Ромул
Шрифт:
— Скоты! — возмутился Рем. — Мало им захватить караван, они ещё и выкуп захотели. А что погонщики?
— Четверо погибли, господин Рем, один убежал, а троих может продать по обычной цене, — затараторил посланец.
— Ешь, потом отвечу.
Трое — Рем, Секст и Ромул — отошли в сторонку посоветоваться.
— Уничтожить бы шайку до последней блохи! — сказал Рем, ударяя кулаком по ладони.
— Не очень-то уничтожишь, — покачал головой Секст. — Их не меньше сотни.
— Знаю. Это я так.
— Думаю,
— Нет, — покачал головой Рем. — Тивула надо выкупить. Предательства не забываются. Если мы не проявим благородства, с нами никто не станет иметь дела. И ещё, надо послать кого-то к рыбаку, пусть предупредит, что дорога на время закрыта.
— Не на время, а навсегда, — возразил Ромул, — раз брод рассекречен.
— Он прав, — кивнул Секст. — И нечего возиться с этим этруском. Глупо отдавать за неудачника целую мину серебра, которую он никогда не вернёт.
Рем не ответил, но, вернувшись к костру, велел посланцу встать и сурово проговорил:
— Передай своему Юлию, пусть завтра утром приходит на это поле за выкупом и приводит Тивула. И предупреди, чтоб и не думал обманывать. Скажи: этого Рем не прощает.
На следующее утро Ромул и три воина Рема, среди которых был Анк, выехали на поляну. Там, у костра, их уже дожидались шестеро людей леса.
— Я Юлий, — сказал один, — а ты?
— Я Ромул, брат Рема.
— Ну что ж, давай мину и можешь забирать своего Тивула.
Ромул снял с пояса кожаный мешочек.
— Здесь сто сибарийских драхм. Можешь пересчитать.
Юлий покачал мешочек на руке:
— Зачем пересчитывать, я верю.
— Значит, я свободен? — с подозрением спросил бородатый этруск и вскочил на ноги.
— Да, можешь идти, куда хочешь, — ответил Юлий. — Только пешком. Коня твоего мы съели.
— А что ты собираешься делать с бронзой? — спросил Ромул.
— Как что? Менять. Одна палка бронзы — мешок зерна. С этим караваном можно зиму продержаться.
Юлий пригласил Ромула посетить свою стоянку, и тот согласился. Ромул велел проводить Тивула к Рему и сказать ему, что задержится, сведёт знакомство с людьми леса. Все разошлись в разные стороны. Ромул взял Рыжего за повод, и маленький отряд Юлия двинулся к Тибру. Они долго шли через чащу, по тропе, которая ещё вчера была тайной, и вышли на широкую поляну. Там у костров сидели кучки оборванных людей. Кое-где поднимались жалкие наспех сложенные шалаши, на ветках болтались какие-то тряпки.
Ромул привязал коня и, беседуя с Юлием, прошёлся по поляне.
— Вообще-то наш постоянный лагерь южнее, — объяснил Юлий, — просто здесь мы на вас напали. Хорошее место для засады: впереди не так далеко Тибр, слева за поляной шагов через сто заболоченное устье ручья, кругом высокие кусты. Нужно было бы поискать местечко поглуше, чтобы надёжнее спрятать добычу, но народ
— Вот дураки! — изумился Ромул. — Ясно же, что второй караван пойдёт через Антемны.
— Я говорил, они не верят, — пожал плечами Юлий. — А вы с Ремом и правда дети Марса и Реи Сильвии?
— Кто тебе сказал? — забеспокоился Ромул.
— Говорят, Рем это объявил перед поединком с Кальпуром.
— Да, тогда пришлось открыться, — кивнул Ромул. — Это так, и есть доказательства. В своё время мы откроемся всем. Но пока, прошу тебя, помалкивай. Если слухи дойдут до Амулия, за нами начнётся охота. Недаром же он пытался убить нас в младенчестве.
— Входишь в отряд брата?
— Нет, я сам по себе.
— Тяжко нам приходится, — вздохнул Юлий. — Крупную дичь выбили, грызём буковые орешки, хорошо, если удаётся наловить рыбы. Но у Тибра вздорный нрав: то он переполнен, то по колено, и рыба здесь такая же: то полно, то совсем исчезла. С караваном нам здорово повезло.
— Знаешь, Юлий, — признался Ромул, — меня, пожалуй, тоже можно причислить к лесным людям. Не смотри, что у меня есть конь, меч и новый плащ, всё это случайные подарки. Да, я принят в общину с правом получения надела — в порядке очереди, которая всё время растёт, причём непонятно с какой стороны...
Вдруг послышался треск ветвей и перед деревьями с южной опушки возник неровный развёрнутый строй людей, вооружённых рогатинами и жердями. У некоторых были луки.
— Эй! — заорал предводитель появившегося войска. — Второй караван наш! Убирайтесь по-хорошему на свою стоянку!
— Это ты убирайся, Руф! — крикнул в ответ Юлий. — Тебя сюда никто не звал!
И в мгновение ока позади появился строй людей Юлия.
— Жадюга! — надрывался Руф. — Хочешь всё одному себе?
— Шакал, любитель падали! — не оставался в долгу Юлий.
Дело пахло столкновением. И тут перед мысленным взором Ромул а встало детское видение: Эней с троянцами перед строем латинов. Его охватило предчувствие неизбежной свары, которая никому не нужна. На этом поле сошлись для битвы люди без надежд и высоких целей, лишённые достойного вождя. Вот он, неповторимый момент, когда можно вмешаться, стать выше событий. Ромул поднял руку и закричал: «Стойте!»
Он был всем хорошо заметен: на полголовы выше далеко не низкого Юлия, с гордой осанкой, в темно-красном новом плаще, с мечом на перевязи. Стало тихо.
— Я Ромул, брат Рема. Вы знаете, что он одолел в поединке знаменитого Кальпура и стал главой его отряда. Я не участвовал в ваших спорах, но мне есть что сказать. Вы нанесли друг другу достаточно обид, чтобы начать драку. То, что скажу я, способно помирить вас. Будете слушать?
Оба строя молчали. Ромул заметил, что многие опустили оружие. Он по возможности ещё больше выпрямился и заговорил: