Ромовый пунш
Шрифт:
— Конечно, я не имею ничего против прихваток для кухни..., — начала было Джеки.
— Но она действительно так думает.
— Тогда скажи ей, что я удовлетворилась бы и блузкой, шестой размер, что-нибудь простенькое.
Тогда Орделл серьезно сказал:
— Так значит ты на этот раз передашь ей пакет из «Мейсиз»?
— Я передам ей то, что получу от Симоны. Правильно, первоначально мы подменим сумки в «Мейсиз», — согласилась Джеки. — Ведь Симона наглядно меня знает, правда?
— Она видела тебя вместе с Шерондой.
— Так что даже если она в скором времени не придет...
— Давай проиграем это заново с самого начала, — не дал ей договорить Орделл. — Симона заходит в отдел женской одежды в пакетом «Мейсиз»...
— Отдел готового платья.
— Она будет ждать тебя в том месте, где мерят вещи.
— Это называется примерочная. Там над входом висит вывеска.
— А почему это нужно делать именно там?
— У меня такое подозрение, что они будут за мной следить. Поэтому мы не можем рисковать и в открытую меняться сумками, даже в обеденном зале делать это небезопасно. А ты уверен насчет Симоны? Ей можно доверять?
— Она мне как сестра.
— Это должна быть надежная женщина.
— Она справится, — заверил её Орделл. — Ты выйдешь с её сумкой и пойдешь на встречу с Шерондой. Немного погодя, выйдет и Симона, которая дождется Луиса, который должен будет дать ей знак, что слежки нет, и путь свободен. Она выходит из магазина, садится в машину, и тут уже за ней следую я, чтобы быть до конца уверенным, что с ней ничего не случится.
Джеки пора было идти, тем более, что ей не хотелось, чтобы федеральный агент из управления по борьбе с контрабандой, разочаровался в ней. Орделл проводил её до лифта и сам нажал кнопку.
— Как только я привезу деньги, мне останется полагаться только на твое честное слово, — сказала ему Джеки.
— Ты имеешь в виду тот наш с тобой уговор, — догадася Орделл. — Но ведь я все это время верил тебе, не так ли? Мы с тобой сошлись на десяти процентов с ввозимой суммы, и ты их получишь.
— И ещё сто тысяч, если меня посадят.
— Да, и это тоже. Только ты до сих пор не сказала мне, куда мне девать эти деньги, чтобы они там могли бы дождаться тебя.
Лифт остановился на этаже, и двери бесшумно раскрылись. Она придержала лифт, глядя ему в лицо.
— Отдай их поручителю, Максу Черри. Он позаботится об их сохранности.
Орделл прищурился.
— Макс Черри? — Он был удивлен и ему требовалось некоторое время на руздумья. — А вы с ним теперь что, друзья? Ты рассказала ему о нашем уговоре?
Она вошла в кабину лифта, все ещё придерживая дверь рукой и лишь отрицательно покачала головой.
— Он не будет знать, откуда эти деньги, ему достаточно просто знать, что они мои.
— Макс Черри? — снова переспросил Орделл. — Да ты хоть знаешь, что ты делаешь? — Дверь лифта плавно закрылась, как раз в тот момент, когда он успел выкрикнуть. — Ты что, не знаешь, что все поручители мудаки?
Орделл остался в одиночестве стоять на площадке перед лифтом. Он не собирался платить Джеки ни гроша: ни процентов за доставку, ни за то, что она сядет в тюрьму. Но это его не волновало. Гораздо больше его беспокоило то, что она завела какие-то там отношения с Максом Черри. И уже само по себе это могло послужить поводом для размышлений.
Вернувшись в квартиру, оставшись один на один с Луисом, Орделл сказал:
— А теперь давай, выкладывай, что тебя тревожит.
— Макс Черри, — ответил Луис.
Ну вот, опять. Макс Черри.
— Ты что, наткнулся на него где-нибудь?
— Это он наткнулся на меня, — возразил Луис. — Он знал, где меня можно найти.
Джеки остановилась у Оушен-Молл, чтобы снова позвонить Рею Николету и рассказать ему о Луисе. Показать ему, какая она примерная девочка, с какой готовностью она готова с ними сотрудничать. Вечером накануне Макс посоветовал ей не терять время; сам он до этого уже позвонил Николету и сказал, где в данное время обитает Луис. Сегодня утром, ещё перед вылетом, она попробовала дозвониться до Николета по его мобильному телефону, а вернувшись обратно, позвонила снова. Она решила зайти в бар «У Кейси» и позвонить оттуда домой, чтобы проверить послания, оставленные на автоответчике, прежде чем снова набрать номер его мобильного телефона; тем более, что в офисе она его навряд ли уже застала бы. Подумав об этом, Джеки направилась ко входу в бар.
В баре было довольно многолюдно. Телефон занят. По нему теперь разговаривал какой-то толстяк, стоявший, прислонясь спиной к стене и зажав трубку между плечом и заплывшими жиром подбородками. Взглянув в сторону бара, Джеки увидела Мелани, сидевшую у самого конца стойки. Заметив Джеки, Мелани развернулась на своем высоком табурете, и призывно взмахнула рукой, приглашая её подойти. Она подняла свой бокал.
— Выпей со мной.
— Я жду, когда освободится телефон.
— Что ж, жди. Этот жирдяй трепется уже с полчаса.
— Тогда придется позвонить откуда-нибудь еще, — ответила Джеки. — Ну, пока. Еще увидимся.
Она уже собралась было уйти, когда Мелани сказала:
— Я в курсе ваших дел, и знаю, что ты для него делаешь. Посиди, выпей со мной. А я тебе за это секрет расскажу.
Затем Мелани призналась ей, что последние полчаса он пьет исключительно ром с кока-колой, и все это время к ней постоянно пристают какие-то придурки из числа празжношатающихся туристов. Джеки заказала пиво, сделала небольшой глоток, и в этот момент какой-то парень подошел к ним и приобнял за плечи. Не желают ли они присесть за столик, чтобы «составить компанию мне и моему приятелю?» Даже не поворачивая головы, Мелани велела ему проваливать, страдальчески закатывая глаза и говоряще глядя на Джеки.
— Нам не помешало бы поговорить. А ты откуда?... В самом деле? Откуда?... Значит, Огайо, да? Ни фига себе.
— Ты уже давно с Орделлом? — спросила Джеки.
— Ты имеешь в виду этот раз? Уже почти год. А вообще-то я его давно знаю.
— Почему он заставил тебя уйти?
— Для того, чтобы ты не нервничала. Ему хочется, чтобы все вокруг думали, что я вообще ни на что не гожусь, и что если у него что-то не получается, то это все из-за меня. — Мелани сложила руки на вырщебленном краю стойки бара и склонила голову к плечу, продолжая разглядывать Джеки, сидевшую на высоком табурете рядом с ней. — Хотя не далее, чем позавчера я спасла жизнь этому неблагодарному козлу. Нацист забил бы его до смерти, а я выстрелила четыре раза и попала прямо в сердце. А сегодня этот козел велит мне идти играть в песочек.