Ромео стоит умереть
Шрифт:
Но среди людей она чувствовала себя еще более одиноко и тоскливо. На душе было скверно, да и телесные ощущения казались не лучше. Хотелось есть, пить, спать, а в карманах, как назло, не оказалось даже мелочи. Можно было попросить — ей бы, Юля это знала, наверняка дали, но просить, словно нищенке (бомжу, лишенному дома, кем она, в сущности, и являлась), было стыдно.
День, казавшийся невыносимо долгим, прошел совершенно бездарно. Юля бесцельно шаталась по улицам, периодически заходя погреться и посидеть в магазины и кафе быстрого питания. Очень хотелось есть и особенно пить, и Юля уже с жадностью поглядывала на еду, которую покупали посетители Макдоналдса. Доедать объедки гамбургеров девушка брезговала, но сделала исключение для картошки фри, полпакетика которой оставили на соседнем столике мама с мальчишкой лет девяти. Однако голода холодная картошка не утолила, а пить после нее захотелось еще сильнее.
Сейчас Юля многое бы отдала за телефон и возможность позвонить Олегу Волкову. Он наверняка понял и поддержал бы ее. Но телефона не было, а номер Олега она, конечно, не помнила наизусть. Можно было бы вернуться в общежитие, но идти далеко, а просить денег на метро Юле, опять же, не хотелось. Возможно, чуть позже, когда она дойдет до последней степени отчаяния и осознания собственной ничтожности.
Вечером Юля оказалась на Арбате, и, когда она бродила по нему, к ней подошел хорошо одетый мужчина лет пятидесяти, явно богемного вида. Мужчина представился художником, сказал, что у Юли очень интересная внешность, и спросил, не хочет ли она подработать натурщицей.
— Предлагаете мне позировать голой? — осведомилась девушка с отвращением. Скольких подобных типов она видела в своей жизни! Честное слово, гораздо больше, чем нужно!..
— Нет, зачем же!.. — Мужчина, казалось, был искренне возмущен ее подозрительностью. — Мне интересно ваше лицо, глаза… У вас потрясающие глаза, мне очень хотелось бы их нарисовать. Да вы не бойтесь, я вас не обманываю. Вот, смотрите.
И он показал девушке документ, подтверждающий, что его обладатель действительно является членом Союза художников Москвы.
Документ успокоил девушку: ну не станет же в самом деле маньяк предъявлять свои документы! К тому же художник пообещал, что заплатит за сеанс пять тысяч, и эта сумма показалась Юле в ее нынешнем положении огромными деньгами.
«Все равно делать нечего. И кому какая разница, что со мной произойдет…» — подумала она.
И она согласилась пойти вместе с художником. Жил он неподалеку, в старом доме в одном из прилегающих к Арбату переулков.
В огромной, как показалось Юле, квартире обнаружилось еще несколько человек, и это окончательно успокоило девушку. Мужчины и женщины разного возраста появлялись и исчезали, ходили по комнатам, пили, курили, как паровозы, громко разговаривали и еще громче смеялись, перекрикивая вовсю орущую музыку, насколько могла определить Юля, какой-то старый зарубежный рок. Хозяин поинтересовался у девушки, не хочет ли та перекусить, она не стала отказываться, тут же умяла все, что ей предложили, выпила, наверное, больше литра воды, а потом не отказалась и от вина. После еды и спиртного на душе стало легче, страх пропал, и Юля, с которой все были приветливы, принялась болтать с гостями художника и в конце концов расслабилась настолько, что сама не поняла, как оказалась в дальней комнате с каким-то весьма решительно настроенным мужиком. Мужик настойчиво лез к ней, Юля отбивалась и пыталась кричать, но орущая за стеной музыка заглушала крики.
И тут внезапно, в тот момент, когда казалось, что ей уже ничто и никто не поможет, дверь в комнату распахнулась.
— Оставь ее! — приказал чей-то на удивление знакомый голос.
Юля посмотрела — и, к своему величайшему изумлению, увидела в дверях комнаты Романа. Выглядел он решительно и даже грозно. Как герой из приключенческой книжки с картинками.
— Ты не слышал?
Было во взгляде режиссера нечто такое, отчего пристававший к Юле мужик поежился и отступил.
— Я ничего. Мне неприятности не нужны, — торопливо заверил он.
Юля поднялась, привела себя в порядок, одергивая одежду. Роман спокойно ждал, после чего взял ее за руку.
— Пойдем отсюда, — сказал он.
Вывел девушку в прихожую, подал ей куртку, и они вместе, по-английски не прощаясь, покинули квартиру художника и вышли на улицу.
Пока шли по Арбату к метро, Юля забросала Романа вопросами. Как он оказался в этой квартире? И как узнал, что она здесь? Но Роман ни на один вопрос не ответил.
— Даже не думай, — сказал он, серьезно глядя на нее. — Помни, ты — Джульетта. Ты особенная. И не ты недостойна этого мира, а он недостоин тебя. Запомни это твердо.
Красицкой показалось странным, что Роман обращается к ней по имени из ее роли. Наверное, он и вправду видит Юлю особенной.
— Ты достойна большего! — Он так больно сжал ее руку, что Юля охнула.
Ей не нравился мрачноватый огонек в глазах Романа и его тяжелый пронизывающий взгляд. Да, ее к нему тянуло, но это было даже как-то тягостно… Юля и сама не смогла бы объяснить, почему и словно немного неприятно. Конечно, он ее спас и все такое… Но поскорей бы оказаться в общежитии!..
Наверное, режиссер ее понял, потому что перестал буравить глазами и открыл перед ней тяжелую дверь метро. Юле показалось, что он слегка разочарован. Может, просто показалось.
12. Находка-потеря
Юля нашлась, и это было главным! С ней не случилось ничего плохого, хотя выглядела Красицкая не лучшим образом.
— Что случилось? — спросила Алиса, когда Юля, уже в темноте, появилась в общежитии. — Где ты была? Мы тебя искали…
— Ну вот я здесь. — Девушка устало махнула рукой. — Ничего страшного. Возникли небольшие семейные проблемы…
— И… — Алиса посмотрела на Юлю. Близкими подругами они так и не стали, но все равно их связывало нечто важное. Может, даже большее, чем казалось на первый взгляд. А еще Алиса очень беспокоилась за девушку.
— И я это пережила, — ответила Красицкая так мрачно, что Алиса поняла, что даже доброжелательное внимание той сейчас в тягость. Иногда человеку не нужно сочувствие, все, что ему нужно, — побыть наедине с самим собой.
— Это хорошо, — отозвалась Алиса серьезно. — Давай принесу бутерброд и сладкого чаю.
Юля посмотрела на нее с благодарностью и кивнула.
— Все в порядке, она вернулась, — позвонила Алиса Олегу, который еще бегал где-то в поисках пропавшей. — И сегодня ее лучше не трогать.
— Понял, — согласился Волков. — А завтра… может, сходим все втроем куда-нибудь? В кафе или в кино…
Он был прав наверняка: что бы ни случилось с Юлей, лучше не изводить ее вопросами, а просто побыть рядом, отвлечь какой-нибудь глупой комедией…
— Я не могу… — пробормотала Алиса смущенно. — Мне придется завтра уехать на целый день.
— Понятно, — ответил Волков. — Удачной поездки.
И в трубке наступила тишина. Алисе хотелось плакать. Но что делать, если она и вправду не могла отказаться от завтрашних планов. Между прочим, в интересах той же Юли Красицкой!