Рони, дочь разбойника
Шрифт:
И Маттису было по душе, что Бирк живет в башне Борки.
– Конечно, – сказал он Ловисе, – этот щенок может теперь сюда приходить когда захочет, я сам ему это сказал и даже предложил жить у нас. Но все-таки какое счастье, что его рыжая башка не маячит у меня перед глазами с утра до вечера!
Жизнь в замке Маттиса вошла в свою старую колею, теперь там снова царило веселье. Разбойники снова пели и плясали по вечерам, и раскатистый смех Маттиса снова сотрясал стены… Одним словом, жизнь пошла по-прежнему.
По– прежнему, да не совсем. Борьба с солдатами фогта ожесточилась. Маттис прекрасно понимал, что власти всерьез за него взялись. И он рассказал Рони почему:
– Видишь ли, все началось с того, что как-то темной ночью мы все же вызволили Пельё из тюрьмы, а заодно выпустили на волю и двух разбойников Борки, раз уж они там сидели.
– Малыш Клипп боялся за Пельё, – сказала Рони. – Он думал, они его повесят.
– Моих разбойников не вешают, – сказал Маттис. – Я показал этому проклятому фогту, что со мной шутки плохи!
Лысый Пер с сомнением покачал головой.
– А теперь его солдаты преследуют нас, как назойливые мухи, их полно в лесу, и в конце концов победа будет за фогтом. Сколько раз я должен тебе это повторять, Маттис!
Лысый Пер с утра до вечера твердил только одно:
– Пока еще не поздно – Маттису и Борке надо помириться. Если будет одна сильная шайка разбойников, то, может быть, нам еще как-нибудь удастся совладать с фогтом и его солдатами. Но если останутся две шайки, которые только тем и занимаются, что рвут друг у друга добычу из пасти, словно голодные волки, то всем нам крышка.
Да, Лысый Пер не уставал это повторять. Но Маттис не желал его слушать, и все тут. С него хватало и своих тайных размышлений на этот счет.
– Я знаю, старик, ты говоришь, что думаешь. Конечно, кое в чем ты и прав, но вот ответь, кто будет атаманом этой сдвоенной шайки, как ты считаешь. – И Маттис лукаво усмехнулся: – Борка, что ли?… Ведь я, Маттис, самый сильный и могучий атаман во всех горах и лесах и намерен остаться таковым навсегда. Но вполне возможно, что недотепа Борка этого не понимает.
– Так докажи ему это. Ведь один на один ты его не можешь не одолеть, бык ты эдакий!
Все это хитрый Лысый Пер давным-давно придумал, когда лежал по ночам без сна в своей каморке: единоборство атаманов! Единоборство, которое наконец-то вправило бы мозги Борке и указало бы ему его настоящее место. Это был единственно возможный выход. Тогда в замке разместилась бы только одна шайка и все разбойники вместе могли бы так ловко водить за нос солдат фогта, так отравить им жизнь, что их мутило бы при одной мысли о лесе. Ну разве это не толковый план?
– Я думаю, – сказала Рони, – что самым толковым было бы вообще покончить с разбоем. Между прочим, я всегда так думала.
Лысый Пер ласково улыбнулся ей своей беззубой улыбкой:
– Точно. А ты, Рони, оказывается, очень умная девочка. Но вот я слишком стар и слаб, чтобы втемяшить в башку твоего отца, что с разбоем надо кончать.
Тут Маттис гневно вскинул на него глаза:
– И это говоришь ты? Ты, который был самым заядлым разбойником еще у моего батюшки, а потом и в моей шайке… Ну ты и брякнул – покончить с разбоем! А жить-то нам на что? Об этом ты подумал?
– А-а, вот и выходит, ты просто не знаешь, что на свете есть люди, которые нормально живут, хоть и не разбойничают.
– Знаю! – угрюмо сказал Маттис. – Но как?
– Есть несколько способов, – ответил Лысый Пер. – И один способ я бы тебе даже подсказал, если бы не знал, что ты как был разбойником, так им и останешься до тех пор, пока тебя не повесят… Но вот Рони, когда придет время, я выдам этот маленький секрет.
– А ну, что за секрет? – спросил, нахмурясь, Маттис.
– Так я же сказал, – забормотал Лысый Пер. – Я приберегу его для Рони, чтобы она не оказалась совсем беспомощной, когда тебя вздернут.
– Вздернут… Повесят… – в гневе повторял Маттис. – Не каркай, старая ворона, заткнись!…
Дни шли, а Маттис по-прежнему не слушал советов Лысого Пера. Но однажды утром, еще до того как разбойники Маттиса оседлали своих коней, к Волчьей Пасти прискакал Борка и потребовал встречи с Маттисом. Он привез дурные вести. Поскольку его злейший враг так великодушно помог бежать двум его разбойникам из темницы фогта, он намерен оказать Маттису ответную услугу и предупредить его. В общем, дело такое: ни один разбойник не должен нынче появляться в лесу, если ему дорога жизнь, там идет облава. На рассвете они возвращались с набега, и на их пути оказалась засада. Солдаты схватили двоих из его шайки, а третьего ранили стрелой, когда тот пытался скрыться.
– Вот уж воистину кровавые собаки, – с горечью сказал Борка. – Не дают бедному разбойнику заработать на кусок хлеба.
Маттис нахмурился:
– Нет, хватит! Мы им покажем, где раки зимуют. Больше этого терпеть нельзя.
Правда, он тут же спохватился, что сказал «мы», тяжело вздохнул и выжидающе замолчал, смерив Борку оценивающим взглядом.
– Может быть, нам все-таки… следовало… надо бы… объединиться… – в конце концов выдавил он из себя, хотя ужас охватил его от этой фразы. Так разговаривать с атаманом Боркой! И его отец, и его дед, и прадед перевернулись бы в гробах, если бы услышали эти слова.
Но что до Борки, то он засиял как медный грош.
– Наконец-то я услышал от тебя то, что давно хотел услышать, Маттис! Одна сильная шайка. Вот это было бы толково. Под командой одного сильного атамана! И я знаю, кто подошел бы для этого дела, – сказал он и ударил себя кулаком в грудь. – Крепкий, как камень, и трудолюбивый, как вол, силы хоть отбавляй!…
Тут Маттис расхохотался, да так жутко, что у всех, кто стоял вокруг, от ужаса мурашки пошли по спине.
– А ну-ка, подойди поближе, я тебе покажу, кто тут атаман.