Ромео
Шрифт:
— Ничего.
— Вы так не думаете. Почему ее смерть квалифицировали как самоубийство?
— Учли заключения психиатров — вашей сестры и врача из клиники, где лечилась Грейс. Оба заключения указывали на то, что у пациентки наблюдались ярко выраженные суицидальные тенденции и что она уже предпринимала неоднократные — правда, безуспешные — попытки самоубийства. Наш медэксперт объяснил, что кровоподтеки на ее лице явились результатом ранений, полученных во время падения. Рядом с тем местом, куда она упала, стоял фонарный столб. Возможно,
— Но вы-то с этим не согласны. Вы думаете, что в то утро она попросила Джона прийти и умоляла дать ей последний шанс. Он пришел в бешенство. Опять избил ее. Потом она, возможно, начала угрожать ему новыми обвинениями, он испугался и вышвырнул ее из окна. Так? — закричала она.
— Тише, Сара. Напугаете окружающих.
— Если даже все произошло именно так — а я этого не отрицаю, — тогда как объяснить то, что Джон вдруг отважился на серию садистских убийств? Его жена не была изнасилована или изуродована. Сердце было на месте. Это не похоже на почерк Ромео.
— Не знаю, что и сказать. Может, ее гибель и явилась своего рода катализатором. Мелани говорила, что в такого рода делах обязательно присутствует какое-то провоцирующее событие. — Зажегся зеленый свет, и Вагнер поехал через Рыночную площадь. — И потом — когда удается избежать наказания, приходит кураж. Ощущение собственной силы. Мелани и об этом говорила. Однажды совершенное злодеяние может открыть клапан и выпустить на волю извращенные сексуальные фантазии, которые до этого убийце удавалось скрывать от окружающих. А стоит один раз переступить черту, и обратного хода уже нет.
— Что сказал Джон, когда она объясняла все это вам обоим?
— Он согласился с ней. Он считал, что Ромео не мог бы остановиться, даже если бы захотел этого. Если только не найдется такой смельчак, который положит конец этому безумию.
Сара страдальчески посмотрела на красивый профиль Вагнера.
— И вы намерены стать этим смельчаком?
— Да, конечно, я тебя помню, Майк. — Викки лукаво улыбнулся, переводя взгляд с полицейского удостоверения Майкла на его лицо. — Только не говори мне, что опять разыскиваешь нашу милую Сару.
— Нет. На этот раз я разыскиваю тебя.
Изогнутая бровь Викки поползла вверх.
— О? И с чего это вдруг?
— Я бы хотел задать тебе несколько вопросов. Не возражаешь прогуляться со мной в полицейский участок?
— Но ведь здесь намного уютнее.
— Я бы хотел, чтобы ты взглянула на некоторые снимки.
— Даже не представляю, зачем я вам понадобилась. Я ведь никого не видела. Кого же я могу опознать?
— Нам известно, что Ромео бродил здесь, возле дома. Может, прикидывался уличным бродягой, курьером или просто ротозеем, болтающимся возле порнолавки. Ты, вероятно, и сама не догадываешься, что видела его, но, взглянув на фотографии — чем черт не шутит, — может, кого и вспомнишь.
Викки надул пухлые ярко-красные губы.
— Я не очень-то
— Поверь, я окажу тебе королевские почести.
Викки хихикнул.
— Против этого разве можно устоять? — Он развернулся на своих трехдюймовых каблуках. — Я мигом, только возьму сумочку и припудрю нос.
Через пару минут он вернулся с ключами в руке.
— Позволь мне, — галантно предложил Вагнер, снимая кольцо с ключами с пальца Викки и закрывая за ними дверь.
— А я-то думала, что времена рыцарей давно прошли, — замурлыкал Викки.
Заслонив собой дверь, Вагнер вставил ключ в замочную скважину, повернул его вправо, а потом, громко закашлявшись, вернул в исходное положение.
Направляясь к выходу, Викки держал Вагнера под руку и игриво улыбался ему. Вагнер улыбался в ответ.
Как только Сара увидела, что «сладкая парочка» подходит к машине Вагнера, она вышла из книжной лавки и поспешила к дому.
Как Вагнер и обещал, дверь в квартиру Викки открылась легким нажатием на ручку. Не теряя времени, Сара захлопнула за собой дверь и направилась к гардеробной.
Шляпная коробка была на том же месте, что и в прошлый раз. Сара без колебаний сняла ее с полки.
Вот она — лежит сверху. Потускневшая фотография размером пять на семь, на которой Викки заснят с мамой на пляже.
Она вгляделась в лицо молодого человека, который небрежно, но собственнически обнимал мать за плечи и с интимной улыбкой смотрел на нее. Сара перевела взгляд на мать. Рыжеволосая красавица с хищным ртом. Обижала она сына? Издевалась? Заставляла чувствовать себя беспомощным и неполноценным? А может, воспитала в нем яростную ненависть к женщинам, которая потом излилась в кровавых злодеяниях?
Она поспешно спрятала снимок в сумку. Ей не терпелось поскорее убраться из этой каморки, где спертый воздух был пропитан запахом дешевых духов.
Потом она вдруг вспомнила слова Вагнера. Даже если Вик и ходил по секс-клубам, это еще ничего не доказывает. Нужны более веские улики, которые помогли бы изобличить его и снять подозрения с Аллегро. Да что там говорить, ей больше всех хотелось избавиться от груза тяжких сомнений.
Дневник Мелани. Ее школьный фотоальбом. Любая из этих улик годилась для обвинения. И сердце ее сестры. Нет, найти его она не в силах.
Вагнер продержит Викки час как минимум. Времени, конечно, в обрез, но ведь и квартирка у Викки не Бог весть какая большая. И Сара, выйдя из гардеробной, начала методично обыскивать остальные помещения.
Викки, усаживаясь на пассажирское сиденье автомобиля, вдруг спохватился.
— Черт возьми, мне нужно сбегать домой. — Он с досадой смотрел на спущенную петлю на черных колготках, которая бежала по мускулистому бедру. — Подожди меня, дорогой, я пойду надену новые колготки.