Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Шрифт:
Сам Лэйнг всячески опровергал такое восприятие «Райской птички». В беседе с Джеймсом Гордоном он утверждает, что «это было просто описание некоторых вещей, составляющих мою внутреннюю жизнь», подобно тому, что сделал Фрейд в «Толковании сновидений» [317] . В интервью Бобу Маллану он говорит, что эта работа написана на основании переживания и осмысления опыта пробуждения и засыпания, опыта полусна-полубодрствования. Лишь одна только страница этой работы, как вспоминает он, могла быть написана на основании осмысления наркотического мескалинового опыта, да и то это было его осмысление, а не творчество под воздействием мескалина. Лэйнг настаивает: «Никакая „кислота“ здесь совершенно не при чем… Это такая поэма в прозе в жанре „Аурелии“ Жерара де Нерваля и специфической мистической чувствительности XIX в. „Серафита“ Бальзака, „Магический театр“ Германа Гессе и прочее» [318] .
317
Gordon J. S. Who Is Mad? Who is Sane? P. 84.
318
Mullan B. Mad to be Normal. P. 225.
Оправдания Лэйнга тогда услышаны не были. Все были напуганы вышедшей книгой. Многие и правда думали, что Лэйнг семимильными шагами движется к психозу или уже впал в него. Гарвардский исследователь Эрик Мишлер получил даже правительственный грант на лингвистический анализ «Политики переживания». В своем исследовании на основании анализа этой работы он пришел к выводу, что в психике Лэйнга налицо имелись определенные патологические изменения. Он обнаружил, что по сравнению с более ранними работами эта была более простой и по структуре, и по замыслу, приблизительно на две трети от первоначальной длины сократились предложения, словарь был также сокращен и обеднен, упрощена структура предложения, а ассоциации значительно уплощены.
«Райская птичка» – это действительно собрание переживаний/ощущений, дрейфующих где-то на границе сознания. И это детище Лэйнга только способствовало его мифологизации и превращению в гуру контр культуры. Стивен Коч вспоминал:
Он показался мне редчайшим человеком – таким удивительно живым человеком. <…> Я верю Лэйнгу, когда он говорит, что видел Райскую птичку. Я не сомневаюсь ни на миг, что он пережил опыт столь всепоглощающий, что больше никогда не сможет быть таким, как прежде [319] .
319
Koch S. Worrying About Ronald Laing // World. 1973. 16 January.
Лэйнг здесь пытается творить вне традиционных шаблонов: он использует в нетрадиционных аналогиях и связях традиционные понятия, разрушает границы общепринятых форм опыта, смешивает стили и языки. Эти переживания/ощущения невозможно проанализировать или пересказать, можно лишь напрямую насладиться красотой их чистого и насыщенного потока:
Новый Город. Я смотрю вокруг. Жалкие внутренности и зародыши-выкидыши, засоряющие аккуратные сточные канавы. Вот этот, например, похож на сердце. Он пульсирует. Начинает двигаться на четырех коротеньких ножках. Вид у него отвратительный и гротескный. Похожий на собаку сгусток сырой красной плоти, он еще жив. Глупый освежеванный зародыш-пес все еще цепляется за жизнь. А ведь он просит меня только о том, чтобы я позволил ему любить меня, а может, даже и этого не хочет.
Изумленное сердце, любящее нелюбимое сердце, сердце бессердечного мира, безумное сердце умирающего мира [320] .
320
Лэйнг Р. Д. Райская птичка / Пер. Е.Н. Махнычевой // Феноменология переживания. Райская птичка. О важном. С. 169.
Есть еще одна область души, она зовется Америкой.
Невозможно выразить Америку. Прошлой ночью собралось вполне высокоинтеллектуальное общество самых-самых белых и самых-самых евреев, и тут до меня дошло, что я сижу рядом с бюстом, скорее всего, какого-то будды, из чего-то вроде терракоты. Было тихо, и никто ничего не говорил, никто ничего не делал, и тут до меня дошло, что свет шел от макушки будды, от шестидесятиваттной электрической лампочки, в самом деле, я не вру, это была настольная лампа.
На кой хрен вам понадобился будда в виде настольной лампы?
Но это же не будда, это какая-то великая богиня или кто-то еще.
Америкой правит дряхлый, обабившийся, осклабившийся Будда – немыслимо, невообразимо жирный – смятый в мириады складок и морщин. Жир сочится наружу. Жено-будда, слепленный из какой-то космической грязи, вибрирует в чудовищной зудящей похоти. Миллионы мужчин набрасываются на это бабище, чтобы стряхнуть, выблевать из себя этот неописуемо омерзительный, похотливый и бесстыдный зуд. И все они вязнут в бездонной, ослизлой, жирной трясине ее прогорклых пазух [321] .
321
Там же. С. 174.
Я видел райскую птичку, она распростерла передо мной свои крылья, и я больше никогда не буду таким, как прежде.
Нет ничего такого, чего бы стоило бояться. Ничего.
Именно так.
Жизнь, которую я пытаюсь уловить, – это и есть я, пытающийся ее уловить [322] .
Описание всего этого не приносит облегчения. Как и любое другое, оно остается абсурдной и отвратительной попыткой произвести впечатление на мир, который все равно останется таким же равнодушным и алчным, как и прежде. Если бы я мог встряхнуть вас, если бы я мог вышибить вас из ваших жалких умов, если бы я мог обратиться к вам, я мог бы открыть вам глаза [323] .
322
Там же. С. 178.
323
Там же. С. 174.
Последний пассаж стал крылатым и вошел не только во все критические и биографические работы о Лэйнге, но и во множество работ по культуре и социальной критике. Эпиграфом к специальному выпуску журнала «Janus Head», посвященному творчеству Лэйнга, становится именно эта цитата, а, открывая введение к выпуску, Дэниэл Берстон пишет:
Этот крик души неизгладимо отпечатался в умах многих людей моего поколения, изо всех сил боровшегося с двухголовым дьяволом отчуждения и овеществления в области психического здоровья. Обращаясь к читателям «Политики переживания», Лэйнг несколько отчаянно и излишне критично говорил об ощущении возникающего возмущения и тщетности усилий, которое охватывало его всякий раз, когда он пытался передать безвыходность современной ситуации [324] .
324
Burston D. Editorial // Janus Head. 2001. Special Issue: The Legacy of R. D. Laing (http:// www.janushead.org/4–1/editorial.cfm).
Лэйнг продолжает свою бурную деятельность. В начале апреля 1967 г. Лэйнг, Купер, Берк и Редлер начинают готовить собственную конференцию – конгресс «Диалектика освобождения».
Конгресс начался 15 июня 1967 г. и продолжался в течение двух недель. Он проходил в Раундхаусе, известном тогда центре британского андеграунда. Организатором выступал Институт феноменологических исследований, в который входили Лэйнг, Купер, Берк и Редлер. Это была значимая встреча левых активистов и контрлидеров со всего мира, которые, как отмечал Купер в предисловии к материалам, «были озабочены поиском новых путей, которыми интеллектуалы могли изменить мир…» [325] . Конгресс открывал Лэйнг со своей речью «Очевидность». Выступали также Грегори Бейтсон («Сознательный замысел versus природа»), Жюль Генри («Социальная и психологическая подготовка к войне»), Джон Джерасси («Империализм и революция в Америке»), Пол Суизи («Будущее капитализма»), Пол Гудман («Объективные ценности»), Люсьен Гольдман («Критика и догматизм в литературе»), лидер американского черного движения Стокли Кармайкл («Черная власть»), Герберт Маркузе («Освобождение от общества изобилия»). Завершал конгресс Дэвид Купер со своей речью «Без слов».
325
Cooper D. Introduction / The Dialectics of Liberation / Ed. by D. Cooper. Harmondsworth: Penguin, 1968. P. 11.
Выступление Лэйнга отмечало то же движение, которое было заметно в «Политике переживания» – от микроисследований отдельных социальных групп к макроисследованию и критике общественного функционирования. «Очевидное» – и название доклада, и его основной отнюдь не поэтический лейтмотив, хотя некоторые критики, к примеру, Хенрик Рутенбик, и называли этот доклад его основным идеологическим заявлением [326] . Лэйнг, по его собственному убеждению, стремился привлечь внимание общественности к тем особенностям европейского и североамериканского общества, которые поддерживают мировую социальную систему, но одновременно являются опасными и угрожающими для человечества. Он отталкивается от очевидных и несомненных фактов общественной и политической жизни. «Очевидно, что мировая социальная ситуация угрожает жизни на планете» [327] , – подчеркивал он.
326
Ruitenbeek H. M. R. D. Laing and the Young / Going Crazy. P. 163.
327
Laing R. D. The Obvious / The Dialectics of Liberation. P. 13.
Очевидность – это то, что отмечает переход с одного уровня социальной системы на другой и позволяет обнаружить контекст внутриуровневого изменения. Очевидная нелогичность поведения в микроситуации может обернуться очевидной понятностью в макроситуации. Нелогичность поведения шизофреника может быть осмыслена в пределах семейного контекста, нелогичность семьи – в рамках сложных социальных сетей, социальные сети – в рамках социальных организаций и институций:
Ткань социальности – это переплетенная сеть контекстов, подсистем, сплетенных с другими подсистемами контекстов, сплетенных с метаконтекстами и метаметаконтекстами и так далее до достижения теоретического предела, контекста всех возможных социальных контекстов, объединенных со всеми входящими в них контекстами, что можно назвать всеобщей мировой социальной системой [328] .
328
Ibid. P. 15.