это дело опять вмешался Петр II и своим указом отослал Нарышкина путешествовать за границу. Тот выехал во Францию и поселился там под фамилией Тенкин. После воцарения Елизаветы Петровны он вернулся в Россию, был пожалован в камергеры, но уже не претендовал на покои рядом со спальней императрицы. Он был послом в Англии, а в Германии познакомился с невестой будущего императора Петра III Софией (будущей Екатериной II), заслужил ее милость и стал очень богатым человеком.