Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Шрифт:
В докладе «Что такое шизофрения?» [274] (расширенной и переработанной версии более раннего доклада «Является ли шизофрения болезнью?») Лэйнг продолжает развивать идеи «шизофренического путешествия», указывает его этапы и, что самое примечательное, впервые начинает говорить о значимости сопровождения шизофреника на этом пути. Именно в это время Лэйнг вместе со своими коллегами начинает всерьез задумываться об организации терапевтической коммуны для исцеления психически больных людей. О стратегии и необходимости помощи он и говорит в этой статье. Лэйнг подчеркивает:
274
Laing R. D. What is Schizophrenia? // New Left Review. 1964. № 28. P. 63–69.
Вместо психиатрической больницы, своего рода мастерской по ремонту человеческих
275
Лэйнг P. Д. Феноменология переживания. C. 124. Laing R. D. What is Schizophrenia? P. 67.
В 1965 г. Лэйнг продолжает развивать тему шизофренического путешествия, только теперь он предлагает не теорию, а пример. Он публикует статью «Десятидневное путешествие» [276] , в которой излагает историю человека, пережившего такой процесс и благополучно вернувшегося обратно. Эта история составляет седьмую главу «Политики переживания» и станет одним из немногих зафиксированных описаний шизофренического перерождения. Все отмеченные выступления и статьи составят своеобразный остов «Политики переживания», и, таким образом, в середине 1965 г. основа для книги будет готова. Лэйнг создает многочисленные вариации своих выступлений и одновременно начинает воплощать свои идеи в реальность, – в то время стартует Кингсли Холл.
276
Laing R. D. A Ten-Day Voyage // Views. 1965. № 8.
«Политика переживания и райская птичка» была издана в начале 1967 г. [277] Это было своеобразное издание. Она никогда не писалась как книга и фактически состояла из прочитанных Лэйнгом лекций. В ней перед читателем Лэйнг представал не как писатель, а как оратор, возможно, именно этим можно объяснить декларативность и радикальность стиля: фразы, слова, составляющие это издание, были провозглашены Лэйнгом, они были рассчитаны более чем на одного слушателя.
277
Laing R. D. The Politics of Experience and the Bird of Paradise. New York: Pantheon Books, 1967; Harmondsworth: Penguin, 1967.
Это была первая книга Лэйнга, собранная по заказу. К нему обратилось издательство «Penguin» и попросило написать для них книгу о «патологии поведения». Подходящего текста у Лэйнга не была, поэтому он собрал прочитанные лекции и дополнил отрывком под названием «Райская птичка». Как ни удивительно, но, несмотря на провокационность последнего отрывка, текст был принят.
«Политика переживания» – знаковое для Лэйнга название. «Experience», опыт, переживание – это то, что интересовало его всегда. В «Разделенном Я» он пытался обратиться к самому патологическому опыту и описать специфический модус бытия шизофреника. В «Я и Другие» и в «Межличностном восприятии» он говорил о возможности понимания опыта и о том, каким образом опыт реальности влияет на поведение в ней, а также впервые связал опыт с социумом. В «Здоровье, безумии и семье» он максимально близко подобрался к тому, о чем пишет в «Политике переживания», – он заговорил о возможности изменения опыта и о том, что в этом изменении, которое называют шизофренией, семья играет центральную роль. Теперь он непосредственно обращается именно к политике опыта, т. е. к тому, каким образом опыт организуется, как им можно управлять и как это происходит в обществе. Можно сказать, что здесь он говорит о практиках управления опытом – самом тонком и самом действенном, на его взгляд, пути управления. И политика, и опыт/переживание еще не раз встретятся в названиях его книг – «Политика семьи», «Политика рождения», «Голос опыта», – однако только в этой книге эти две магистральные линии его мысли сходятся воедино.
Несмотря на то что «Политика переживания» не была изначально задумана как книга, она является наиболее цельной и продуманной из работ Лэйнга. В ней он озвучивал именно те идеи, которые наиболее часто связывают с его именем, и формулировал центральную для своего творчества и практики идею безумия как метанойи. Здесь мы видим Лэйнга на пике своей популярности, на пике своей творческой активности. Он, как никогда, убедителен и глубок. То, что работа была собрана из прочитанных лекций, придает ей специфическую харизму: она увлекает, завораживает, и, так же, как во время присутствия на выступлении, создается эффект включенности. Ты словно в толпе – в толпе, которая внимает словам Лэйнга, но одновременно ты – тот, кого он избрал для своей проповеди. Эта книга не только интересна своими идеями и сюжетными линиями, она красива: мы словно наблюдаем звездный танец Лэйнга.
«Политика переживания» повторяла выступления и статьи Лэйнга 1964–1965 гг. Только первые две главы были относительно новы, остальные же представляли собой переработанные версии старых текстов. Все эти ранние фрагменты объединены вокруг общего сюжета, который обусловил цельность работы: Лэйнг говорит о тотальном отчуждении, господствующем в современном обществе, и рассматривает различные его формы, как и многообразные формы человеческого опыта. Таким образом, эта книга о формах опыта и о технологии и техниках его отчуждения в современном обществе. Мартин Ховарт-Вилльямс, обсуждая вопрос замысла и единства этого текста, отмечает:
Если говорить в общем, цель книги состоит в том, чтобы обнажить политическое подавление нескольких специфических сфер опыта, само это подавление, – идущее через опыт, или скорее, отказ от внеопытного – как последовательность специфических форм отчуждения, – всецело предстает в контексте неизбежного внутри капиталистическои системы повсеместного отчуждения [278] .
Книга поворотная сразу во всех отношениях. Из всех книг Лэйнга ее можно сравнить разве только с «Разделенным Я» – по цельности идеи, по оригинальности, новизне и плотности. Только если в «Разделенном Я» перед нами предстает Лэйнг-ученик – последователь экзистенциально-феноменологической психиатрии, то здесь перед нами Лэйнг-учитель и, наверное, даже Лэйнг-пророк. Он уверен в своих прозрениях и как никогда тверд в своем противостоянии социальной системе. Правда, эта твердость давала критикам повод для упреков. Так, Дэвид Мартин подчеркивал, что «в своей основе логика позиции Лэйнга, несмотря на весь либертарианский лоск, насильственна и тоталитарна» [279] .
278
Howarth-Williams M. R. D. Laing: His Work and its Relevance for Sociology. P. 62.
279
Martin D. R. D. Laing: Psychiatry and Apocalypse / Going Crazy. P. 151.
Картина развития общества и истории в устах Лэйнга, как и в устах всякого пророка, звучит апокалиптически. Как точно подмечает Теодор Лидс, «философия Лэйнга в „Политике переживания“ – это, скорее, не философия надежды, а философия отчаянья» [280] . Он, словно слепой старец, прозревает грядущий конец:
Нас окружают псевдособытия, которые наше ложное сознание приучает нас принимать как истинные и реальные и даже находить в них красоту. В современном человеческом обществе гораздо меньше правды содержится в том, чем вещи в действительности являются, чем в том, чем они не являются. Наши социальные реалии безобразны, если взглянуть на них в свете изгнанной истины, а красота без лжи кажется практически невозможной.
Мы живем в такой исторический момент, когда все меняется настолько быстро, что мы обращаемся к настоящему только тогда, когда оно уже ускользает. <…> Человечество отчуждено от своих истинных возможностей. <…> Наше отчуждение затрагивает наши глубочайшие основы [281] .
280
Schizophrenia, R. D. Laing, and the Contemporary Treatment of Psychosis: An Interview with Dr. Theodore Lids / R. D. Laing and Anti-Psychiatry. P. 196.
281
Лэйнг Р. Д. Феноменология переживания. С. 23, 24.
Для усиления апокалиптического эффекта проповеди Лэйнг использует специальные приемы. Так, книга насыщена короткими и звучными предложениями, налицо избыток глагольных форм. Суждения категоричны и не допускают сомнения («Ребенок, рожденный в Великобритании, имеет больший шанс попасть в психиатрическую больницу, чем в университет»), для их подтверждения используется столь же категоричная и ужасающая статистика (за прошедшие пятьдесят лет нормальные люди убили 100 миллионов своих товарищей).