Ромашка для Горыныча

Клермон Юлианна

Девчонки мои учатся на менеджеров, поэтому в институте мы с ними не часто сталкиваемся. Зато все вечера — наши. Мы и домашку сделать успеваем, и ужин приготовить, и побеситься.

Позавчера вообще бой подушками устроили. Смеялись так, что потом мышцы на животах болели.

Одногруппники у меня, в принципе, нормальные. Но конкретно ни с кем я пока не подружилась. Ходим из аудитории в аудиторию, конечно, вместе, общаемся, болтаем на разные учебные темы. Но так, чтобы близко, как с Ритой и

Алиной, — такого нет.

Как ни странно, но среди толпы девчонок с нами учатся несколько парней. Обычно на лекциях они сидят позади и не столько слушают и пишут, сколько гогочут, мешая другим, и достают своими подколами девчонок. Поговаривают, что ректору были нужны спортсмены, чтобы представлять ВУЗ на разных соревнованиях, а этих оболтусов с их результатами ЕГЭ вообще никуда не брали. Вот и сунули к экономистам.

— Сонь, — толкает в бок Люба, — сколько пар осталось?

— "Экономическая теория", и всё, — шепчу, не отвлекаясь от конспекта.

— А где она?

— На втором этаже. Аудитория двести три.

Люба, конечно, тот ещё кадр. Мне ответить не трудно, но можно же залезть в расписание и посмотреть? Только зачем? Поверх конспекта — телефон с каким-то сериалом, в ухе наушник. Интересно, а как она экзамены будет сдавать? И зачем вообще поступала, тем более платно, если ей учиться абсолютно неинтересно?

Пара заканчивается. Шумной толпой вываливаемся в коридор и вливаемся в гудящий студенческий поток.

— Сонь! — зовёт кто-то сбоку.

Оборачиваюсь. Незнакомая девчонка машет рукой и смотрит мне за спину.

— Иди быстрей. Опоздаем!

Не меня зовут. Отворачиваюсь и спешу догнать группу.

Быстро подхожу к лестнице, собираюсь спускаться, и тут получаю ощутимый такой тычок в плечо. Вскрикиваю. Понимаю, что лечу вниз. Но схватиться за перила никак не получается, потому что от страха закрыла глаза. Так и падаю бестолково машущим руками кулём.

Неожиданно кто-то очень жёстко обхватывает меня поперек талии и резким рывком впечатывает во что-то каменное. У меня от такой стыковки воздух из лёгких вылетает со свистом.

Стою в шоке. Глаза открыть не могу. Сердце бьётся где-то в горле, в ушах шумит. Нервная система не успела перестроиться, и все ещё паникует.

Тяжело дышу. Сглатываю слюну. Солёная. Язык прикусила, что ли?

— Слышь, ромашка! Если тебе нужен телохранитель, ты только скажи. Хоть шанс появится до второго курса дожить.

Не верю своим ушам. Так не повезти могло только мне!

Открываю глаза и натыкаюсь взглядом на грудь в белоснежной толстовке. Задираю голову.

Бледнею, краснею, покрываюсь пятнами. Видимо, эффект дежавю у меня встроен в систему жизнеориентирования.

Надо мной так же, как и две недели назад, нависает мажор. Одной

рукой держится за перила, другой очень крепко прижимает меня к себе. Аж рёбра трещат.

Вообще, довольно часто встречаю его в коридорах. Обычно он с наглой ленивой улыбкой проходит мимо и сканирует своим тёмным взглядом, и меня это очень нервирует. Нечего так смотреть, на мне розы не растут!

— Мне не надо… Спасибо…

Пищу, глядя куда-то в район подбородка, а он усмехается. Ну да, это ни разу не предложение было.

И тут я делаю ошибку и поднимаю взгляд выше, на глаза. А они опять какие-то странные. Взгляд тёмный и тягучий, как смола. Завораживает меня, будто гипнотизирует.

И я залипаю. Пялюсь на него, как кролик на удава. Ну, или банлерлог на Каа. Хочу оторваться, но такое впечатление, что проваливаюсь ещё глубже. Я будто в грозовом небе тону. Какое красивое небо…

И тут мажор склоняется над моей макушкой, утыкается в неё носом и шумно вдыхает, а я вздрагиваю и прихожу в себя.

Соната, ты с ума сошла? Отставить тонуть!

— Пусти, пожалуйста! Мне идти надо… — выдаю почему-то сиплым голосом.

— Охрененно пахнешь, — хрипит он и снова меня нюхает.

Растерянно хлопаю ресницами. Что?..

Нет-нет-нет! Мне действительно пора валить! Причём, сразу по двум причинам: подальше от мажора, рядом с которым резко тупею и теряю инстинкт самосохранения, и во-вторых, я на пару опаздываю.

Упираю кулаки в каменную грудь и пытаюсь отодвинуться от Горина. Ха-ха. С тем же успехом можно со скалой бодаться.

— Отпусти, говорю! — придаю голосу строгости.

Вроде бы срабатывает. Отстраняется. Но ненамного — ровно настолько, чтобы в лицо мне посмотреть.

— Зачем?

Свожу на переносице брови, делаю грозное лицо.

— Мне на пару надо.

Говорю, а у самой коленки дрожат. И нет, это меня не близость его волнует! И не завораживающий взгляд! И даже не офигенный запах его парфюма!

Мажор не реагирует. Скользит взглядом по лицу. Рассматривает или ищет что? А потом захватывает ладонью мой подбородок и зачем-то проводит большим пальцем по нижней губе. И смотрит, смотрит, не отрываясь.

Вздрагиваю от пронзившего сладкого ощущения внутри. Глаза закрываются сами. Резко выдыхаю и бесконтрольно хочу податься вперёд.

В ухо врывается шёпот. Горячий. От него мурашки во все стороны бегут, аж ноги подгибаются.

— Ромашка, поехали, замутим вечеринку на двоих?

Когда смысл сказанного доходит, меня словно ведром ледяной воды окатывает. Прихожу в себя. Трезвею. Очарование момента пропадает, будто его и не было. Дёргаюсь и распахиваю глаза.

Вот я дура!

В груди закипает злоба. И почему-то… обида.