Рондо

Гремпель Маргарита

– Говори! Что ты ждешь? Дура, что ли?! Говори, как следователю рассказывала!

– Вы знаете, чем отличаются мальчики от девочек? – наводил я на термины и медицинские понятия, которые должны прозвучать из ее уст. Я надеялся, что она скажет хотя бы на языке ее представлений и познаний. Но именно сама. Ведь она об этом что-то уже знала. И должна иметь хоть какое-то маломальское представление из общения с подружками или, быть может, с матерью. И я еще надеялся, что она могла уже и прочитать в энциклопедии полового воспитания для подростков.

– У

мальчиков есть, а у девочек – нет… – уклончиво и неразборчиво прошептала она.

Говорить судебному врачу самому по такому поводу порою опасно. Я сталкивался с ложью в суде. Иногда мои слова оказывались подсказкой. Потерпевшие их использовала в личных корыстных целях. Тем более, когда речь заходила о столь щепетильном вопросе, как изнасилование или о попытке к изнасилованию. За многие годы работы я порою ошибался. Преждевременно и неуместно начинал говорить. Забегал вперед. Давал возможность потерпевшей использовать мои знания в суде и говорить теми словами, что она слышала от меня.

Так, однажды, молодая девушка, проводив своего парня в армию, загуляла с другим ухажером. Тот провожал ее домой из бара. Они оба изрядно выпили. Девушка нравилась парню. Вино вызывало у него сильное мужское желание, но понижало возможности. Об этом ярко когда-то написал Шекспир… Девушка осталась девственницей с небольшим надрывом края девственной плевы. Но, со слов юноши, он легонько ударил ее пластмассовой бутылкой по голове. Тогда девушка стала просить у него не малую сумму денег, но платить ему оказалось нечем. Бедная его мать, вырастившая сына без отца, стояла перед девушкой на коленях и умоляла забрать заявление. Но объяснения девушки прозвучали по-другому: юноша сильно ударил ее по голове, а потом воспользовался ее бессознательным состоянием и ввел свое мужское достоинство в ее будущие родовые пути.

– Как же вы запомнили, если, с ваших же слов, вы потеряли сознание? – спросил опрометчиво я.

Она поняла свою ошибку и в суде уже не говорила, что потеряла сознание. А от выпитого вина и удара по голове почувствовала, мол, себя плохо и не в силах была оказывать сопротивление.

Адвокат, видя у девушки выраженные корыстные мотивы, нарушил все правила судебного заседания. Суд проходил в закрытом режиме. Он решил помочь своему подзащитному и стал увещевать девицу:

– Зачем тебе, милая моя, столько позора и скандала? Ты – девственница! У тебя вся жизнь впереди! Что подумает твой парень, когда вернется из армии?!

Судья вмешался в речь адвоката, считая ее запрещенным приемом:

– Виталий Федорович! Перестаньте тащить потерпевшую в сторону от судебного разбирательства! – вел процесс судья Альберт Владимирович Начкебия. Настаивал ответить меня, как он считал, на ключевой вопрос, что следует называть «половым актом». Он хотел определиться в самом главном – состоялось ли между ними совокупление. Если – да, то почему девушка осталась девственницей?

Мальчик, уловив сомнения судьи, начал упорно и настойчиво защищаться, бороться за свою судьбу и свободу.

– Товарищ

судья! – в то время был советский суд, поэтому к судье обращались только так. – Я не мог такого сделать! Я был не в силах! Вы понимаете, что я говорю? Мой орган был не в рабочем состоянии. У меня не было эрекции! Ну, проще говоря… – юноша залился краской стыда. Он оказался честным и стеснительным парнем. Ему хотелось верить в справедливое решение правосудия. Он готов был давать пояснения на любом языке, только чтобы его услышали: – …в общем, у меня не «стоял»!

– Что вы скажете на это? – обратился судья к потерпевшей.

– Я не знаю, что у него «стояло», а что «не стояло», – она говорила настолько уверенно, что я испытал легкий холодок, пробежавший по спине. Мне показалось, что она сейчас скажет те слова, что прозвучали из моих уст, когда я собирал пресловутый анамнез. Я глупо и преждевременно, в запале раздражения, понимая вранье спесивой, гулящей девки, с издевкой спросил:

– Что же он руками засовывал вам свое мужское достоинство?!

И что вы думаете, уважаемые читатели?! Она слово в слово повторила мои высказывания в суде:

– Он руками засовывал в меня свое мужское достоинство!

Адвокат пытался сбить ее с толку:

– Скажите, вы уже достаточно взрослая, вам 18 лет, вы можете точно обозначить, что и куда он вам «засовывал»?

Я снова почувствовал себя маленьким идиотом, потому как спешил при проведении экспертизы, и пояснял ей о половом члене и влагалище. Хотя теперь думаю, что для нее все это не было новостью. Что она не знала таких анатомических подробностей? Здесь элементарные познания любой девушки или юноши. Но она добавит ко всему сказанному то, что я неосторожно выпалил ей при сборе того самого анамнеза…

– Он вводил мне половой член во влагалище! Ну, если хотите, как сосиску на вилке – в рот!

Последние слова о «сосиске», «вилке» и «рте» говорил я ей, насмехаясь над ее выдуманной историей. Сейчас в суде все ею сказанное коробило меня. Теперь еще не хватало до полного моего позора, если она сошлется на источник такого сравнения – специалиста по судебной медицине, приглашенного на закрытое заседание суда. Но судья Начкебия тут больше напирал и просил меня дать медицинское определение «полового акта». А я, мало того, что сам не знал, как правильно об этом сказать, так еще и она выбивала мои мысли из колеи. Самоуверенная девица цитировала меня, как «кладезя» правовых и медицинских знаний.

– Товарищ судья! – выдавливал я слова, глотая густую слюну пересохшим горлом. – Но ведь закон и кодекс должны давать определение самого этого понятия.

Судья не выдержал и отрезал:

– Но мы хотим услышать от вас судебно-медицинское определение: что такое «половой акт», чтобы принять решение, в конце концов, был он или нет!

– Прошу приостановить тогда заседание суда, чтобы дать мне время для ответа на сложный вопрос!

3